Василий Каменский - Его-Моя биография Великого Футуриста

• Название: Его-Моя биография Великого Футуриста
• Автор: Василий Каменский
• Издательство: Китоврас
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1918

«Я — сотворил шестую книгу — Его-Моя биография Великого Футуриста.

Гениальность этой книги — не только в ее сущности и неожиданности, а в том — что книгой — биографией я, хочу спасти временно Книгу, как официальную форму творческого сообщенья с Вами, хочу показать Живой Смысл напечатанного Слова, хочу убедить Вас по иному взглянуть на книгу и даже невзглянуть, а остро пронзиться счастливыми лучами восходящаго Чуда: Книга перестала быть мертвой, Книга встрепенулась, засветилась, зажглась. Книга поет, зовет, волнует, Книга шелестит крыльями своих страниц, образуя вихрь мыслей, слов, идей, возможностей.

Книга — Живая Истина с бьющимся сердцем.»

Сохранены орфография и пунктуация автора.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Или Вася играет в Охотника — он покупает на толкучке старинный пистолет, набивает дуло порохом, надевает пистон на капсулю и стреляет в столб гигантских шагов (на горе): после оглушительного выстрела в руках остается одна ручка от пистолета, а глаза опалены порохом. Но эта неудача пустяки.

Он удит с Алешей щеклею на Камских плотах, тянется за клёвом и обрывается в Каму, рыбак еле спасает его за волосы, и целый день Вася сушится у костра, чтобы явиться домой сухим и веселым.

И тонет на Каме не один раз. Ведь в жизни столько опасностей — а это только начало, проба. Часто летом Вася видал как откачивают на берегу утопленников — страшно смотреть. Надо быть сильным, ловким, гибким. Он придумывает не игрушечный, а настоящий свой цирк: с Алешей покупают гантели, в сарае устилают землю пильной мукой, устраивают трапецию, тренируются, борются, жонглируют, ходят с кровоподтеками.

На именины Васи (12 апреля) собрались гости — Маня, Нина, Толя Волковы и еще ребята, один из артистов цирка здоровый парнюга техническаго училища Коля Серебров взял гимнаста — Васю за ноги и метнул в воздухе сальто-мортале, Вася перевернулся лишнее — полраза — и вместо ног угодил в землю головой.

Именинника долго приводили в чувство.

Самая скучная из игр была — зимой ходить в школу: холодно, уши нос — руки мерзнут, в школе даже в перемену дурить нельзя, а на уроках будто нарочно спрашивают всегда такое, что незнаешь и ставят двойки с минусом, потом ставят в угол или стой за партой, а дома ругают, бьют, не дают обедать, на улицу не отпускают и реветь нельзя.

Ну и школа — чорт бы ее побрал.

Ученики ябедничают, учителя злые — всё в очки видят, нападают, рычат.

Из 25 своих учителей Вася любил только одного из городского — Поликарпа Гордеевича Андреева — учителя русского языка, красиво любовно объяснявшего теорию словесности и творчество и жизнь великих Поэтов.

Вася только по русскому учился с любовью, знал много больше школы, много заучивал стихов Лермонтова. Некрасова. Пушкина.

И всех лучше в школе читал Вася.

Зато геометрию и алгебру всячески проклинал, боялся до ужаса треугольников и иксов.

Весной беглячил: будто уйдет в школу, а сам на льдинах под собором плавает с угланами.

— Истинное счастье лета приходило — когда прекращалась дурацкая дрессировка в школе — Вася, Алеша и Петя снимали серую форму, надевали рубашки и обегали весь берег, всю буксирную пристань и таинственно спускались к мосткам и по городкам к самой воде.

Пароходская жизнь гремела.

И все, что делалось кругом надо было все видеть, все слышать, все исчерпать.

И остаться — великим Поэтом.

Главное — сохранить детское сердце.

Так будет ярче мудрость и отчаяннее воля.

— Ну, поезжай дальше.

У дяди Вани

Домик серенький
На монастырской 50
Там за воротами ребята
Над крышей голуби висят.
У бани
В ограде дядя Ваня
Кормит куриц и гусят

(из детских)

Удивительный на свете дядя Ваня, лесной, птичий, рыбацкий, мягкий, уютный, общий, жизнерадостный.

Для всех дядя Ваня — дядя Ваня. Дядя Ваня будто Робинзон Крузо: остров — его ограда, козы, птицы, хозяйство и все его любят.

Всю свою жизнь дядя Ваня отдал, ребятам, голубям, своей ограде и Пермской железной дороге (грубо неблагодарной), где он прослужил слишком тридцать лет кротко, честно, аккуратно за — грошовое жалованье.

Славный наш — родной друг — дядя Ваня.

Пускай иных знаменитых Духом Искусства воспитали Пушкин или Толстой, Карл Маркс или Кропоткин, Эдиссон или Менделеев. Рафаэль или Ницше — меня же и — главное — Поэта воспитали дядя Ваня, Стенька Разин и буксирная пристань Любимова на Каме.

Дядя Ваня — страстный в Перми (и теперь) голубятник — не менее страстный охотник и рыболов.

