Джинн Калогридис - Дьявольская Королева

• Название: Дьявольская Королева
• Автор: Джинн Калогридис
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-47592-6

Екатерина Медичи, богатая наследница знатной флорентийской семьи, с детства интересуется астрологией и алхимией. В юном возрасте она становится женой французского принца Генриха де Валуа, будущего короля Генриха II. Благодаря уму и доброте она завоевывает любовь мужа, однако, к великому огорчению, ей никак не удается подарить ему наследника. И тогда она прибегает к помощи астролога и колдуна Козимо Руджиери, адепта темной магии…

Екатерина Медичи — одна из самых загадочных и зловещих фигур в истории. Она была королевой Франции, матерью трех французских королей, доверенным лицом Мишеля Нострадамуса. С ее именем связано величайшее злодеяние — кровавая Варфоломеевская ночь. Но каковы были истинные мотивы ее деяний? И можно ли если не оправдать, то хотя бы объяснить поступки этой женщины, знавшей в своей жизни столько несчастья?

---

Франциск меня не слушал. Он посмотрел на свою невесту и замахал ей рукой, привлекая к себе внимание. Мария послала ему воздушный поцелуй, и он глупо улыбался, пока ее лодка не скрылась из виду.

— Франциск, — позвала я. — Пожалуйста, исполни одну мою просьбу.

Сын поднял на меня невинные глаза: он уже забыл, о чем мы только что говорили.

— Конечно, maman.

Я сделала глубокий вдох.

— Обещай мне, что, когда станешь королем, не позволишь Марии принимать решения. Обещай, что сначала выслушаешь своих советников.

— Да ведь моими советниками будут де Гизы. А Мария всегда с ними заодно. Так что это я тебе обещаю.

Франциск наклонился вперед и поцеловал меня в щеку.

— Спасибо, — сказала я нежно. — Ты хороший сын.

Сердце у меня ныло. Я поняла, что не могу позволить себе умереть, пока жив Франциск.

ГЛАВА 30

Свадебные празднества длились пять дней. Людей развлекали разнообразные зрелища и цирк. Обычно подобные мероприятия заканчивались рыцарскими поединками. Традиция требовала от жениха участия в последнем турнире, однако слабое здоровье Франциска делало это невозможным. Поэтому он просто сидел вместе со мной, с Марией и Дианой в ложе и приветствовал выступавших за него рыцарей.

Я с трудом выдержала еще один банкет, на котором председательствовал Франсуа де Гиз, а затем вернулась в свои апартаменты. К моему изумлению, вскоре меня навестил Генрих.

Он наклонился, я поднялась на цыпочки, и мы поцеловались. Лицо мужа раскраснелось, щека была горячей, от кожи пахло мылом. Я внимательно на него посмотрела. У него не было любовного намерения, он вздохнул и тяжело опустился в кресло. Я поняла, что ему лишь бы до собственной постели добраться.

— Что тебя беспокоит? — спросила я напрямик.

Мы оба так устали в последние дни, что не тратили время на формальности.

Муж спрятал наигранную улыбку и повернулся к камину. Был конец весны, и топить давно перестали. Он помолчал, снова вздохнул и наконец ответил:

— Франциск. И Мария…

Я не задавала мужу вопросов о первой ночи молодоженов: слишком боялась. Мой старший сын чудесным образом пережил брачную церемонию, но я и не надеялась, что он переживет сам брак.

— Ты знаешь, меня пригласили в свидетели, — напомнил Генрих. — Если бы это был другой мальчик, здоровый нормальный парень, то, возможно, проблем бы не возникло. Но речь идет о нашем Франциске… Это было ужасно.

Муж говорил тихим монотонным голосом, тупо глядя в черный пустой очаг, куда горничная поставил большую хрустальную вазу с белыми лилиями в честь молодоженов.

— Я объяснил ему… насчет брачной ночи. Думал, что он все понял. Когда я пришел, они с Марией находились под одеялом. И Франциск просто лежал. Я стал шептать ему, что следует делать, но он лишь отмахнулся и сослался на усталость. Мне стало так стыдно. Я взял его за плечо и напомнил на ушко, что жду не только я. Кардинал тоже ждет, он должен доложить Папе. Франциск расстроился и потерял сознание. Я вынужден был вызвать врача. Тот посоветовал спокойно отдыхать до утра.

— Бедный Генрих, — покачала я головой. — Бедный Франциск! Нельзя ли что-нибудь сделать?

— На следующее утро Франциск заявил, что не здоров, — уныло продолжал муж. — Но надо было принимать участие в торжествах. Мария не могла на них появиться без мужа. Я выслушал множество шуток о первой брачной ночи молодоженов. Но как я мог открыть кому-нибудь правду?

Я ласково положила ладонь на руку Генри.

— Что-нибудь еще?..

— Случилось ли еще что-нибудь? — уточнил он. — Да, случилось, на вторую ночь. Франциск сделал попытку, но ему не хватило решимости закончить то, что он начал. Он был напуган, бедный мальчик, плохо себя чувствовал, и я оставил его плачущим на руках Марии. Потом я всем соврал — соврал кардиналу, который заглянул после меня и застал их в объятиях друг друга. Я поклянусь перед всяким, что у сына все получилось. Только боюсь, как бы Мария не проболталась Диане. Если Диана узнает…

— Ох, Генрих, как это все для тебя ужасно.

