Эмма Дарвин - Тайная алхимия

• Название: Тайная алхимия
• Автор: Эмма Дарвин
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-47663-3

Вначале было слово. Старинная книгопечатня незримыми нитями связывает современную женщину-историка с семьей английских аристократов, живших в XV веке во времена Войны Алой и Белой розы.

Предательство и потерянная любовь. Жажда любви и жажда власти. Все это так же актуально теперь, как и века назад.

Все мы лишь игрушки в руках судьбы. И только тайная алхимия любви может подарить надежду.

---

Мы с Маргаритой переглянулись и заговорили в один голос:

— Сперва умоемся.

Леди, моя мать, сидела за столом в большом зале, перед ней были разбросаны бухгалтерские книги, а чиновник, господин Вутон, маячил за ее плечом.

— Нет надежды, что эти поступления из Франции вернутся… — говорила она, когда мы вошли.

Мы преклонили колени в дверном проеме. Свечи на столе мерцали из-за сквозняка. Леди грузно поднялась на ноги. Я взглянула вверх, продолжая держать голову склоненной в знак должного уважения, и увидела, что мать перестала хмуриться.

— Добро пожаловать домой, дочери.

— Мадам, я почтительно приветствую вас, — сказала я.

— И я, — произнесла Маргарита.

Моя мать шла такой тяжелой и медленной походкой, что Маргарет уже качалась от усталости, стоя на коленях, к тому времени, когда леди подошла к нам. Мы по очереди поцеловали ей руку.

— Levez-vous, mes filles,[6] — сказала она.

Когда мы повиновались, я обнаружила, что мои глаза теперь вровень с ее глазами. Леди поцеловала меня в щеку.

— Ты выросла, Иза. В Гроуби все хорошо?

— Да, мадам. Леди Феррарс почтительно приветствует вас и говорит: чтобы сделать вам приятное, сэр Эдуард и господин Грэй будут с нами в день святого Иоанна, если будет на то Божья воля, или днем позже.

Леди кивнула, а когда подошла, чтобы поднять Маргариту, та споткнулась и чуть не упала. Мать поцеловала ее.

— Ты устала, дочь. Отправляйся в постель. Иза, останься, мы поговорим. Мэл, будь добра, у тебя найдется вино, чтобы послать сюда? Господин Вутон, думаю, мы продолжим наш разговор завтра утром.

Вутон собрал книги и бумаги, водрузив на них горшочек чернил. Мэл вывела Маргариту из зала, но та успела скорчить гримасу, показывая, как господин Грэй меня целует.

— Будь добра, поставь мое кресло у очага, — сказала мать. — И поставь стул для себя.

Я была рада повиноваться, потому что второпях мы умылись холодной водой и я до сих пор дрожала.

Матушка опустилась в кресло и, не отрывая глаз от огня, махнула рукой, веля последовать ее примеру.

— Ты знаешь, с какой целью сэр Эдуард и господин Грэй прибудут в Графтон? — наконец спросила она.

— Да, мадам, — ответила я.

Несмотря на усталость, я снова почувствовала легкую дрожь страха и жар.

— И ты довольна?

— Да, мадам.

— Мы здесь одни, Иза, и ты можешь говорить свободно. Ты и вправду желаешь выйти за него замуж? Дело не в… Конечно, ты довольно хорошо знакома с господином Грэем. И со временем он унаследует материнский титул. К тому же он недурен собой, хотя кое-кто мог бы пожелать ему быть повыше. Но ты уверена, что он станет для тебя хорошим мужем?

— Я так думаю. Но как я могу быть уверена, если у меня никогда раньше не было мужа, а у него не было жены?

— Это выгодный союз для обоих семейств, но мы с твоим отцом хотим, чтобы ты в придачу была счастлива. Когда я впервые вышла замуж… Его светлость Бедфорд был очень добрым, а не только великим человеком. Но становиться женой всегда нелегко.

Мне хотелось спросить: «Было ли это для вас нелегко и потом, когда вы стали женой моего отца?» Но я не осмелилась задать этот вопрос.

Их брак наверняка был не похож на брак, который они предлагали заключить мне. Однажды, когда сэр Эдуард и леди Феррарс были в отлучке, а мы сидели у огня в Гроуби, Мэл сказала, что моя мать и отец очень друг друга любили. Любовь их была так сильна, что они вынесли скандал и нужду, когда поженились тайно, не спросив разрешения короля.

— Потому что хотя его светлость и был сенешалем[7] Бедфорда в Нормандии и рыцарем — но и только, — продолжала Мэл, выхватывая из огня очередной каштан и бросая его мне. — А леди, ваша матушка, была второй леди Англии. И совсем недавно овдовела.

Я чуть не обожгла пальцы, снимая с каштана почерневшую кожуру. Плод был горячим, сладким, со слабым привкусом горелого.

— Да, мадам, я знаю, — сказала я теперь матери. — Но у меня есть вы, если мне понадобится совет. А леди Феррарс, как ни старается, с трудом находит недостатки в том, как я выполняю свои уроки и обязанности.

