Линда Ла Плант - Чистая работа

• Название: Чистая работа
• Автор: Линда Ла Плант
• Издательство: Азбука
• Жанр: Триллер
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-389-01086-4

Как связаны между собой страшная смерть темнокожей проститутки и убийство скромной лондонской библиотекарши? Зачем лондонской полиции понадобилось прибегать к помощи специалистов по магии вуду? Детектив убойного отдела Анна Тревис и ее бывший шеф и возлюбленный Джимми Ленгтон вынуждены сводить воедино два, три… четыре совершенно самостоятельных, казалось бы, дела! Несмотря на звериную жестокость преступников, едва не отправивших Ленгтона на тот свет, несмотря на изобретательность банды нелегальных иммигрантов, торговцев людьми и наркотиками, упрямым полицейским все-таки удается связать воедино все нити. Чистая работа!

---

Он встал и на прощание пожал всем руки. В кармане у него, похоже, опять зазвонил телефон, — уходя по коридору, он его вынул.

Они немного помолчали, потом Анна тоже встала.

— У него все получится, я знаю. Мне очень понравился этот врач.

— И мне, — сказал Льюис.

Баролли все сидел, молча глядя в пол.

— Да, только вот карьера его пошла под откос. Он не сможет вернуться к работе.

Анна гневно на него посмотрела:

— Нет, сможет, и прекратите разговоры на эту тему. Он будет работать, и всякие отрицательные эмоции ему совершенно ни к чему. Когда нам разрешат навещать его, будем стараться поднять ему настроение. Договорились?

Льюис и Баролли согласно закивали, но на душе у всех троих было тяжело. Каждый из них по-своему любил своего шефа. Даже подумать было страшно, что он не прорвется.

Полтора месяца спустя

Полтора месяца прошли в ожидании, но результатов так и не было. Анне дали внеочередной отпуск, и она ездила к Ленгтону каждый день. Иногда она не знала, как справляться с эмоциями, и не только из-за их с Ленгтоном связи: ей вспоминались такие же поездки к отцу, который умирал в больнице от рака. Они, два бойца, были очень похожи, только ее отец сдался смерти и перед самым концом хотел только одного — уйти тихо и спокойно. Анна с отцом были очень близки: он любил ее, всю жизнь поддерживал и она отвечала ему такой же пылкой любовью. У обоих не было ни единого повода для упреков. Отец хотел, чтобы она была сильной, когда его не станет, переживал, что оставляет ее совсем одну, а она уверяла его, что внутри у нее такой же стержень, как и у него: она сумеет, она справится. Он часто спрашивал, не одиноко ли ей живется; она неизменно отвечала, что у нее полно друзей и чуть ли не каждый день она знакомится с кем-нибудь в академии. Анна лукавила: подруг у нее было немного, а друга в то время и совсем не было. Отец умер мирно, держа ее за руку, но страдания после его ухода были просто невыносимы. Ее утешало только то, что он так и не увидел, как она теряла рассудок от невыразимого горя.

По Ленгтону она так не горевала — он уже не умирал. Когда ей разрешили наконец пройти к нему, он все время звал ее, иногда задремывал, но просыпался с ее именем. Тогда она брала его за руку и шептала, что она здесь, рядом с ним.

— Вот и хорошо… Хорошо, что ты здесь, — еле слышно отвечал он, так тихо, что иногда было трудно разобрать, что он говорил.

Анна часто повторяла ему, что очень его любит, но никогда не слышала того же в ответ. Ей очень этого хотелось, но за подтверждение она принимала улыбку, которая появлялась на его губах всякий раз, когда она подходила к его койке. Он ворчал на еду, так что она приносила с собой сэндвичи и курицу, которые покупала в магазине «Маркс и Спенсер»; Ленгтон, однако, почти ничего не ел, и Анне зачастую доставался виноград, который приносили ему коллеги из отдела по расследованию убийств. Ходить к нему можно было почти весь день, и ей даже пришлось просить медсестер следить за тем, чтобы он не переутомлялся.

Однажды вечером, когда Анна уже вернулась домой, ей позвонили из больницы и попросили срочно вернуться. Ленгтон уже выздоравливал, но тут случилось страшное. Операция на колене прошла удачно, однако в грудную клетку проникла инфекция, и началось заражение крови. Анна услышала это и чуть сама не упала в обморок. Два дня и две ночи жизнь Ленгтона висела на волоске. Жутко было сидеть и ждать, выживет он или нет. Но Ленгтон еще раз удивил всех: он прорвался и через это.

