Стивен Кинг - Под куполом

• Название: Под куполом
• Автор: Стивен Кинг
• Жанр: Научная Фантастика

Обычным, пригожим осенним днем, город Честерс Миллз, штат Мэн, был внезапно отрезан от остального мира невидимым силовым барьером. Самолеты врезаются в купол и падают, пылая, с небес; садовнику отрезает силовым полем руку; люди, выехавшие в соседний город по делам, не могут вернуться к своим близким; автомобили взрываются от столкновения с куполом. Никто не понимает, что это за барьер, откуда он взялся и исчезнет ли он.

Дейл Барбара, ветеран конфликта в Ираке, а ныне повар, обнаруживает себя в команде с несколькими отважными жителями — Джулией Шамвей, владелицей городской газеты, помощником врача, женщиной и тремя храбрыми детьми. Против них выступает Большой Джим Ренни — местный политический деятель, который для удержания власти не остановится ни перед чем, даже перед убийством, а также его сын со своим личным «скелетом в шкафу». Но главный их противник — сам Купол. Поскольку времени не просто мало. Время на исходе!

---

Ступни при ноге не было.

Барби побежал с ощущением, сто движется, как в замедленном кино. Увидел свою собственную ступню в старом потрепанном ботинке, она поплыла вперед и опустилась. Потом исчезла позади, а вперед потянулась вторая ступня. И все это очень медленно. Словно смотришь по телевизору повтор какой-то драматической для бейсбольного матча пробежки.

Сзади громко бухнуло что-то большое, а затем прозвучал второй взрыв, обдав его жаром от пяток до затылка. Этот порыв, словно горячей ладонью, еще сильнее подтолкнул его вперед. И тогда уже все его мысли сдуло прочь и не осталось ничего, кроме грубого желания тела — выжить.

Дейл Барбара побежал во весь опор, спасаясь от гибели.

4

Где-то через сотню ярдов большая горячая рука позади его превратилась в призрачную ладонь, хотя запах горящего топлива — плюс сладковатый запах, который, несомненно, образовывала смесь расплавленного пластика и горелой плоти, — оставался сильным, долетая дыханиями легкого бриза. Барби пробежал еще ярдов шестьдесят, потом остановился и обернулся. Запыхавшийся. Вряд ли от бега, подумал он, потому что он не курил и находился в хорошей форме (то есть… по правде, ребра с правой стороны все еще болели после избиения на парковке возле «Диппера»). Он подумал, что причина в испуге и волнении. Его могло убить падающими кусками самолета — не одним лишь оторванным пропеллером, — или сжечь заживо. Чисто случайно ему повезло.

Тут он увидел такое, от чего оборвалось даже его запыхавшееся дыхание. Он вытянулся в струнку, засмотревшись назад, на место катастрофы. Дорога была усеяна обломками, да, это истинное чудо, что его не убило и даже не ранило. Неподалеку от места, где остановился бешеный пропеллер, с правой стороны лежало погнутое крыло, второе крыло торчало из некошеной тимофеевки слева. В дополнение к ноге в синей джинсовой брючине, он заметил оторванную от плеча руку. Рука словно показывала на голову, утверждая: она моя. Судя по волосам, это была голова женщины. Линия электропередач, которая тянулась рядом с дорогой, была истерзана. Отрубленные, искореженные провода валялись на обочине.

За головой и рукой виднелась помятая труба фюзеляжа. Барби прочитал надпись: N3J. Если там и были когда-то какие-то другие буквы, часть с ними оторвало.

Но совсем не это привлекло его взгляд, забрало у него дыхание. Роза Катастрофы отцвела, но в небе остался огонь. Наверняка, горит топливо. Но…

Но оно тонким слоем стекало вниз по воздуху. Через него Барби видел даль — тот самый беззаботно мирный, однако хрупкий на вид, сельский ландшафт штата Мэн. Воздух витал, как над раскаленной печью или обогревателем. Выглядело это так, словно кто-то плеснул на оконное стекло бензин и поджог его.

Чуть ли не в гипнотическом трансе — во всяком случае, приблизительно так он и чувствовал себя — Барби двинулся назад, к месту катастрофы.

5

Первое его импульсивное желание — накрыть человеческие останки, но их было слишком много. Теперь он увидел и другую ногу (в зеленых слаксах), и женское туловище, которое застряло в можжевеловом кустарнике. Он мог бы снять с себя рубашку и набросить женщине на голову, а что дальше? Хотя у него в рюкзаке лежало еще две запасных рубашки…

Со стороны Моттона, ближайшего города южнее Честер Милла, приближался автомобиль, такой небольшой джип-паркетник, и мчался он довольно быстро. Кто-то услышал взрыв или увидел вспышку. Помощь. Благодарю Бога за помощь. Расставив ноги над осевой линией, Барби встал подальше от все еще стекающего с неба, наподобие воды по оконному стеклу, огня и, задрав руки над головой, начал ими махать крест-накрест.

Водитель дал знать одиночным гудком, что заметил сигнал, и нажал на тормоза, оставив за собой сорок футов резинового следа. Он выскочил из кабины едва ли не раньше, чем успела остановиться его «Тойота», здоровый, жилистый дядька с длинными седыми волосами, которые выпадали из-под бейсбольной кепки с надписью «Морские Псы»[11]. Пустился бегом по обочине с намерением обойти ниспадающий огонь.

