А. Лосев - Гомер

• Название: Гомер
• Автор: А. Лосев
• Издательство: Государственное учебно-педагогическое издательство Министерства Просвещения РСФСР
• Жанр: Мифы. Легенды. Эпос
• Год: 1960

Книга возникла на основе специального курса (лекции и семинарские занятия) по Гомеру в Московском государственном педагогическом институте имени В.И.Ленина. Лежащее в основе этого курса исследование было произведено еще в 30-х годах и неоднократно перерабатывалось.

Автор хотел ближе познакомить читателя с научной литературой по гомероведению. В тех случаях, где автор находил нужным, он самолично переводил греческий текст Гомера и ради точности, конечно, в прозаическом виде. В остальных случаях, где не требовалась тщательная точность, цитаты приводились по переводам В.В.Вересаева.

Государственное учебно-педагогическое издание

Министерства просвещения РСФСР

Москва 1960

От Evmir — укладчика данной версии:

Сканирование этой книги было некачественным — постраничная нумерация сносок была заменена почастной. Большинство примечаний ссылалось лишь на литературу по теме Гомера. Упрощённое форматирование, сохранение в. doc. Нумерация страниц была в квадратных скобках!(?)

Итак, нумерация страниц и примечания (кроме важных) удалены, список литературы перемещён в конец книги (хотя многое очевидно устарело:-)

Мусор вычищен, осуществлено форматирование, выделены названия глав.

Сокращения исправлены;

Ил.=Илиада

Од. — Одиссея

вып.=выпуск

изд.=издание

объясн.=объяснения

п.=песнь

полн.=полное

сл.=слог

соч.=сочинение

собр.=собрание

стр.=страница

т. к.=так как

ук.=указанное

указ.=указанное

Приятного чтения!

14.10.11

---

Был бы весьма вороват и лукав, кто с тобой состязаться

Мог бы в хитростях всяких; то было бы трудно и богу.

Вечно все тот же: хитрец, ненасытный в коварствах! Ужели,

Даже в родной очутившись земле, прекратить ты не можешь

Лживых речей и обманов, любимых тобою сызмальства?

Одиссей и сирены. Аттический лекиф (сосуд для масла). Ок. 520 г. до н. э.

Точно так же его знаменитые страдания нельзя понимать как обычный эпический трафарет или шаблон. Страдания эти разрисованы у Гомера выше всякой меры. Не говоря уже о 20-летнем отсутствии из дому, Одиссей не раз оставался один среди безбрежного моря, хватаясь за куски разбитого корабля и испытывая нечеловеческое напряжение сил в течение нескольких дней (сравните, например, описание бури). Он сам про себя говорит, что его сердце никогда не смущалось перед лицом смерти. Правда, в то же самое время, хотя он и "безупречен" (Одиссея, II, 225, XIV, 159, XVI, 100) и "велик душою" (XV, 2) и "сердцем" (IV, 143), "славный копьем" (Илиада, XI, 396, 401, 661), он не прочь иной раз похвалиться своими подвигами и физическими качествами. Оказывается в стрельбе из лука его превосходил один Филоктет, а из "ныне живущих никто его превзойти не может" (Одиссея, VIII, 179–181, 214–222). Представляясь Алкиною, он сам о себе докладывает (IX, 19 слог):

Я — Одиссей Лаэртид. Измышленьями хитрыми славен

Я между всеми людьми. До небес моя слава доходит.

Все восхваляют любовь Одиссея к Пенелопе. Любовь эта, однако, дана меньше всего психологически, а больше при помощи патриотических и экономических аргументов. Был он супругом и Калипсо, и притом не менее семи лет, и супругом Кирки, а по другим источникам, он даже имел от них детей. Правда, и здесь опять сказалась невероятная противоречивость гомеровского героизма: бессмертью и вечным наслаждениям с Калипсо он предпочитает возврат домой, к родному очагу (V, 135–140, 151–158, сравните IX, 29–36). Ночи он проводил с Калипсо, а дни проводил в слезах на берегу моря. Слезы он вообще проливает не раз, как, например, при слушании песни Демодока о Троянской войне (VIII, 521–534), хотя это не мешает тут же при угощении Демодока оставить кусок мяса себе побольше, а Демодоку дать поменьше (475 слог). Прибавим к этому, что Одиссей еще любит принимать вид купца и предпринимателя; он очень расчетливый хозяин. Прибывши на Итаку, он прежде всего бросается считать те подарки, которые были оставлены для него феаками (XIII, 215–219). Характерно, что, удостоверившись в целости всех подаренных ему вещей, он вдруг опять предался своим тоскливым чувствам в связи с прибытием на родину (219–221):

В жестокой тоске по отчизне

Стал он бродить по песку близ немолчно шумящего моря,

Скорбью безмерной крушась.

Наконец, прибавим ко всему этому еще и зверскую жестокость, которую проявляет этот гуманный, чувствительный и разговорчивый человек. Методически выслеживая женихов, он выбирает удобнейший момент для расправы с ними и их трупами наполняет целый дворец. Жертвогадатель Леод пытался на коленях просить его о помиловании, но он после краткой реплики сносит ему голову. Женихи лежали кучами, и сам Одиссей был в крови и в грязи, Мелантия разрубили на куски и отдали собакам на съедение, а неверных служанок "рассудительный" Телемах по приказу отца без всякого промедления повесил на канате. После этой дикой расправы Одиссей как ни в чем не бывало обнимается со служанками и даже проливает слезы (XXII, 498–501), а потом принимает ванну, и Афина вновь делает его красавцем. И дальше — счастливая встреча с супругой.