Мать потянулась и погладила меня по голове.

— C'est bon, ma chére fille![8] Рада это слышать.

Я не была уверена, чем именно обрадовала ее: тем, что хорошо выполняю свою работу, или тем, что это раздражает леди Феррарс.

— Мы могли бы заказать драпировки у сестер в Линкольне, — продолжала мать. — Может быть, с изображением Мелузины[9] — в память о твоем происхождении и для удачных родов… Но, дочка, если у тебя есть хоть какие-то сомнения, если есть хоть что-то, что тебе хотелось бы уладить до подписания брачного договора, ты должна рассказать об этом отцу или мне, и мы приложим все усилия, чтобы их решить.

Я не ожидала, что она будет вот так справляться о моих желаниях. Правда, подобное поведение было долгом учтивости — моя мать выслушивала любую просьбу или жалобу даже самого ничтожного из слуг. Но советоваться о таком важнейшем семейном деле, как брак старшей дочери? Этого я не ожидала и не готова была ответить.

И все-таки — вправду ли меня не беспокоит мое будущее?

Я глядела в огонь до тех пор, пока не почувствовала, что щеки мои пылают, будто я действительно их обожгла. Но мои сомнения не относились к тем, о которых я могла бы поговорить с матерью или надиктовать их чиновнику, чтобы тот вписал их в брачный контракт.

Уна — Понедельник

Между Нарроу-стрит и рекой едва хватает места для одного здания: задняя стена моего дома нависает над водой.

Войдя, я сваливаю сумки в главной комнате. Она кажется довольно чистой, хотя пахнет арендаторами: дымом курева и обедами на дому, дешевой мебелью, которую дядя Гарет позволил нам взять из Чантри, чтобы мы могли забрать нашу собственную с собой в Сидней. И все-таки сквозь все эти запахи чувствуется запах Темзы: влажный, прохладный и слегка гнилой. Сейчас время прилива, в гостиную проникает прозрачный свет летнего солнца, серебряные солнечные зайчики танцуют по потолку — Адаму это всегда нравилось.

Два года — слишком малый срок, чтобы обрести невозмутимость. На некоторое время меня окутывает туман, серый и удушливый.

Когда я снова могу вздохнуть, то смотрю на реку, пытаясь себя отвлечь чем-нибудь, что не будет напоминать мне об Адаме, не будет напоминать, что он мертв.

Отсюда трудно отсчитывать проходящее время, разве только по приливам и отливам реки, которую притягивает луна. В прилив обнажается несколько ярдов усыпанной мусором гальки, в отлив вода бежит футах в шести под моим окном, из которого я рассматриваю реку.

Ротерхиз на противоположном берегу слишком далеко, чтобы казаться настоящим. Мы наблюдали за местом, которое было переименовано в Докландз, как можно наблюдать за странной колонией насекомых. Сначала начали ржаветь крепкие подъемные краны и опустели потемневшие от тумана склады. Потом склады превратились в притоны для бродяг. Еще спустя некоторое время они ощетинились длинными подъемными кранами, которые исчезли так же внезапно, как появились, оставив маленькие нарядные дома и рестораны, украшенные с промышленным шиком. Подъемные блоки складов блестели и не поворачивались.

Теперь до нового тысячелетия остается всего пять лет. Я никогда не думала, что встречу его без Адама.

Взяв себя в руки, я втаскиваю сумки вверх по лестнице и начинаю их распаковывать. Дома сейчас зима, и я привезла слишком много свитеров даже для английского лета. Я отпираю закрытый от арендаторов шкаф, нахожу наши чистые простыни и застилаю постель.

После смены часовых поясов во время перелета мне не терпится лечь, но я не могу: я прибыла в Англию лишь на неделю, меня ждет много дел.

Это не деловая поездка — у меня нет времени для архивов, семинаров и бизнес-ланчей. Тем не менее я взяла с собой много работы. В самолете я проштудировала труд Чарльза Росса об Эдуарде IV и сравнила его с трудом Майкла Хикса о Ричарде III, но вскоре пришлось взяться за первоисточники. Едва мы пролетели Дубай, я уронила фотокопию научной бумаги, которую сдуру не скрепила степлером, а над Кипром продолжала извиняться и подбирать из-под ног людей списки ссылок. Нет, это не рабочая поездка — я прилетела, чтобы продать дом и повидаться с семьей. Чтобы отказаться от последней частицы своей жизни в Англии и вернуться домой.

Наконец, две недели тому назад, я, проглотив вечером пару глотков виски, все-таки решилась, потому что откладывать уже не было причин.

— Будет здорово снова тебя увидеть, — сказала по телефону моя кузина Иззи.

Когда мы купили дом на Нарроу-стрит, тут не было близкой к центру резиденции королевы Анны, а стоял всего лишь многоквартирный дом в трущобах. Можно было даже учуять притоны курильщиков опиума из книг о Шерлоке Холмсе, увидеть ласкаров[10] и услышать голоса пьяных матросов. И только.