Тамара Воронина - Надежда мира

• Название: Надежда мира
• Автор: Тамара Воронина
• Жанр: Фэнтези

---

– А за что тебя?

– За дело, – ухмыльнулся он, – напился и набуянил. Могли вообще в рудники упечь или вон дороги мостить, но пожалели мои руки. Быть членом Гильдии менестрелей не так уж и плохо. А чем пахнет, неужели супом? Ой, Женя!

Он потянулся и поцеловал ее в щеку, хотя от движения снова скривился рот. Не больно ему, как же. Он у нас герой!

Герой не герой, но суп он трескал с аппетитом и пирогом закусил охотно.

– Мы тут до завтра пробудем, хорошо? – жалобно попросил он, будто только от Жени зависело решение. – А завтра я уже смогу нормально передвигаться. Ты еще пару раз спину намажешь… если мази хватит. Тимар мазь купил? Он парнишка такой сообразительный и предприимчивый, что ему не менестрелем быть, а купцом, честное слово. Но голос! – Риэль закатил глаза. – Небесные звуки! Батинский шелк и минский бархат! Я завидую, хотя и я не безголосый.

– Не заговаривай мне зубы.

– Почему? Ты такая грустная, а мне не нравится, когда у тебя глаза на мокром месте. Не плачь, Женя. Мне действительно уже вовсе не так уж и больно.

– Разве я плачу?

Он кивнул.

– Не обязательно, чтобы слезы в три ручья лились. Ты плачешь. От жалости ко мне, от бессильного гнева, от несправедливости. Не стоит. Мне уже лучше, гнев не лучший помощник в жизни, а несправедливостей еще столько будет, что на все слез не хватит. Маленькому человеку несладко в любом мире, я думаю. Нам-то еще неплохо, потому что менестрели – самые свободные люди на Гатае. Ты мне лучше вот что скажи: мне там, в суде, не послышалось? Ты умеешь петь? И почему я узнаю об этом в таких обстоятельствах?

– А это что-то меняет?

– Разумеется! Женя, это так замечательно, что ты умеешь петь! Просто подруга менестреля – это одно, а вот два менестреля – это совсем другое. Ты наелась? Посуду помыла? Садись и пой.

– Что? – опешила Женя.

– Свою любимую песню. Я понимаю, что без музыки сложно… Дай-ка мне флейту, попробую подыграть.

Женя подумала: ну и спою. Тогда он поймет, что для застолья мои таланты годятся более чем, но вот для публичных выступлений – крайне сомнительно. И она запела:

– А напоследок я скажу: прощай, любить не обязуйся… С ума схожу иль восхожу к последней степени безумства…

Было это безумно и фантастично: сидеть на одеяле, расправив неудобную юбку, смотреть в завешанные светлыми прядями серые глаза и петь русский романс. Все звери в округе попадали в обморок, а людей, дай бог, здесь нет. Когда она закончила, Риэль попросил пересказать слова. Женя послушно – и профессионально – перевела, и поняла вдруг, что ей трудно различить русский и местный. Всеобщий. Линкос. Эсперанто.

– Вот и занятие мне на сегодня: сделать тебе хороший текст. Музыка красивая, я даже забыл, что собирался подыгрывать. Тут нужна не флейта, флейта простовата. Виола, да со смычком.

– Риэль!

– Ученица! Ты официально объявила, что являешься моей ученицей, так что изволь слушаться! – Серые глаза смеялись. – А теперь серьезно. У тебя небольшой, но красивый голос. Поверь, я все-таки полжизни пою за деньги, а до того пел бесплатно. Учиться тебе, конечно, есть чему, и я сумею тебя научить. Думаю, что у нас получится очень хороший дуэт…

– Девица на подпевке, – пробормотала Женя, и он, как ни странно, понял.

– Не совсем. Ну, вероятно, первым голосом петь мне, у меня сильнее намного, но сочетание высокого мужского и низкого женского голосов – это, я тебе скажу, просто чудо. Уж поверь. У меня большой опыт дуэта, потому что с Матисом мы пели чаще всего вместе. Люди специально приезжали нас слушать… – Он затих, погрузившись в болезненные воспоминания, потом встряхнулся. – Так что готовься к репетициям. И учти: я строгий учитель. Сама напросилась!

– Ты любил Матиса, Риэль?

Его глаза словно заволокло туманом. Он кивнул.

– Любил. Странно для тебя звучит, когда мужчина говорит так о другом мужчине?

– Уже не странно. А что случилось?

Риэль довольно долго молчал, и Женя уже собралась просить прощения за нетактичность, как он произнес глухо:

– Он меня бросил. Вот и все. Женя, когда ты рассказывала о себе, я хотел спросить… А тот Вадик, когда из тюрьмы вышел, не пытался тебя вернуть?

– Нет. То есть он ко мне приходил, посмотрел, как я живу, и понял, что в эту мою жизнь не вписывается. Сказал: «Зови, если что» – и ушел. Иногда звонил.

– Ты его по-хорошему вспоминаешь.

– А как же. У меня не так много было друзей… Знаешь, у меня их вообще не было. Так, чтоб всерьез.

– А у женщин бывает, чтоб всерьез? – удивился он.

– Я не знаю, – вздохнула Женя. – У меня две бывшие одноклассницы так и дружат чуть не с младенчества. А у меня как-то не выходило. Я, наверное, не гожусь для дружбы.

– Да? – с непередаваемым выражением переспросил он. – Ну, может, я чего-то не понимаю… Ну-ка давай повторяй за мной.

И часа два подряд Женя старательно выпевала за ним гаммы. То есть вокализы. Риэль выглядел очень довольным, хотя постоянно придирался и требовал повторения по сто раз. Он остановился только, когда у Жени устало горло, лег на живот и жалобно попросил полечить спину. Рубцы выглядели уже просто красными полосами, но от ее прикосновения он вздрагивал и сетовал на то, что не способен быть мужественным и делать вид, что ему очень хорошо. Женя подумала, что Тарвик способен. Он бы, наверное, не кривил губы и не охал, когда она втирала мазь. Он бы смотрел насмешливо и улыбался своей дьявольской улыбочкой, заставлявшей сердце проваливаться в область желудка, что создавало определенные проблемы для дыхания. Он не показывал своих чувств, если не хотел, но если хотел, невозможно было в них не верить. Он был так нежен и так…

К черту Тарвика Гана. К чер-ту.

Путешествие сопровождалось теперь репетициями. Риэль был действительно очень требователен и добивался совершенства. Для начала он определил Женин «потолок», чтобы не перетрудить ей связки и не сорвать голос. Потом он подобрал ей обязательную программу упражнений, и уже через неделю, когда он уже крепко спал на спине, она вдруг поняла, что голос слушается ее гораздо лучше, и воспряла духом. И почему бы не подпевать хорошему исполнителю? И опять же не бессмысленное сопровождение, а хоть какое-то дело…

Пробовал он научить ее азам игры на виоле, но одолеть одиннадцать струн Жене оказалось не по силам, и он пообещал подобрать подходящий инструмент, хотя ты лютню, там восемь струн и гриф гораздо уже. Редко встречаются женщины, умеющие играть на виоле, потому что у мужчин руки больше. А Женя и не замечала этого. Длинные пальцы Риэля так легко скользили по струнам, что виола не казалась особенно массивной.

До Каренского замка они все-таки успели добраться вовремя, причем в последний переход Женя едва успевала за длинноногим Риэлем и совершенно выбилась из сил. Он оставил ее прямо у входа и почти бегом бросился к регистратору, чтобы внести свое имя в списки конкурсантов. Надо полагать, для отборочного тура. Потом его окружили знакомые, расспрашивали, он отвечал, поглядывая поверх их голов и ободряюще улыбаясь Жене. Она подумала-подумала, да оторвалась от стены и подошла.

– Моя спутница и ученица, – представил он. – Зовут Женя, и руки не распускать.

– Ты ли это, Риэль? – не без насмешки возгласил мужчина лет под сорок, которого бы Женя уж точно приняла за «голубого».

– Я – это я, а предостережение уж точно не к тебе относилось, – точно с той же интонацией ответил Риэль, и менестрели дружно и вовсе не мелодично захохотали.

Устроили их в крохотной и продуваемой всеми сквозняками комнатке на чердаке, но не из неуважения, других просто не оставалось. Каренское состязание было весьма популярно, менестрелей собралось не меньше сотни, и те, что поумнее, просто поставили палатки вокруг замка. Сам замок был сказочно красив и снаружи, и изнутри, и Женя заподозрила, что именно потому Риэль предпочел эту клетушку. Правда, входя в апартаменты, он ежился, а Жене велел кутаться в платок: еще не хватало голос подсадить.

– И не бойся, в самом состязании тебе выступать не придется, – успокоил он, – но петь мы тут будем много, и ты мне поможешь в двух балладах. У нас очень неплохо получается.

– Нас освищут!

Он покачал головой.

– Вот странно. Ты ведь такая… сильная, Женя. И пела раньше…

– