Дмитрий Леонтьев - Охотники за удачей

• Название: Охотники за удачей
• Автор: Дмитрий Леонтьев
• Издательство: ОбРаз
• Жанр: Современная проза

«Охотники за удачей». Авантюрный роман о криминальных бандформирования начала «лихих девяностых». Противостояние бывшего офицера спецназа и и работника уголовного розыска — личностей сильных, волевых, не умеющих ни отступать, ни сдаваться. Но не только Закон сталкивает их в этой схватке…

---

Шерстнев невольно покосился на стенной шкаф, на окно и нервно рассмеялся:

— Бред… У меня отличная охрана и отличная техника, исключающая возможность прослушивания… Просто ты хочешь поднять цену за информацию. Что ты знаешь, и что ты за это хочешь?

— Я знаю, где его логово, — сказал Радченко. — Но за это я ничего не хочу… кроме его головы. Он был причиной смерти не только ваших людей и Капитана, но он послужил причиной огромных неприятностей для моего начальника и для меня самого…

— Степка Алешников? — удивился Шерстнев. — А он-то при чем?

— Нет… Другого начальника. Вы его не знаете, да это и не важно. Важно то, что у него теперь такие неприятности, что если он выберется из них живым — будет чудо. У меня неприятности не меньшие. Потому-то я и хочу получить его голову не меньше, чем вы. Не только он может играть роль «бога из машины», я тоже кое-что умею. Я покажу вам, где найти Лихолита, и помогу вам расправиться с ним.

— Интересный ты гардеробщик, — прищурился Шерстнев. — Но меня это не будет волновать, если ты действительно поможешь нам… Но если ты попытаешься нас обмануть или подставить — ты сдохнешь первым. И смерть эта будет нелегкой.

— Я согласен, — кивнул Радченко. — Лихолит находится в доме художника Ключинского. Там же обитают и два других человека, которых вы рады будете видеть: Врублевский и Сидоровский. А так же дочь Бородинского, и одна дешевая проститутка по фамилии Устенко. Отлично! — Шерстнев даже стукнул кулаком по столу от избытка чувств. — Отлично! Я раздавлю сразу все осиное гнездо. Ты уверен, что они еще там?

— Да. Я видел Лихолита в компании с Врублевским, установил все связи последнего, просчитал все возможные места, где он может скрываться, проверил их и нашел всю компанию. Я лично видел их там.

— Тогда едем! Срочно! — вскочил Шерстнев. — И всех — в одну могилу. Там же.

— Нет, — решительно отверг Радченко. — С Лихолитом такие «ляпусы» не проходят. Не сможете вы его взять. Он уйдет, и второго шанса вам уже не предоставится. Его нужно давить наверняка. Со стопроцентной гарантией. Я тут кое-что прикинул… Думаю, что из этих ловушек он уже не выберется. Он перехитрил сам себя. Не дам я ему вести свою линию и играть по его правилам. Теперь он будет играть по моим правилам.

— Хорошо, предположим, я готов тебя выслушать, — согласился Шерстнев. — И если мне это понравится… Считай, что я буду у тебя в долгу. А такие люди, как я, долго должниками не остаются. Сочтемся. Найдем способ. Итак, я слушаю твои предложения…

Смокотин осторожно отодвинул занавеску, вглядываясь в опустившиеся на город сумерки. Из окна его квартиры был виден лишь самый краешек крыши, но Смокотин кожей чувствовал, что сейчас из темноты за его окнами наблюдают чьи-то холодные и безжалостные глаза. Свет в комнатах Смокотин не включал, он оставил гореть лишь ночник в спальне — этого было вполне достаточно, чтобы противник знал о его возвращении домой. Смокотин давно просчитал наиболее выгодную точку для позиции снайпера. Раньше он занимал квартиру двумя этажами ниже, но год назад предпочел поменяться, доплатив бывшим хозяевам за беспокойство. Таким образом, в случае опасности, он сознательно создавал будущему убийце наиболее благоприятную позицию, позицию-ловушку. Вопрос заключался только в том, успеет ли он просчитать ключевой момент опасности. Но теперь он знал время. А зная время и место, мог только пожалеть бросившего ему вызов самоуверенного дурака.

Вытащив из замаскированного в подоконнике тайника «парабеллум», Смокотин не торопясь переоделся в темный свитер, черные брюки, надел темную вязаную шапочку и, стараясь, чтобы свет от открывающейся двери не был заметен в окне, выскользнул на лестничную площадку. Спустился вниз, внимательно оглядел пустынную улицу и, не заметив ничего подозрительного, быстро миновал расстояние до соседнего дома. Войдя в крайнюю парадную, пешком поднялся на верхний этаж, с удовольствием заметив, что ничуть не запыхался, а значит находится в отличной форме. Прижавшись ухом к выходящей на крышу двери, прислушался и, не заметив ничего подозрительного, осторожно приоткрыл ее и сжимая в руке теплую рукоять пистолета, бесшумно выскользнул на крышу.

