Джек Вэнс - Планета риска

• Название: Планета риска
• Автор: Джек Вэнс
• Издательство: Фирма «Ника-Центр Лтд.»
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-7101-0009-9

Джек Вэнс — известный американский писатель-фантаст, обладатель литературных премий «Хьюго» и «Небьюла» В романе «Планета риска» описаны головокружительные приключения земного косморазведчика Адама Рейта на планете в глубине галактики. Герой оказывается в гуще борьбы противоборствующих цивилизаций - мистического племени аборигенов-кочевников, жестоких космических пришельцев, жутких подземных мутантов и других жителей странной планеты..

---

— С Гхиана, откуда же еще?

— А они вам хоть рассказывают о солнце, звездах, других планетах в космосе?

— Они учат нас тому, чему мы обучаемся с наибольшим удовольствием: соблюдать этикет и хорошие манеры.

У Зэп-210 вырвался легкий вздох.

— У меня все это уже позади. Как бы все остальные сейчас мне удивились.

Насколько Рейт понимал, сейчас Зэп-210 больше всего заботилась о своем неестественном поведении.

Баркас продолжал плыть дальше. Голубое мерцание вспыхивало перед ними, становилось ярче, проплывало над их головами, оставалось позади, вдалеке загоралось новое голубое мерцание. Рейт заскучал и сделался неутомимым. Вокруг господствовала почти непроглядная темнота, которую оживлял лишь слабый луч света на носу. Женский голос Зэп-210, ничего не значащий для нее самой, стал действовать на его фантазию, его состояние стало напоминать ему эротическое влечение. Только здравый смысл удерживал его в определенных рамках.

«Как она может желать или возбуждаться, — спрашивал себя Рейт, — если отношения мужчина-женщина ей совершенно неизвестны? Неясные позывы, исходившие из ее подсознания, должны были казаться ей в какой-то мере отклонениями, словно самые плохие формы буйного поведения». Он вспомнил жизненную силу ее тела, когда она в воде держалась за него. Он вспомнил вид ее насквозь промокшей фигуры. Он стал задавать себе вопрос, не было ли правильнее дать свободный ход своим инстинктам?

По Зэп-210 нельзя было понять, чувствовала ли она что-то, кроме дурного настроения или плохих предчувствий. Часами она говорила тихим монотонным голосом о том, что она знала. Рейту казалось, что она вела удивительно монотонную жизнь, в которой полностью отсутствовали радостные, захватывающие и легкомысленные события. Он спрашивал себя, каковы же должны быть ее мечты; но об этом она помалкивала. Она могла отличать друг от друга своих приятельниц: по легким отклонениям в этикете и тактичности, которые для нее имели такое же значение, как «буйные» черты характера на поверхности. Ей были известны биологические различия между мужчинами и женщинами, но она, по-видимому, никогда не задумывалась над их причинами. «Все это было в высшей мере странно», — ломал себе голову Рейт.

«Укрытия» казались инкубатором для целого ряда неврозов. Рейт не решился об этом спрашивать Когда разговор начинал затрагивать такие темы, она всегда замыкалась в себе. Смогли ли пнумы каким-то образом отнять у пнумеков стремление к продолжению рода? А, может, они пичкали их успокаивающими средствами, наркотиками или гормонами, чтобы подавить в них эротические чувства и избежать перенаселения? Рейт осторожно задал несколько вопросов. Зэп-210 ответила на них невпопад и не придавая этому никакого значения, из чего Рейт сделал вывод, что она не имела ни малейшего понятия о том, о чем он говорил. Зэп-210 рассказывала, что время от времени некоторым особям убежища начинали казаться слишком спокойными. За это их отсылали на поверхность под свет солнца, пронизывающие ветры и пустые ночи. Они изгонялись в огромную вселенную и не имели права никогда больше возвращаться обратно.

— Меня удивляет, что я совсем больше не боюсь, — вслух думала она. — Может, во мне уже давно дремали предпосылки стать гжиндрой? Я слышала, что такие большие пространства сводят с ума. Я не хочу уж слишком подвергаться таким влияниям.

— Мы пока еще не так близко от поверхности, — напомнил ей Рейт. Зэп-210 только пожала плечами, как будто это было не так уж и важно.

Относительно способа размножения пнумов она точными знаниями не обладала. Она не была уверена, рассматривают ли они этот процесс как Тайну или нет, хотя такие предположения и высказала. Что же касается количественного соотношения пнумов и пнумеков, то такой информацией она тоже не владела.

— Вероятно, имеется больше зужма касчаи. Но многие из них никогда не показываются. Они остаются в потайных местах, где сохраняются ценные вещи.

— Что за ценные вещи?

И тут ничего конкретного Зэп-210 сказать не могла.

— История Чая намного длиннее, чем это себе представляют. Даже летописи не знают этого. Зужма касчаи же в этом отношении чрезвычайно педантичны. Они знают все, что происходило когда-либо. Они рассматривают Чай, как большую теплицу, в которой каждый предмет, каждое дерево, каждая скала представляют собой определенную редкость. Сейчас на Гхиане есть народы и с других планет — три различных вида, прилетевших сюда и понастроивших искусственные сооружения.

