Виктория Холт - Леди-Солнце

• Название: Леди-Солнце
• Автор: Виктория Холт
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-04-001083-4

Роман из серии "Плантагенеты" рассказывает об английском короле Эдуарде III, о кровавых интригах его матери, о знаменитом Черном Принце, герое Столетней войны, начавшейся из-за нелепой клятвы…

Судьба короля Эдуарда, мужественного человека и дальновидного правителя, полная взлетов и поражений, в конце концов оказалась в руках хищной и сластолюбивой женщины…

---

У нее был такой расстроенный вид, такой молящий голос, что он не мог не пожалеть ее, не попытаться успокоить.

— Я знаю, вы желаете мне добра, миледи, — сказал он, стараясь, чтобы его слова звучали убедительно.

— Разве я не любила тебя всегда? — продолжала она. — Разве ты не был для меня самым дорогим в жизни? Когда я так страдала в прежние годы, меня согревали и придавали силу лишь мысли о тебе!

— Знаю… знаю. — Он был явно растроган тем, что услышал. — Я ни в чем не обвиняю, миледи, ВАС…

Он так явно подчеркнул последнее слово, что Мортимер не мог этого не заметить, но лишь пожал плечами.

— Какой все-таки еще юнец, — сказал он Изабелле, когда они остались одни. — Однако шотландский поход, который он возглавил, как ты помнишь, не без нашего содействия, научил его кое-чему, надеюсь. Еще долго он будет помнить, что может случиться, когда он пытается действовать самостоятельно.

— А если он узнает о ловушке, которую ты расставил для Кента? Что тогда?

— Как это ему удастся? Разве он узнал правду о смерти отца?

— Пока еще нет.

— О моя любовь, зачем эти трагические нотки? Отчего ты так напугана все последние дни? Ведь ничего не изменилось.

— У меня плохие предчувствия, Мортимер… О Боже, не следовало убивать Эдмунда Кента… Это было слишком!

— Это было необходимо для нашего блага, дорогая. Пускай все поймут, что со мной шутки плохи. А что касается твоих предчувствий, забудь о них, пока я с тобой…

Он поднялся с кресла и встал перед ней во весь рост — могучий, красивый, уверенный в себе… Чересчур уверенный и даже страшный этой уверенностью, этой убежденностью в своей силе и неодолимости.

В самом деле, какой опасностью может грозить казнь Кента? Наоборот, она лишь усилит его, Мортимера, влияние на все, что происходит в Англии. И то, что он успел уже наложить руку на большую часть принадлежавших Кенту владений и имущества, тоже лишь увеличит его силу. Люди поймут, с кем имеют дело, и поостерегутся предпринимать что-либо ему наперекор.

Глава 5 КОНЕЦ МОРТИМЕРА

Было десять часов утра пятнадцатого июня, и в воздухе над замком Вудсток повисло ожидание.

Все были в волнении, одна Филиппа спокойна. Женщины, окружавшие ее, говорили, как это поразительно для такой юной роженицы, тем более что ребенок у нее первый. А было ей тогда семнадцать лет.

— Я буду совсем счастлива, — говорила она придворной даме леди Кэтрин Харингтон, — если родится мальчик.

— Не полагается много думать о том, какого пола родится ребенок, миледи, — отвечала ей многоопытная матрона, которую Филиппа сразу полюбила и приблизила к себе, как только они познакомились.

— О, не думайте, что я не стану любить девочку! Мальчика я хочу не ради себя, но ради Эдуарда. Он так будет рад, если родится сын. Представляете, Кэтрин? Мальчик, похожий на отца. Такой же красивый, высокий, светловолосый!

— Будем молиться об этом, миледи.

— Милый Эдуард… Он так желал находиться рядом со мной в эти дни. И вскоре он будет здесь. Но зачем ему видеть, как я страдаю, ведь правда? И страдать самому… Пускай уж приедет, когда все окончится, когда мальчик будет у меня на руках.

— Не стоит искушать судьбу, миледи, — осторожно заметила леди Харингтон. — Скоро увидим, кто будет у вас на руках…

Филиппе и Кэтрин было приятно и легко друг с другом, несмотря на разницу в возрасте. Они много беседовали о детях, о том, как их лучше воспитывать, и незаметно наступило пятнадцатое июня, о котором и в поздние годы Филиппа будет вспоминать как об одном из самых счастливых дней в жизни, потому что утром этого дня у нее родился ребенок — сын! — с таким осмысленным и любознательным личиком, что Кэтрин Харингтон просто диву давалась.

Измученная, но торжествующая Филиппа попросила, чтобы ей дали ребенка, этот плод их полнокровной любви с Эдуардом.

— Господь проявил ко мне милость, — сказала она, держа его на руках. — Ничего лучшего Он не мог бы для меня сделать! Нужно непременно сообщить Эдуарду.

