Мартин Мозебах - Князь тумана

• Название: Князь тумана
• Автор: Мартин Мозебах
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-352-01167-4

Мартин Мозебах — известный немецкий писатель, автор романов, рассказов, стихов, оперных либретто, сценариев, статей о литературе и искусстве. В 2004 году Мозебах избран членом Германской академии языка и литературы.

«Князь тумана» — что это? Авантюрный роман в лучших традициях жанра или философская притча о том, как делается «большая политика», когда балом правят игра случая и ничтожные личные амбиции?

Герой романа журналист Теодор Лернер имеет «легкость в мыслях необыкновенную» и поэтому, вероятно, становится добычей авантюристки со стажем госпожи Ганхауз, эдакого Остапа Бендера в юбке… Весь сыр-бор разгорается вокруг маленького островка в Ледовитом океане, где якобы обнаружены залежи каменного угля.

Лернер, направляемый твердой рукой госпожи Ганхауз, собирается «приватизировать» часть этой «ничейной» земли, однако на месте он обнаруживает русских…

---

Госпожа Ганхауз водрузила на голову свою широченную, как тележное колесо, шляпу и закрепила ее полуметровой заколкой. Лернер не уставал поражаться тому, как скреплялись отдельные детали наряда, совокупность которых делала ее столь импозантной. Хлопоты сборов поглотили все остальное: страдания, вызванные утратой Ильзы, возмущение поступками Александра, досаду на неудачу с Корсом и смущение перед госпожой Ганхауз.

Лифт так и не пришел. Они направились к лестнице и поплыли (как это правильнее всего было бы сказать в отношении госпожи Ганхауз) вниз: впереди она, а в кильватере попавший в поднятую ею волну пляшущих в солнечном луче пылинок Лернер. Но на последней площадке он вдруг остановился и схватил госпожу Ганхауз за облаченный в коричневый шелк локоть. У стойки администратора, поджидая дежурного, который скрылся за дверцей соседней комнаты, стоял человек с бакенбардами, в твидовом дорожном костюме и светло-сером котелке. Посетитель стоял без движения и только пальцами левой руки барабанил по стойке.

— Мой двоюродный брат Нейкирх из Цвиккау, — шепнул Лернер на ухо госпоже Ганхауз, которая при этих словах тоже замерла, словно громом пораженная. Лестничная площадка — неподходящее место для долгих совещаний. В эту минуту они получили зримое доказательство того, что не напрасно долгое время прожили в тесном духовном единении, и оно принесло свои плоды. Оба поняли друг друга без слов. Они одновременно взвесили все возможные пути. Можно потихоньку удалиться в свои номера, но тогда, если Нейкирх вздумает взять их в осаду, они станут пленниками. Или же он с помощью дежурного, который хотя бы в силу профессиональной привычки встанет на сторону того, у кого будут преобладающие силы, отомкнет забаррикадированные двери, и тогда осажденные тем более окажутся у него в руках. Оставалось только бегство из гостиницы, причем, конечно, через двор, так чтобы не надо было проходить мимо двоюродного братца Нейкирха.

Госпожа Ганхауз опустила вуаль на шляпе, Теодор Лернер поник головой, словно погрузился в глубочайшую скорбь. Ходко, но с достоинством они двинулись вперед. Господин директор горнорудного предприятия Нейкирх все еще глядел на дверь, из которой должен был показаться дежурный. Парочка проскользнула у него за спиной. Рядом с дверью обеденного зала начинался коридор, ведущий в глубь здания. Туда они и свернули, скрывшись в сумеречной глубине. Коридор оказался длинным. Лернер наугад открыл какую-то дверь. За ней начиналась подвальная лестница. Она была связана с кухонными помещениями. Всякий, кому случалось по ним пройтись, навсегда терял охоту принимать пищу в "Монополе". Шаги отдавались громкими шаркающими звуками. Эхо здесь было как в глубоком колодце. Над головой идущих тянулись грубы центрального отопления — знаменитое "дионисово ухо" гостиницы "Монополь". В каких номерах будут слышны их шаги и перешептывания? Коридор свернул направо, затем налево, его конец терялся где-то в потемках. Словно в подземной пещере или в катакомбах, освещена была лишь небольшая часть сводчатых переходов. Лернер шел впереди с зажигалкой в руке. Становилось все жарче. Может быть, они уже приблизились к центру земли? И зачем они бегут как зайцы, словно господин директор Нейкирх гонится за ними по пятам и вот-вот настигнет? Не только у Лернера были причины для беспокойства. Госпожа Ганхауз очень хотела избежать неприятного для нее объяснения с Нейкирхом в присутствии Лернера. Требуя, чтобы Лернер заранее согласовывал с нею все свои действия, себя она не считала обязанной строго соблюдать это условие.

— Мы забрели в настоящую крысиную дыру, — сказал Лернер. — Вы не чувствуете, как тут пахнет крысами?

Госпожа Ганхауз была вся распаренна. От ее платья веяло душистым запахом корицы и розового мыла, пудры и грузного, теплого тела. У нее были на редкость маленькие ноздри. Она повела ими, внимательно принюхиваясь к запахам, но вокруг нее стоял только ее собственный запах. Ее беспокоила мысль о том, что в темноте она может наступить на крысу.

— Придется вернуться назад!

Назад, сквозь теплую сырую тьму. Сколько же паутины и пятен белой известки останется после этого на платье такой объемистой дамы, как госпожа Ганхауз!

Они остановились и некоторое время постояли в потемках. У обоих громко колотилось сердце. Лернер оперся ладонью о стену. Под руку попалась дверная ручка. Он нажал на нее. Она повернулась. В стене отворилась дверь. Навстречу беглецам облаком хлынул запах горячих булочек и тусклый свет. Впереди виднелась лестница. Осторожно ступая, они поднялись наверх. Там оказалась железная дверь, закрытая на засов. Дверь была теплой. Даже засов, на который Лернер налег изо всех сил, нагрелся, как утюг. Дверь чуть-чуть приоткрылась. В щель проник белый свет. За дверью стоял светлый туман. Но дверь никак не желала открываться дальше. С другой стороны ее подпирало что-то тяжелое. Лернеру пришлось хорошенько надавить плечом и толкать что есть силы. Внезапно дверь подалась и пошла совсем легко. Тяжелый предмет опрокинулся, и Лернер с госпожой Ганхауз оказались в складском помещении пекарни, ароматы которой они уже давно почуяли.

Что же там опрокинулось? Мешок пшеничной муки. В одном месте он лопнул, и там открылась прореха, из которой вырвалось мучное облако. Подол госпожи Ганхауз волочился по белому порошку, Лернер погрузился в него по щиколотку. Невольно они начали отряхиваться, но от этого стало только хуже. Они кашляли, поднимая вокруг себя все новые тучи пыли. Потребовалась вся царственная независимость госпожи Ганхауз, чтобы прошествовать через пекарню, уставленную противнями с сырыми булочками, машинами для замешивания теста, мимо печной стенки с черными железными дверцами. Пекари поднимали головы от мучных чанов и смотрели им вслед, не веря своим глазам.

На генуэзском кладбище Стальено (кажется, госпожа Ганхауз провела несколько лет в Генуе) пышным цветом цвело искусство надгробной скульптуры. Здесь покойники представали, водруженные на собственные могилы в виде тяжеловесных мраморных статуй, на которых были в точности переданы все детали их костюма — от сюртука до цилиндра, от кружевной нижней юбки до сетчатых перчаток. Модная одежда, столь дорогая сердцам обывателей, была здесь увековечена для грядущих поколений в белоснежном каррарском мраморе. И вот, белые с головы до пят, госпожа Ганхауз и Лернер продефилировали перед жарко пышущими жизнью пекарями, словно два каменных гостя с кладбища Стальено. Никто не шевельнул рукой, никто не возвысил голоса. Путь до двери, ведущей на двор, был недолгим. Двор они тоже миновали быстрым шагом, чтобы никто не успел их остановить.

На деревянной мостовой перед аркой они остановились. Там была привинчена эмалированная табличка: "Э. Дальтон. Мыло туалетных сортов, Франкфурт-на-Майне". Вот бы сейчас добраться до этого туалетного мыла, вернее, до какого-нибудь тихого помещения, где есть платяная щетка! Но в вестибюле отеля засел в засаде страшный дракон.

— Пойдем на вокзал и отыщем там дежурного, — сказал Лернер.

Госпожа Ганхауз молча взяла его под руку. Она пережила сильный удар по нервам, но не жаловалась. Когда это бывало, чтобы она жаловалась!

Поинтересуйся с утра госпожа Ганхауз расположением планет, она, наверное, в этот день вообще не выходила бы из дому. Может быть, даже отменила бы поездку к Шолто. Сегодня все складывалось неудачно. Мучная пыль, которая покрывала ее с головы до ног, не служила плащом-невидимкой, да и начала уже осыпаться. Сквозь нее проступил цвет лица и одежды. Теперь вид парочки стал еще более жалким. Такой маскарад не мог служить защитой от превратностей жизни.

Они не успели еще далеко отойти, как наткнулись на директора Нейкирха, их пути пересеклись. Нейкирх расхаживал перед гостиницей взад-вперед с твердым намерением перехватить там обоих голубчиков. Когда он узнал Лернера, у него глаза едва не выскочили из орбит. Побагровев от гнева, он молча уставился на кузена.

— Братец Лернер, — выдавил он наконец из себя. Бакенбарды его от ярости ощетинились, выпятились под напором кипевших в нем чувств.

— Братец Нейкирх! Позвольте мне представить вам мою советчицу и делового партнера госпожу Ганхауз! — Произнести это светским тоном у Лернера не получилось, скорее уж вышло как-то по-школярски. Светского лоска как не бывало. В эдаком виде, да еще посреди улицы никак невозможно было вступать в серьезные переговоры. Не позволит ли братец Нейкирх, чтобы они сначала переоделись? Причины, почему они разгуливают в таком виде, Лернер не назвал, да Нейкирх этим и не интересовался.

— Извольте, переодевайтесь на здоровье, — бросил он вдруг саркастически. — Но я позволю себе сопроводить вас в номер. Вот уж чего я не собираюсь делать, так это прождать вас потом напрасно в вестибюле несколько часов.