— Три?

— Дирдиры, кеши и вонки.

— А люди?

— Люди? — в ее голосе послышалась нерешительность. — Я этого не знаю. Может быть, люди тоже произошли на какой-то другой планете. Значит, тогда на Чае существует четыре различные расы. Но это произошло уже очень давно; странные существа часто приземлялись на Чае. Зужма касчаи не встречали их с распростертыми объятиями, но и не выгоняли. Они наблюдали, увеличивали свои коллекции, наполняли музеи Вечности, составляли свои архивы.

Неожиданно Рейт увидел пнумов совсем в другом свете. Создавалось впечатление, что в поверхности Чая они видели большую театральную сцену, на которой ставились великолепные, длившиеся в течение тысячелетий, драмы. Войны между старыми и синими кешами; нападение дирдиров, сопровождавшееся впоследствии контрударом вонков; всевозможные походы, битвы, поражения и полные уничтожения; возникновение городов, разрушение руин, возвышение и закат народов — все это объясняло, почему пнумы терпели чужие расы. С точки зрения пнумов, они украшали историю Чая. Рейт спросил у Зэп-210, воспринимает ли она Чай с такой же позиции. Девушка ответила ему одним из своих слабых равнодушных жестов. Нет, для нее это ничего не значило; для нее не имело большого значения ничего из происходящего на поверхности. Рейту неожиданно удалось заглянуть в глубь ее психики. Жизнь Зэп-210 была довольно безвкусным явлением, которым нужно было довольствоваться. Оставался страх перед неизвестным; радость превзошла силу ее представления. Он посмотрел на себя ее глазами: неожиданно привязавшийся, жестокий, хитрый, грубый и непредсказуемый; человек, с которым постоянно приходилось рассчитывать на худшее. «Несчастное создание, — думал Рейт, — доброе и бесцветное». Он с удивлением вспомнил, как она цеплялась за его шею. В тихом болоте черти водятся. В темноте, где его мысли не находили другого занятия, возникали фантастические картины, которые стимулировали его воображение и возбуждали в нем страсть. По этой причине Зэп-210, которая каким-то образом чувствовала это, с неприятным подозрением отходила подальше в тень и оставляла Рейта одного, и ему не оставалось ничего другого, как делать хорошую мину при плохой игре. Какие мысли могли кружиться в ее голове?

Рейт выдумал новую игру. Он старался ее развлекать. Он придумывал необычайные происшествия, странные ситуации; но Зэп-210 была словно сказочная принцесса, которая никак не хотела улыбаться. Насколько Рейту удалось определить, ее единственным удовольствием было похрустеть кисло-сладкими вафлями, которые своим странным вкусом способствовали аппетиту. К сожалению, запасы этого лакомства быстро закончились — уже через пару дней после отплытия. Зэп-210 была поражена этим фактом.

— В нашем рационе всегда есть Дико — всегда! Кто-то допустил дурацкую ошибку!

Рейт еще никогда не видел ее такой энергичной. Но вскоре она стала проявлять недовольство, затем стала безучастной, в этом состоянии она вообще не хотела принимать пищу. Затем она стала нервной и раздражительной, и Рейт задал себе вопрос, не содержит ли Дико формирующие характер наркотики, вызывавшие такую сильную зависимость.

Дня три или четыре Зэп-210 не произнесла ни единого слова и старалась держаться от Рейта как можно дальше, словно она считала его виноватым в отсутствии этого продукта. Рейт вынужден был признаться, что каким-то образом был действительно в этом виноват. Если бы он не ворвался безоглядно в ее бедную на чувства и однообразную жизнь, она по-прежнему вела бы свое нормальное, расписанное по пунктам существование, глотая Дико так часто, как ей подсказывали сознание и потребность организма. Но постепенно ее плохое настроение исчезло, Зэп-210 стала почти разговорчивой. Казалось, что она искала признания, внимания или даже — возможно ли такое — симпатии. Так это казалось Рейту, который находил эту ситуацию такой же абсурдной, как и все происходившее до этого.

Баркас продолжал плыть сквозь темноту, от одного синего ориентира к другому. Они проплывали по целому ряду подземных морей; по тихим пещерам, с потолка которых свисали сталактиты; затем довольно долго — наверное, дня три — вдоль прямого, как карандаш, искусственного канала, в котором синие светильники были расположены на расстоянии пятнадцати километров один от другого. Канал заканчивался еще одной чередой пещер, где им снова изредка стали попадаться на глаза одинокие причалы — бледно-желтые островки света. Затем баркас снова вошел в прямой канал. Путешествие приближалось к концу — это чувство витало в воздухе. Команда корабля стала чаще появляться на палубе, а пассажиры отошли от бортов и стали чаще смотреть вперед. Как-то раз, вернувшись из продуктовой кладовой, Зэп-210 грустно пробормотала: