Неизвестен Автор - Как строился и заселя

• Название: Как строился и заселя
• Автор: неизвестен Автор
• Жанр: История

---

Что касается уличной жизни столицы в более спокойное время, то если бы мы теперь попали в старый Петербург, первое наше впечатление - была бы непомерно быстрая езда по улицам.

Экипажи неслись тогда, буквально сшибая с ног встречного и поперечного, и никакие строгие запреты не могли вывести это зло. При том и ездили тогда не по-одному, а целыми поездами - цугом в несколько пар лошадей, с форейторами-поддужными, скороходами и прочей челядью. И в результате получались весьма часто настоящие катастрофы. Императрица Анна Иоанновна после случая с Минихом, едва не убитым наехавшею на него каретою, издала интересный указ "о скорой езде", ярко рисующий нравы тогдашней улицы:

"Многие люди и извозчики ездят в санях резво, и верховые их люди пред ними необыкновенно скачут и на других наезжают, бьют плетьми и лошадями топчут". В наказание за такую езду императрица установила "битье лакеев кошками и даже смертную казнь". Но и это не помогло делу, и жалобы несчастных пешеходов на "необыкновенное скакание" не прекращались и после того.

Не меньшим уличным злом была и стрельба в городе из ружей, и тоже только после серьезных несчастий появились строгие запреты, облагавшие виновных огромным штрафом в 1.000 р. за каждый выстрел. Тягость этого наказания обусловливалась, между прочим, пожарною опасностью от выстрелов. Петербург тогда часто и легко горел, и бывали такие злосчастные эпохи (при Анне Иоанновне и Елисавете Петровне), когда выгорали дотла целые части.

Полицейскую службу долгое время несли (как это было и при Петре) солдаты (драгунские команды). Но при Елисавете Петровне, когда вспыхнула семилетняя война, эти команды потребовались на войну, и для отправления полицейской службы стали набирать дворовых людей и крестьян по найму от владельца. Помещики старались сбывать людей нетрезвых и, вообще, дурного поведения, и благодаря этому, в скором времени началась полная дезорганизация полиции. Екатерина II решила поправить дело, и при ней полицейская служба в Петербурге подверглась коренному изменению. Для каждой из тогдашних 10 частей города учреждена была должность пристава. Части были разделены на кварталы (нынешние участки), и в каждый квартал были определены квартальные надзиратель и поручик. Последние избирались горожанами из своей среды, сроком на 3 года.

Средства сообщения в столице были крайне скудны. Извозчиков было недостаточно, дилижансов не было и в помине. К слову сказать, извозчики в то доброе старое время должны были в отличие от "господских выездов" красить свои экипажи в желтый цвет, что, повидимому, и дало повод возникнуть доныне употребляющейся по их адресу кличке "желтоглазый". Чрез Неву существовал всего один плашкоутный Исаакиевский мост, находившийся на месте нынешнего Николаевского: поэтому езда на лодках была тогда гораздо более развита, чем теперь. Ездили и по Неве, и по "Глухому протоку", и по Фонтанке. Богатые люди заводили себе роскошные галеры и "рябики" совершенно исчезнувший ныне тип судна. Это были крытые большие лодки, напоминавшие венецианские гондолы. На Неве часто устраивались катанья с музыкой, и петербуржцы, так ревностно понукаемые прежде Петром к речным "экзерцициям", привыкли к воде и полюбили ее.

Общественная жизнь далеко не отличалась разнообразием. Интересов общественных, в современном смысле, было еще очень мало; собираясь вместе на ассамблеи, а позднее на разные маскарады и благородные спектакли, петербуржцы пили, ели и увеселялись танцами, но еще не собирались для более культурных занятий и собеседований: не существовало никаких обществ или кружков. В высших кругах интересовались политикой, придворной жизнью, сплетнями и очень увлекались (как и нынче) театром. "Подлый" народ был в полном загоне и только в дни праздников и больших торжеств получал свою долю удовольствий на жизненном пиру. В коронационные и иные торжественные дни устраивалось традиционное "быкодрание", т. е. выставлялись толпе на разгром жареные быки, и открывались фонтаны белого и красного вина. Делалось это отчасти и для увеселения "господ", всегда охотно любовавшихся занимательной картиной "быкодрания". Огромное удовольствие тогдашняя публика испытывала и от разных фейерверков, которые никогда не были так часты в Петербурге, как тогда. Для изготовления этих фейерверков даже был построен на Васильевском острове специальный "иллюминационный феатр".

Из общественных развлечений в эпоху XVIII века в Петербурге пользовались особым фавором маскарады. Начало им положил еще Петр Великий, сам охотно принимавший в них участие. Чрезвычайно любила "машкерады" и Елисавета Петровна, задававшая в своем деревянном Зимнем доме такие фестивали, что приезжие иностранцы и послы долго не могли говорить о них иначе, как с выражением удивления и восторга. Елисавета Петровна так любила маскарады, что обратила посещение их в своего рода "повинность": в ее время все, имевшие доступ ко двору, обязаны были непременно являться на "маскарадные вторники". За неявившимися посылались гоф-фурьеры, а упорно не являвшиеся облагались штрафом в 50 рублей! На некоторые из придворных маскарадов мужчины должны были являться в женских костюмах, а дамы в мужских.

Повидимому, на царские маскарады являлось много и незваного народа, потому что в 1743 году вышел указ: "Дабы впредь в маскарад желающим ездить в хорошем и не гнусном платье, а в телогреях, полушубках и кокошниках не ездить". Удивительно простые были нравы! Устраивались маскарады и для "всего дворянства", и для "всего купечества". Страсть у петербургской публики к этим увеселениям впоследствии возросла до такой степени, что ей уже было мало еженедельных придворных маскарадов, и вот для ее удовлетворения некий Имберг объявлял в "Ведомостях", что "в день, когда при дворе Ее Императорского Величества не будет ни маскарада, ни оперы, у него на Малой Морской в доме графа Ягужинского имеет быть маскарад, где и всякое маскарадное платье за умеренную цену найти можно".

Не меньшим почетом пользовались и театральные зрелища. Любители театра часто устраивали "благородные" любительские спектакли у себя на дому, но охотнее посещали придворный театр, где подвизались иностранные актеры. Пышный расцвет театра начался опять-таки при императрице Елисавете Петровне, хотя, собственно, театр существовал уже при Петре и даже не просто театр, а "оперный дом". Понятие "опера" было уже известно петербуржцам, так как "С.-Петербургские Ведомости" еще в 1729 году разъясняли своим читателям: "Опера есть музыческое деяние в подобие комедии, в котором стихи поют, и при оной разные танцы с преизрядными машины представлены бывают". В обществе, как и нынче, шли ярые споры о достоинствах певцов и певиц: одни превозносили Жоржи, Масани или Гарани, другим более нравились Салетти или Кампасси, и эти имена были тогда так же популярны во "всем Петербурге", как нынче имена Баттистини или Зембрих. Вероятно, существовали тогда и театральные психопатки, но только под другим, не дошедшим до нас, названием.

Кроме опер, тогда были в большой моде итальянские пантомимы. Эти пантомимы исполнялись итальянскими арлекинами, которые не могли объясняться словесно пред непонимавшею их русской публикой и поэтому действовали телодвижениями и мимикой. Их мимику, проделки и фокусы публика понимала прекрасно. "К вящему удовольствию смотрителей" (т. е. зрителей) в один вечер давалось несколько пьес, так, например, 12-го февраля 1759 года в "императорском оперном доме при Летнем дворце" сразу давались две оперы, небольшая пантомима и два балета. Оперы, ставившиеся тогда на сцене, давным-давно уже исчезли из европейского репертуара. Это были: "Ночной барабанщик", "Альцеста", "Карл Великий", "Красавица и зверь", "Евдокия венчанная" и т. д. Балеты были в том же роде. Наивность этих представлений доходила до того, что вместе с живыми действующими лицами иногда (например, в арлекинадах) участвовали куклы.

Балет в его настоящем виде возник еще при Анне Иоанновне, будучи введен танцмейстером Ладе, который стал давать впервые на русской сцене представления, состоявшие из одних танцев и мимики. При Анне Иоанновне, впрочем, более в ходу были драматизированные народные сказки (Баба-Яга, Иван Царевич и пр.), исполнявшиеся на придворном театре приближенными к императрице лицами и членами самой царской фамилии.

Страсть к театру, все более укреплявшаяся в обществе, вызвала появление частных театральных представлений; так, открылся "театр учеников артиллерийской школы"; в театр был переделан и манеж герцога Курляндского. Театральные зрелища завелись даже в таких местах, где, казалось, им вовсе не полагалось бы быть. Императрица Елисавета посетила однажды "некую обитель". "Настоятель ее, вымышляя все роды отличного угощения, приказал семинаристам повеселить государыню театром. Государыня охотно согласилась посмотреть "сие зрелище", и семинаристы начали играть. Проходит час, два, три, четыре часа, представление все продолжается. Государыня спрашивает, наконец: "скоро ли пиеса кончится?"