Снайпер находился там, где он и предполагал. Под черным брезентом, почти сливавшимся с поверхностью крыши, угадывались контуры человеческого тела. Ноги в высоких армейских ботинках на толстой рифленой подошве были широко раскинуты, вороненый ствол винтовки не выглядывал за грань поребрика. Как и положено профессиональному снайперу, человек не шевелился, превратившись в бесчувственный придаток к винтовке. Смокотин знал, что настоящий профессионал может лежать вот так, словно окаменев, часами, невзирая на холод, зной, дождь, титаническое напряжение ожидания и огромное желание пошевелиться, размять затекшие члены. О кашле, почесывании или чихании, так же как и о справлении нужды говорить просто не приходилось. Во время подобного ожидания окаменеть должно все, кроме шеи, глаз и пальцев правой руки…

Смокотин не желал рисковать даже в малом. Бесшумно заняв позицию для стрельбы стоя, он взглядом вымерил место, где у таящегося под брезентом снайпера должна была находиться голова, и, вскинув пистолет с прикрученным к нему самодельным глушителем, трижды нажал на спусковой крючок. Каждый выстрел был не громче треска переламывающегося карандаша. Пули трижды сотрясли брезент, что-то негромко звякнуло, и вновь воцарилась тишина. Держа пистолет наготове, Смокотин подошел ближе и с расстояния двух шагов выпустил еще две пули, плотоядно впившиеся в неподвижный сверток… и какое-то странное чувство беспокойства и неудовлетворенности охватило Смокотина. Никогда не подводивший его инстинкт предупреждающе заворчал, холодной волной поднимаясь из глубин души. Так и не дойдя двух шагов до брезента, он замер…

Минуя осмысление, пришло знание того, что лежит под брезентом и что находится позади него. Смокотин и впрямь был профессионалом, у которого знания и опыт перешли на уровень интуитивный, бессознательно-автоматический, инстинктивный. Но профессионалы тоже бывают разные, и Смокотин знал об этом. Может быть, именно это горькое и парализующее волю осознание и затормозило его реакцию на сотую долю секунды. Он резко развернулся, одновременно нажимая на спусковой крючок, но в мозгу уже полыхнуло нестерпимо ярким светом, он еще успел услышать отчетливый хруст в левом виске и толчок, знаменующий начало бесконечного полета… А вот вскрикнуть он уже не успел…

— Надеюсь, теперь никаких нареканий не будет? — спросил Лихолит у стоящих за лифтовой будкой спутников. — Самый настоящий несчастный случай. Вы же сами видели, как он мне мордой по кулаку врезал… Прямо виском по ребру ладони… Больно…

Сидоровский подошел к краю крыши и осторожно заглянул вниз. Зябко передернул плечами и констатировал:

— С двойной гарантией. Сложно выжить, упав с девятого этажа.

— Сложно выжить после моего удара, — поправил его Лихолит. — Я слышал про чудеса, когда люди, падая с огромной высоты, оставались живы, но вот чтобы кто-то выжил после моего удара — такого я не припомню. Больше шансов остаться в живых, падая с девятого этажа… Забирайте брезент и тряпичную куклу. Пора уходить, труп вскоре могут обнаружить…

— Насколько я подозреваю, с Шерстневым вы тоже будете заниматься лично? — посмотрел на Лихолита Сидоровский. — Тогда зачем мы вообще нужны вам? Таскаете нас за собой, как сторонних наблюдателей, время от времени используя в качестве носильщиков багажа… Играете в какие-то странные игры, не утруждая себя объяснениями и не делясь планами… Вам все это доставляет удовольствие?

— Хороший вопрос, — признал Лихолит. — Скажи мне, капитан, что ты чувствуешь с тех пор, как я взял эту работу на себя, предоставив вам исполнять роли «сторонних наблюдателей» и «носильщиков»?

— Если я скажу честно — обидитесь?

— Я не из обидчивых.

— Гадливость. Мне кажется, если бы этой работой занимался я сам, все было бы иначе.

— Хорошо быть гуманистом, когда всю грязную работу выполняет подонок и негодяй, — понимающе кивнул Лихолит. — Его можно осуждать и испытывать омерзение и гадливость. Вы думали, это будет выглядеть несколько иначе? Нет, милые мои, это выглядит именно так. Пакостно и омерзительно. Видели, как разлетелись по асфальту мозги Смокотина? Вам эта картинка запомнится навсегда, но она не будет мучить вас по ночам, не вы его убили. Можете радоваться и брезгливо осуждать меня. Я сделал это «не так»? А какая разница, как я это сделал? Я должен был преподнести вам это красиво? Увольте. Получайте то дерьмо, которое есть на самом деле, а не то, которое вы хотите видеть.

— Знаете что?! — решился Врублевский. — Вы как хотите, а я пошел домой. Я хочу подумать. Крепко подумать. Может быть, я и займусь Шерстневым, но без вашей помощи… Я не гуманист, наоборот, я долгое время жил по законам волчьей стаи, но даже я теперь понимаю, что состояние «аффекта» не может длиться вечно. А от самого процесса убийства я удовольствия не получаю. На это способны только маньяки.