Джинн Калогридис - Дьявольская Королева

• Название: Дьявольская Королева
• Автор: Джинн Калогридис
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-47592-6

Екатерина Медичи, богатая наследница знатной флорентийской семьи, с детства интересуется астрологией и алхимией. В юном возрасте она становится женой французского принца Генриха де Валуа, будущего короля Генриха II. Благодаря уму и доброте она завоевывает любовь мужа, однако, к великому огорчению, ей никак не удается подарить ему наследника. И тогда она прибегает к помощи астролога и колдуна Козимо Руджиери, адепта темной магии…

Екатерина Медичи — одна из самых загадочных и зловещих фигур в истории. Она была королевой Франции, матерью трех французских королей, доверенным лицом Мишеля Нострадамуса. С ее именем связано величайшее злодеяние — кровавая Варфоломеевская ночь. Но каковы были истинные мотивы ее деяний? И можно ли если не оправдать, то хотя бы объяснить поступки этой женщины, знавшей в своей жизни столько несчастья?

---

— Это не его вина, — робко возразил Генрих. — Во всем виноват я. Простите меня, мадам, не сердитесь. Не могу переносить ваше недовольство.

Диана вздернула подбородок, тотчас приняла достойный и властный вид и заявила Монморанси:

— Вы плохо служили королю и опозорили его друзей. Не попадайтесь мне на пути, месье, не говорите мне ни слова, я вас все равно не услышу.

Монморанси, разгневанный, но прикусивший язык, посмотрел на короля в поисках защиты. Тот отвел глаза и кивнул коннетаблю, приказывая удалиться.

Над квадратной челюстью Монморанси заходили желваки, но он был воспитанным человеком, умеющим держать себя в руках. Он быстро ушел.

Я неподвижно стояла в коридоре. Заметив меня, Монморанси вздрогнул, но я приложила палец к губам. Он мог предупредить Генриха, однако все еще злился на Диану и, возможно, надеялся, что она сболтнет что-нибудь и распалит мою ненависть. Монморанси отправился дальше, оставив меня подслушивать.

Когда он удалился, Диана первой подала голос, оскорбленный и неуверенный.

— Вы ее любите?

На лице Генриха появилось то же выражение, какое я увидела, когда он впервые признался в своей любви к Диане.

— Нет, — прошептал он. — Конечно же, нет. Это был просто… зов плоти, ничего более. И мне стыдно. Я надеялся покончить с этим, прежде чем причиню кому-то боль. Прежде чем обижу вас. Но сейчас я могу лишь просить у вас прощения.

Диана холодно глядела на короля.

— Не у меня, сир, надо просить прощения, а у ваших дорогих друзей де Гизов и у маленькой Марии.

Король помолчал и ответил:

— Обещайте, что ничего не скажете Гизам.

— Я ничего никому не скажу, если вы пообещаете, что это преступление более не произойдет.

Мой муж протяжно вздохнул, сожалея об отказе от удовольствия, но справился с собой и посмотрел своей фаворитке прямо в глаза.

— Клянусь перед Богом, подобного не повториться.

Диана удовлетворенно кивнула, словно монархом была она, а не он, и двинулась прочь, опираясь на костыль.

Генрих тихо ее окликнул:

— Может, вы?..

Он не закончил фразу. Диана не повернулась.

— Я буду у себя, рядом с королевскими апартаментами, — сообщила она с упреком в голосе.

Генрих услышал в ее словах отказ. Плечи его поникли, и он повернулся, чтобы уйти. Диана направлялась к винтовой лестнице, ведущей к моему крылу, а муж пошел в противоположную сторону и быстро исчез из виду. Диана ступала медленно, все ее внимание было направлено на костыль. Она не замечала меня, спрятавшуюся в тени. Я хотела порадоваться, что наконец-то моя соперница на себе испытала горечь, которую я глотала столько лет. Тем не менее, когда наши глаза встретились, в них я увидела себя, раненую и нелюбимую.

Думаю, мое лицо выражало сочувствие, потому что Диана, кажется, смягчилась. Она поклонилась, насколько ей позволяла больная нога, и прикрыла рукой шею, скрывая дряблую кожу под бриллиантовой брошью.

К концу декабря я поняла, что снова беременна, и на Рождество решила поделиться этой радостной новостью с мужем. В то утро я пошла в королевскую детскую в сопровождении Жанны, Дианы, мадам Гонди, трех фрейлин и одного слуги. Такая толпа понадобилась для того, чтобы донести подарки детям, включая и большую деревянную лошадку с гривой. Жанна, как и всегда, с удовольствием меня сопровождала: она мечтала о собственных детях.

Утро выдалось серым и облачным, высокие окна замка смотрели на двор с пожухлой травой и голыми деревьями. Но в детской было празднично: горели свечи в канделябрах, танцующее пламя отражалось в оконных стеклах и играло на мраморном полу, в очаге пылало большое полено. На длинном столе лежали горы глазированных каштанов, грецкие орехи, яблоки, инжир и пирожные.

Дети встретили нас ликующим визгом. Франциску еще не исполнилось семи; у него был выпуклый лоб и широко расставленные ничего не выражающие глаза. Он был ниже своей пятилетней сестры. Елизавета росла очаровательным ребенком. Оба бросились ко мне, а няня вынула из колыбели младенца Карла.

Восьмилетняя Мария, маленькая шотландская королева, держалась на расстоянии и глядела настороженно. Девочка была высокой и казалась старше благодаря властной манере поведения. Многие, видя ее игры с Франциском, думали, что между ними разница в несколько лет. В тот день волосы ей заплели в косички, уложили вокруг головы и вплели темные жемчужины. Круглой серебряной брошью закрепили на груди шаль из шотландки. Мария напомнила мне меня в этом возрасте: я тоже старалась демонстрировать беспечность, при этом зная, что моей жизни угрожает опасность.

Когда я наклонилась обнять Франциска и Елизавету, Мария обратилась к Диане:

— Joyeux Noël,[25] мадам де Пуатье. Где мои дорогие дяди?

— Они катаются с королем, ваше величество, — с улыбкой ответила Диана. — Через час они к нам присоединятся.

— Хорошо, — вздохнула Мария и шагнула ко мне для нежеланного поцелуя. — Joyeux Noël, Madame la Reine.

— Joyeux Noël, Мари, — ответила я.

Как и всегда, девочку тревожило то, что при общении я не называла ее титул, однако я предпочитала напоминать, что она еще ребенок и пока не королева Франции.

Вдруг в дверях показался гувернер, господин д'Юмвьер — маленький быстрый человек с чрезмерной жестикуляцией. Он почти вбежал в детскую и поклонился.

— Madame la Reine, тысяча извинений. Ничего страшного, но мне передали, что его величество упал во время охоты. Так что король и братья Гиз будут поздно, сейчас его осматривает врач.

У Марии вытянулось лицо. Бедный влюбленный Франциск попытался ее утешить, но он страдал заиканием и смог вымолвить лишь первый звук имени Марии:

— Ммм…

Девочка прервала его легким поцелуем.

Я сделала все, что в моих силах, отвлекая детей подарками. Свой подарок Франциск получил первым. Это был деревянный меч, скопированный с настоящего отцовского, с позолоченной ручкой. Я велела сыну пользоваться им осторожно, поскольку знала, что иначе кто-нибудь пострадает. Лошадка Елизаветы так всем понравилась, что дети заспорили, кто будет первым на ней качаться.

Затем настал черед Марии. Жанна, с большой деревянной коробкой с отверстиями по бокам, стояла в отдалении, чтобы дети не услышали доносившуюся из коробки возню. Когда Жанна шагнула вперед, шум стал совершенно отчетливым. Лицо Марии просветлело. Девочка торопливо сняла крышку и вынула из коробки маленького черно-белого щенка спаниеля.

Она прижала его к себе и радостно мне улыбнулась.

— Спасибо, большое спасибо. Можно, я буду держать его здесь, в детской?

— Ну конечно, — отозвалась я.

Все тотчас позабыли и о мече, и о лошадке. Франциску позволили погладить щенка. Елизавета побаивалась, но я показала ей, что щенку можно дать кусочек яблока.

Во время этой счастливой сцены гувернантка Марии громко заговорила с одним из своих соотечественников в дверях спальни Карла. Я не обращала внимания на поток гортанных согласных и вибрирующих звуков «г».

Д'Юмвьер подошел к ней и ее собеседнику и громко прошептал:

— Перестаньте болтать. Лучше представьтесь королеве.

Я не реагировала. С момента своего появления при дворе шотландцы были лояльны только к Марии; их поведение часто приводило к стычкам между придворными.

Мадам Флеминг на ломаном французском ответила:

— Я не могу молчать, я горда, сэр, и заявляю, что жду ребенка от короля.

В тот момент я протягивала щенку яблоко. При этих словах рука моя опустилась. Я поймала взгляд Дианы, потом и Жанны, и по выражению их лиц поняла, что они все слышали.

Гувернер д'Юмвьер что-то пробормотал. Он был явно шокирован.

Мадам Флеминг приблизилась ко мне с вызывающей улыбкой на лице. Когда-то Диана была красивой, но златовласая Флеминг, с изумрудными глазами, в зеленом атласном платье и в шали из шотландки в зеленую и голубую клетку, была настоящей богиней.

— Madame la Reine, — произнесла гувернантка любезным тоном и низко поклонилась. — Насколько я знаю, вы забеременели. Если это правда, то я понимаю вашу радость, потому что сама беременна от его величества.

Жанна гневно вскрикнула. Диана была слишком ошеломлена и не издала ни звука. Флеминг упивалась произведенным эффектом.

Господин д'Юмвьер негодовал; его отчаянно жестикулирующие руки напоминали стаю беспокойных птиц.

— Как вы смеете! Как вы смеете, мадам, оскорблять королеву?! Немедленно извинитесь!

Я показала глазами мадам Гонди, чтобы та присмотрела за детьми, встала, взяла Флеминг за локоть и отвела ее в ближайшую спальню; за нами проследовала Диана.

В комнате я тихо сказала не слишком приятным голосом:

— Обсуждать такие темы при детях — проявление ужасного вкуса. Вы не замужем, и ваше положение скандально.

Флеминг не струсила. Она была высокой, как и другие шотландцы, и с презрением смотрела на меня сверху вниз.