— Я отправлю вашего пажа Томаса Приора с радостным известием, — ответила Кэтрин.

— Да, пусть король явится поскорее! Я хочу увидеть его лицо.

— Оно расцветет от счастья, когда вы покажете ему малютку!..

Эдуард не заставил себя ждать. Он примчался так быстро, как только мог; он был в восторге от первенца и наградил гонца, сообщившего ему радостную весть, ежегодным содержанием в сорок фунтов.

Слезы увидела Филиппа на щеках своего супруга, когда тот опустился на колени возле постели и поцеловал ей руку.

— Я никогда не знала, что в жизни может быть такое счастье, — прошептала она.

— Я тоже, — ответил Эдуард, — и его принесла мне ты!

Они не могли отвести глаз от ребенка. Эдуарду не верилось, что все это произошло наяву, и он снова и снова устремлял взгляд на колыбель, украшенную портретами четырех евангелистов — Иоанна, Луки, Марка и Матфея, — где возлежал их сын, длинноногий, с волосами цвета льна, истинный Плантагенет.

— Он настоящий Эдуард, — сказала Филиппа.

Так было дано имя младенцу.

* * *

Королю Эдуарду, отцу ребенка, не было еще восемнадцати лет. Рождение сына и казнь дяди — эти такие разные события потрясли его душу и превратили его в мужчину.

Он понял вдруг со всей отчетливостью, что не научился еще смотреть на то, что происходит вокруг, собственными глазами, думать своей головой, за него это делала мать, а значит, Мортимер. Он был лишь более или менее послушным исполнителем их воли, не умевшим или еще не смевшим вникнуть во все, что творилось от его имени и что могло бы ужаснуть его, пожелай он разобраться в этом.

Он почувствовал, что должен выяснить, что же произошло с дядей Эдмундом, и как можно скорее окунуться во все дела государства, если хочет БЫТЬ королем, должен, как это ни трудно, выбраться из-под материнского покровительства, избавиться от чар ее обаяния, которому подвластны были все. Он помнил свой восторг, когда мальчиком проезжал с ней по улицам городов и селений и видел, с каким обожанием смотрели все на прекрасную всадницу. Помнил, какой гордостью наполнялось тогда его мальчишеское сердце — она казалась ему неземным существом, богиней! Теперь же он обязан увидеть ее такой, какая она есть. Грядущие отношения с матерью вызывали у Эдуарда тревогу: он не представлял, как себя вести с ней.

Если к матери Эдуард питал сложные чувства, то к Мортимеру испытывал лишь одно — ненависть. Она зрела постепенно и увеличивалась по мере того, как тот превращался — вернее, делал все для того, чтобы превратиться, — в главное лицо королевства. Например, он сразу же забрал деньги, которые Шотландия заплатила в государственную казну, словно был королем. «Только король никогда не позволил бы себе использовать их на собственные нужды», — думал с возмущением Эдуард.

Молодой король уже знал подробности казни герцога Кента и понял, что Мортимер попросту хотел избавиться от возможного претендента на трон, который к тому же мог влиять на племянника. Дошли до него слухи и о коварном спектакле с якобы оставшимся в живых королем Эдуардом II, и о ложном послании папы римского… Смерть отца вызывала теперь у него множество вопросов и ужасных подозрений. Зато стало совершенно ясно, что Мортимер — негодяй и в Англии не будет мира и покоя, пока он ходит по земле.

Радость и успокоение ему приносили только Филиппа и родившееся дитя. Правда, Филиппа не была спокойной матерью. Она настояла, что будет кормить сына сама, и отказалась от услуг кормилицы, беспрерывно подходила к его колыбели, чтобы лишний раз убедиться — все в порядке. К счастью, маленький принц родился здоровым и оснований для беспокойства не было.

Эдуард все больше испытывал потребность поделиться с кем-то из близких подозрениями и планами. Таким человеком была Филиппа, но он не хотел этого делать сейчас, когда все ее помыслы и заботы сосредоточились на ребенке.

Среди приближенных к нему людей был Уильям де Монтекут, он был приятнее многих других, и с ним король сдружился. Монтекуту было около тридцати, он был зрелым мужчиной с немалым жизненным опытом и в то же время не так уж далеко ушел от поколения таких, как Эдуард. Ему и решил король поверить свои мысли, от него надеялся получить одобрение собственных намерений и дельные советы.

Монтекут не стал ходить вокруг да около. Он сразу согласился с тем, что Эдуарду не быть подлинным королем, пока рядом с ним Роджер де Мортимер. Наверное, королю не известно, сказал Монтекут, но в народе уже давно поговаривают, что он, наверное, потихоньку передал корону Мортимеру и тот вскоре начнет ее открыто носить на голове.

— Искренне тебе признаюсь, Уильям, — произнес Эдуард, — все дело в моей матери.

Тот кивнул головой и спросил:

— Могу я откровенно говорить с вами, милорд?