— Да, это ужасно.

Муж наконец повернулся ко мне. Желтая лампа высвечивала серебряные пряди в его волосах и бороде.

— Я уже все Франциску растолковал. Поэтому я и здесь. Он очень любит тебя, Катрин. Ты всегда умела найти к нему подход. Не могла бы ты…

— Я пойду к нему, — решительно прервала я. — Он должен понять, как важно рождение наследника.

Я взяла мужа за руку и улыбнулась.

— В конце концов, я не забыла, как успокаивать нервного молодого человека на супружеской постели. — Я тут же посерьезнела. — Но ты должен разъяснить Гизам ситуацию с наследованием. Они мечтают стать королями. Если они узнают о поведении дофина, сразу поднимут вопрос о наследовании. Гизов нужно поставить на место. Тогда всем будет ясно, что Бурбоны — следующие на троне. Иначе начнутся волнения, возможно, война.

Выражение лица супруга слегка омрачилось.

— Они так важничают. Не могу больше слышать, как Франсуа де Гиз говорит: «Я делаю это только ради Марии».

— Мария должна понимать, как и ее дяди, что в праве на престол Бурбоны имеют перед ними преимущество. Если ты умрешь, если я умру, как Франциск сможет остановить две семьи, идущие убивать друг друга?

Генрих задумчиво кивнул.

— То, что ты говоришь, имеет смысл. Я поразмышляю над этим, Катрин.

Посмотрев на мужа, я увидела нерешительность и подумала, что почти ничего нельзя изменить. Тем не менее я посеяла зерно и надеялась, что время его увлажнит и оно взойдет.

Я поднялась, положила руку на плечо мужа и сказала:

— Не волнуйся. Я побеседую с нашим сыном. У них с Марией будут сыновья, много сыновей, и в этом дворце появятся наши внуки. Это я тебе обещаю.

Генрих мне улыбнулся.

— Конечно, — пробормотал он. — Конечно.

Но когда я заглянула в его глаза, то увидела правду. Наверняка она отражалась и в моих глазах: сыновей не будет.

Мои слова насчет Бурбонов оказались пророческими. Четырнадцатого мая Антуан де Бурбон, первый принц крови, вскочил на своего жеребца и повел за собой в поход четыре тысячи протестантов. Выглянув из окна Лувра, я увидела армию распевавших гимн горожан. Они шагали по мосту с острова Сите. Генрих, как и добрые католики братья де Гиз, страшно разгневался.

Я позвала свою подругу Жанну, жену Антуана, и предположила, что во дворе кто-то был информирован о планах Антуана и не захотел предупредить короля. Жанна, как и я, была королевой и не стала выслушивать моих инсинуаций. Она ответила, что ничего не знала, и с горячностью добавила:

— Уж тебе-то лучше всех известно, что жена не в состоянии контролировать публичные действия своего мужа и всех его секретов выведать не может.

Ее замечание меня покоробило. Хотя распрощались мы вполне вежливо, но с того момента стали отдаляться друг от друга.

Вскоре после визита Генриха я вызвала к себе Руджиери.

— Снова встал вопрос о наследнике, — сообщила я, нервничая от собственного смущения. — Дофину требуется… помощь.

Утренний свет был недобр к колдуну, слишком четко проявил его нездоровую бледность, рябые щеки и тени под глазами.

— Может, нужен простой талисман? — осведомился Козимо.

— Было бы желательно, — ответила я.

В комнате вдруг стало душно и жарко.

Колдун кивнул. Посторонний человек счел бы выражение его лица искренним и простодушным.

— Могу приготовить два талисмана, один — для здоровья, второй — для плодовитости.

— Отлично, — отозвалась я с легким раздражением. — Если от этого…

— Да, Madame la Reine, — произнес он с подчеркнутой вежливостью. — Если от этого никто не пострадает.

— Очень хорошо, — заключила я. — Можете идти.

Высокий и худой, в черном шелковом дублете, болтавшемся на теле, Руджиери поднялся и поклонился, но когда его пальцы коснулись двери, обернулся.

— Извините, Madame la Reine, — снова подал он голос — Прошу прощения, но что, если талисманы не помогут произвести ребенка?

— Помогут, — возразила я холодно.

Астролог отбросил придворные манеры и сказал напрямик:

— Без крови никакой гарантии дать не могу. Талисманы, которые мы обсуждаем, принесут незначительное улучшение здоровью дофина и его сексуальному желанию. — Козимо не оробел под моим уничтожающим взглядом и добавил: — Я лишь хотел внести ясность.

— Никогда больше, — заявила я, вставая из-за стола. — Вот что я говорила вам пятнадцать лет назад. Не заставляйте меня это повторять.

Козимо низко поклонился и быстро вышел, закрыв за собой дверь. Я замерла, прислушиваясь к удалявшимся шагам.

Через две недели мадам Гонди подала мне маленький сверток, крепко замотанный лентой. Я открыла его. На черном шелке, на шнурке, болтались два талисмана: один из рубина, другой из меди.