Гоняет ли дядя Ваня голубей или сидит покуривает — в голубятне (часто с мальчиками — голубятниками и серьезно с ними толкует) или охотится на рябчиков (ныне редко) или рыбачит на Каме — он истинный художник, обвеянный поэтической любовью к природе и к своему мастерству.

И дни настанут упованья.
У голубинных душ-людей —
Восторжествует дядя Ваня
Гоняя триста голубей.

Быть может только у дяди Вани могло хватить столько чуткости и доброты, столько вниманья, чтобы иногда брать с собой на серьезную рыбалку на ночевую за Каму мальчишек Васю и Длешу.

А дома Васю и Алешу с пристани могли отпустить на ночевку рыбачить именно только с дядей Ваней — в качестве охраняющого.

Заботливый дядя Ваня все остальное сделает сам — перегребет на веслах через Каму, забьет заездок или поставит елку, опустит прикорм, закострит костер, поставит кипятить чайник, устроит закуску.

Когда уже начнется чаепитье дядя Ваня без умолку рассказывает ребятам вероятные и невероятные приключенья и хохочет раздольно, играя остроумьем, яркой образностью, пылкой жизнерадостью.

А потом уложит спать ребят, приляжет сам, а чуть засветает он засуетится — заговорит шопотом, весь преобразится, заготовит удочки, на-скоро уладит чай и тихохонько на лодке с ребятами станет на заездок.

И начинается уженье.

Шопотом, движеньями, мимикой, глазами дядя Ваня разсказывает ребятам чарующую поэму рыбной ловли.

Солнцевстальная озаренность, аметистовые туманы над Камой, струистое пенье птиц в кустах, булькающие всплавы рыбы, наши наплывки — вдруг клюнет подъязок или елец — водяные звуки, где то проплывающие плоты и далеко шумное хлопанье пароходских колес, и вот среди этой сказки — дядя Ваня с Васей — Алешей — оперяющимися птенцами из гнезда буксирной пристани.

Вася трепетно думал:

— Какая удивительная жизнь впереди — сколько волшебных возможностей, сколько сокровенных глубинных тайн вокруг, сколько рыбы в Каме и сколько одних только Солнц — и откуда они берутся — если каждое утро новое Солнце — новое Тепло — новый День.

— Я после рыбалки у дяди Вани в ограде опять голуби, гуси, куры, ребята, черемуха и старые сундуки.

У слудской церкви — идти мимо домой — за чугунной оградой в саду — рябина — еще непоспела.

— Маня, Нина — дяди Ванины — гимназистки барышни и задаются, а Толя бегает за воротами, а Зина, Катя совсем утята.

— Скоро привезут с низовья арбузы на пароходах — большущие — черноярские — вот бы слимонить один в собственное распоряженье.

Так мечталось на рыбалке рыбаку Васе. И после действительно появились голуби.

Моя судьба и с дядей Ваней
Желанно связана добром:
С Алешей — Петей мы над баней
Держали голубей втроем.
А жили на буксирной пристани
На чалках весело качалиться
Мы были близки к Каме — к истине
Но Соня выросла — и вот печалится.

(Поэмия — Моя карьера)

А как стала созревать рябина у слудской церкви — дядя Ваня впервые взял с собой в лес на охоту Васю.

Ну уж там — в лесу — с шомпольными ружьями у дяди Вани и у Васи — за каждым деревом и каждой колодиной — нестерпимое множество всяческих чудес и загадок.

Как только вынесло маленькое сердце Васи столько великих восторгов — столько опьяняющих приключений — столько охотничьих очарований и сложностей до слез.

Дядя Ваня казался в лесу — богом — особенно-когда вдруг застреливал рябчика — о это обстоятельство представлялось непостижимым подвигом — почти землетрясеньем.

Отдых же дяди Вани у костра (прикуривал он от сучочка из огня, прищуриваясь) был для Васи счастливым мгновеньем когда дядя Ваня снова рассказывал о лесной жизни рябчиков и так красочно тонко, что у Васи пересыхало горло и останавливалось дыхание-Дядя Ваня говорил:

— Вот иду я раз по лесной прогалине и вижу рябчиха разгуливает с рябчатами — а те еще с воробья малые — заметила рябчиха меня и заклоктала на своем языке — вижу рябчата рассыпались и каждый перевернулся брюшком вверх, лапками притянул на себя по листочку и никого невидать стало, а рябчиха скрылась в валежнике — ну мась их еры — ловко.

Вася слушал и изумлялся изобретательности всюду — где только дело касалось живых существ. Вася понимал ясно: какая значит необходима изворотливость, умность, быстрота, смелость, находчивость и гибкость, чтобы жить дальше, чтобы научиться быть ярким, сильным, сочным и научить других торжествовать разумом.

Авторитет дяди Вани увеличивался еще тем обстоятельством, что его отец — милый дедушка Волков (ныне его нет в живых) был истинным мастером — рыбаком и последние годы вплоть рыбачил на Чорном лесном озере — где устроил себе сказочную избушку и уж у дедушки Волкова были такие муоречые удочки с колокольчиками (клюнет — позвонит рыбаку) и стаканчиками наплывы из осокори — самодельные, что дедушка Волков казался недоступным облаком — такой он был настоящий подвижник.