Итак, Одиссей у Гомера — глубочайший патриот, храбрейший воин, величайший страдалец, тончайший дипломат, мудрейший и искуснейший оратор, купец, предприниматель и расчетливейший хозяин, герой, доходящий до самохвальства, изворотливый авантюрист, женолюб, чувствительный и слезоточивый человек интимных переживаний, делец и пройдоха, прекрасный семьянин и жестокий палач.

6. Нестор

Нестора обычно характеризуют как оратора и как миролюбца; при этом забывают, что он любит выпить, и сосуд, из которого он пьет, слишком скромно переводят по-русски как "кубок", хотя, по Гомеру, этот кубок всякий другой человек едва мог сдвинуть с места (Илиада, XI, 636), т. е. это целое ведерко. Он не только оратор, но и весьма словоохотливый оратор, можно сказать, болтун, рассказы которого занимают по нескольку страниц и который постоянно отклоняется в сторону от своей темы. Он восхваляет старое поколение и большой консерватор. Он хороший воин, хотя и стремится быть подальше от сражения. Он настолько всем нравится, что даже Ахилл, который не очень отличается почтительностью к людям, вручает ему подарок во время состязаний в честь Патрокла, хотя тот и не участвовал в состязаниях (XXIII, 618). У Нестора чрезвычайно благородная и почтенная наружность. Он часто производит обаятельное и даже какое-то значительное, величавое впечатление. В трудные минуты посылают за ним; и его уму, несомненно, свойственна большая тонкость. Но говорит Нестор часто так длинно и дипломатично, что иной раз это производит даже слегка юмористическое впечатление. Итак, это старец, царь и солдат, миролюбец и вежливый джентльмен, благофодный аристократ, дипломат, юморист, оратор, болтун, консерватор и большой любитель пиров.

Избиение женихов Пенелопы. Краснофигурная ваза. V в. до н. э.

7. Навсикая

А вот и другая грань тоже подлинно гомеровского художественного жизнеощущения. Это молодая Навсикая, дочь феакийского царя Алкиноя.

Наилучший образец гомеровской пластики — это VI песнь "Одиссеи", где дан изумительный образ Навсикаи. В ней так и чувствуешь прекрасно отточенный, холодно-целомудренный мрамор, какую-то первоначальную чистоту души и тела, полученную не в результате морали и не как продукт культуры, а как результат естественного состояния. Это дикая воля, сама, однако, себя обрядившая в красоту и силу статуарности, Навсикая целомудренна, чиста и прекрасна не в человеческом, а в каком-то природном растительном смысле. Так чисты белые тающие облака в глубине лазурно-солнечного неба. Так красивы молодые животные, молодые свежие деревья, первая весенняя листва.

Желая столкнуть Одиссея с Навсикаей, Афина является ночью во сне Навсикае в образе одной ее подруги и побуждает ее ехать на реку мыть белье, так как близится ее брак. Уже Афина называет ее беззаботной (25). И, действительно, беззаботность — первая и основная черта этой лесной, или полевой, или вообще какой-то природной девы. Молодая златотронная Заря будит "прекрасно-одетую" Навсикаю (48). Та просит отца-царя дать ей колесницу, мулов и рабов, чтобы ехать стирать белье. "Ты, отец, — говорит она, — заседая в высоком совете вельмож, должен иметь опрятную одежду". Его сыновья, т. е. ее братья, тоже должны иметь свежее белье (57–65). А о желанном браке она не сказала: скромна и стыдлива. Навалили короб белья, запрягли мулов, дали в эту дальнюю дорогу мех с вином и всякую пищу. Вот юная Навсикая сама берет в руки "бич и блестящие вожжи" и звучно стегает мулов. Она сама правит "быстроколесной колесницей" (71–84). Приехавши к месту впадения реки в море, она распрягла мулов и принялась с рабынями за стирку белья. Все было вымыто и разостлано на широком берегу. Потом Навсикая с рабынями искупалась в реке и натерлась маслом, а свое влажное платье оставила сушить на "лучезарном солнце". Потом принялись за еду, а поевши, Навсикая стала со своими рабынями играть в мяч ("головные сложив покрывала") и начала петь, "белорукая". На берегу моря, под южным лазурным небом и ярким солнцем, юная, нагая Навсикая играла в мяч, похожая на какую-то Артемиду, целомудренную, сильную, холодную, наивную охотницу по полям и лесам (102–109):

Как стрелоносная, ловлей в горах веселясь, Артемида

Мчится по длинным хребтам Ериманфа-горы иль Тайгета,

Радуясь сердцем на вепрей лесных и на быстрых оленей;

Там же и нимфы полей, прекрасные дочери Зевса,

Следом за нею несутся. И сердцем Лето веселится:

Выше всех ее дочь головой и лицом всех прекрасней, -

Сразу узнать ее можно, хотя и другие прекрасны.

Так меж своих выделялась подруг незамужняя дева.

К этой-то "прекрасно-ликой" "белолокотной" деве и вышел грязный, покрытый морской тиной Одиссей, занесенный на этот берег волнами. Он не мог не начать с восхваления ее красоты (160–168):

Смертных, подобных тебе, не видал до сих пор никогда я

Ни средь мужчин никого, ни средь жен, — изумляюсь я, глядя!

Близ алтаря Аполлона на Делосе в давнее время

Видел такую же я молодую и стройную пальму.

Я ведь и там побывал с толпою товарищей верных,

Ехав дорогой, в которой так много ждало меня бедствий!

Вот и тогда, увидавши ее. я стоял в изумленья

Долго: такого ствола на земле не всходило ни разу!

Так и тебе я, жена, изумляюсь.