— Что случилось? — спросил он. — Что здесь за чертово происше…

Тут он обо что-то ударился. Жестко. Ничего такого там не было, но Барби увидел, как у дядьки свернулся набок сломанный нос. Его рикошетом оттолкнуло от пустоты, а изо рта, носа и лба уже текла кровь. Он упал на спину, но тут же сумел принять сидячую позицию. Он сидел и смотрел на Барби удивленными, ошарашенными глазами, в то время как кровь из разбитого носа и рта стекала ему на рабочую рубашку, а Барби смотрел на него.

Джуниор и Эйнджи

1

Парочка ребят, которые ловили рыбу около моста Мира, даже не подняли голов, когда над ними пролетал самолет, а вот Джуниор Ренни на него взглянул. Он был за квартал оттуда, на Престил-Стрит, и узнал звук. Это был «Сенека-V» Чака Томпсона. Джуниор посмотрел вверх, увидел самолет, но, получив между деревьев мучительный залп ярких солнечных лучей прямо себе в глаза, резко опустил голову. Снова боль в голове. В последнее время головная боль начала посещать его чаще. Иногда эту боль тормозили лекарства. Иногда, особенно в последние три-четыре месяца, лекарства не действовали.

Доктор Гаскелл говорит — мигрень. Джуниору достаточно было знать, что во время этих припадков ему становится так плохо, что хоть умирай, а яркий свет еще и ухудшал эти ощущения, особенно, когда боль только начинала проклевываться. Иногда он вспоминал, как они с Фрэнком Делессепсом, тогда еще совсем малышня, жгли муравьев. Увеличительным стеклом фокусировали на муравьях солнечный свет, когда те выползали со своего муравейника или залезали в него. В результате получали фрикасе «муравьятина». А теперь, когда у него начинала проклевываться очередная боль, муравейником становилась его собственная голова, а глаза превращались в пару увеличительных линз.

Ему был двадцать один год. Выходит, так и придется все это терпеть, пока ему не исполнится сорок пять, тогда, как сказал доктор Гаскелл, мигрени могут оставить его в покое?

Вероятно. Но этим утром даже боль его не остановила. Увиденные на подъездной аллее «Тойота 4 Раннер» Генри Маккейна или «Приус»[12] Ладонны Маккейн могли бы его остановить; в таком случае он развернулся бы и пошел к себе домой, принял дополнительную порцию имитрекса[13] и лег бы у себя в спальне с опущенными занавесками и мокрой тряпкой на лбу. Может, с ослаблением боли и его мучения начали бы уменьшаться, а может, и нет. Тем черным паукам стоит лишь прицепиться…

Он вновь взглянул вверх, на этот раз, прищурив глаза против ненавистного света, но «Сенеки» уже не было видно, и даже жужжание двигателя (также раздражающее — любые звуки раздражали его в этом чертовом состоянии) затихало. Чак Томпсон, с каким-то навеянным себе пилотом или пилоткой. И хотя Джуниор не имел ничего против Чака — вообще не знал его близко, — ему захотелось с какой-то внезапной, детской злостью, чтобы этот его ученик-летун пересрал себе все удовольствие и разбился вместе с самолетом.

В идеале, еще бы и прямо посреди автосалона его отца.

Дежурный червь боли закрутился в голове, но не помешал ему подняться по лестнице крыльца Маккейнов. Дело должен быть сделано. И так уже просрочил свой долг этой сучке. Он должен преподать урок Энджи.

«Только слишком не увлекайся. Не позволяй потерять контроль над собой».

Словно по вызову выплыл голос его матери. Ее раздражающе самодовольный голос.

«Джуниор всегда был вспыльчивым мальчиком, но теперь он стал сдержаннее. Правда же, Джуниор?»

Ну. Да. Был когда-то. Помогла игра в футбол. Но сейчас нет футбола. Сейчас и занятий в колледже нет. А вместо этого есть боль. И от нее он становится каким-то мазефакером.

«Не позволяй потерять контроль над собой».

Да уж. Но он должен с ней все равно поболтать, пусть там боль или не боль.

И, как сказано в старой прибаутке, поболтать он с ней должен вручную. Как знать?

Если он сделает плохо Энджи, то ему самому, возможно полегчает.

Джуниор нажал кнопку звонка.

2

Энджи Маккейн только что вышла из душа. Она набросила халат, завязала пояс, после чего обмотала себе полотенцем мокрую голову.

«Иду!» — крикнула, спускаясь неспешно по ступенькам на первый этаж. На лице ее блуждала улыбка. Это Фрэнки, она была уверена, это пришел Фрэнки. Наконец-то все поворачивается в нужную сторону. Этот проклятый повар (симпатичный, но какой же козлище) уже или покинул город, или собирается, а ее родители в отъезде. Прибавь одно к другому — и получишь знак от Бога, что все поворачивается в нужную сторону. Они с Фрэнки смогут оставить все дерьмо позади и вновь воссоединиться.

Она точно знала, как ей нужно все обставить: открыть двери, и тогда распахнуть на себе халат. Просто так, при ясном свете субботнего дня, когда любой прохожий может ее увидеть. Сначала она, конечно, убедится, что там Фрэнки — у нее нет охоты оголиться перед миссис Викер, если та позвонила в дверь, чтобы вручить бандероль или заказное письмо, — но до утренней почты остается еще где-то с полчаса.