Полтора месяца и четыре дня

В конце концов Ленгтон окреп настолько, что его отправили в реабилитационный центр для полицейских. Глиб-хаус, или «Дом сельского пастора», располагался вдалеке от населенных пунктов, его адрес лондонская полиция держала в секрете. Обстановка там была строгая, но все-таки очень комфортная. В центре имелись хорошо оборудованный тренажерный зал, водолечебница, медицинские кабинеты, бар, ресторан, и это всего лишь для ста сорока пациентов. В прошлом году здесь прошли реабилитацию почти три тысячи человек. Большинство из них имели ранения, поэтому врачи и медсестры специализировались на физиотерапевтических процедурах, которые как раз и были необходимы Ленгтону. Работали там и квалифицированные психотерапевты, потому что многие полицейские страдали от последствий пережитого стресса и им требовались консультации специалистов. Анна облегченно вздохнула, когда Ленгтон согласился туда поехать; она прекрасно понимала, что, пока он не поправится, в своей маленькой квартире она с ним просто не уживется. Он был трудным больным, даже медсестры из больницы Святого Стефана с облегчением вздохнули, когда он выписывался. Ленгтон, правда, об этом даже не догадывался, тем более что некоторые из медсестер подписали ему открытки с пожеланиями скорейшего выздоровления, а две даже принесли цветы. При этом они так многословно предупреждали Анну и так настойчиво просили Ленгтона хорошо себя вести, что она заподозрила — с ним будет нелегко. Он разозлился, даже когда она помогала ему усесться в инвалидную коляску, чтобы добраться до машины; он непременно хотел идти сам, но был еще так слаб, что ему пришлось сесть на кровать, пока Анна собирала вещи. Он ворчал, недовольно стонал, но все же поблагодарил сестер и раздал им коробки конфет, которые привезла Анна.

Она катила его от больницы к парковке, а он все бубнил, как ему было здесь плохо и как он рад, что наконец-то отсюда выбрался. После этого ей пришлось запихивать его в свой «мини», и уж тут ей досталось по полной программе: машина у нее, видите ли, слишком маленькая и только поэтому ему так трудно перебираться из инвалидной коляски на пассажирское сиденье. Анна заметила, что стоять, а потом садиться ему и правда было очень больно: дыхание прерывалось, лицо искажалось от боли. Ей даже пришлось застегнуть на нем ремень безопасности, потому что сам он не мог развернуться и натянуть его как следует.

Езда по автостраде М4 оказалась тяжелым испытанием: Ленгтон не переставая твердил, что ему противно ехать в «команду инвалидов Глиб-хауса». По его словам, раненых там было совсем мало, зато полно бездельников и любителей выпить, чокнутых, у которых крыша поехала от перегрузок.

— Значит, ты будешь в своей тарелке, — попробовала пошутить Анна, но этот номер не прошел.

Он резко бросил ей, что уже несколько недель не пил ни капли и что вообще она его достала своими намеками, будто бы у него с этим какие-то проблемы.

Анна переменила тему и сказала, что, как только он пойдет на поправку, она заберет его к себе и сама будет за ним ухаживать.

— Да я тронусь в этой твоей конуре!

— Ну, если будет надо, найдем квартиру побольше.

Он быстро взглянул на нее и, недобро усмехнувшись, спросил, на какие деньги, — ведь, если она помнит, свое жилье он снимает.

Что бы она ни говорила, настроение у него не улучшалось: он ни разу не поблагодарил ее за то, что она взяла отпуск, чтобы ухаживать за ним в больнице, не посочувствовал, что теперь ей каждые выходные придется ездить к нему в Глиб-хаус.

Ленгтон невежливо пробурчал что-то санитарам, которые встретили его и помогли перебраться из машины в кресло-каталку. Не удались и попытки завязать с ним разговор, пока его везли из приемного покоя к лифту, чтобы доставить в крыло, где он должен был поселиться. Окно его комнаты выходило в сад, помещение было небольшим, но светлым и очень уютным, а он затравленно озирался, как будто его заточили в тюремную камеру.

Им показали, где что находится. После того как они осмотрелись, стало заметно, что Ленгтон очень устал, так что они вернулись в комнату. Ленгтона попросили выбрать обед из меню, он предоставил это Анне, а сам прилег на узкую кровать и закрыл глаза.

— Мне надо ехать, — тихо сказала Анна. Он не ответил. Сидя в кресле у кровати, она взяла его за руку. — Пора.

Он сжал ее пальцы и спросил:

— Когда приедешь?

Она наклонилась и поцеловала его в щеку:

— Завтра. И вообще, буду приезжать, когда смогу.

— Завтра во сколько?

— К обеду. Вместе и пообедаем.

— Хорошо.

Глаза его были по-прежнему закрыты, но он все так же крепко держал ее пальцы. Анна терпеливо ждала, и вот наконец его рука разжалась.

Она приоткрыла дверь, вышла, опасаясь, как бы не разбудить его, и, обернувшись, негромко сказала:

— Я тебя люблю.

Он открыл глаза и глухо ответил:

— Хочешь совет? Не приезжай, не надо. У тебя своя дорога в жизни. Я для тебя буду балластом, больше ничем. Это я тебе уже давно хотел сказать. У меня, Анна, больше нет сил, не знаю, справлюсь ли я, сумею ли… Может, я и на работу не вернусь.

Она подошла к кровати, склонилась над ним, но он уже закрыл глаза.

— Посмотри на меня, — попросила она и вдруг крикнула: — А ну, посмотри на меня, ты, старший инспектор Ленгтон!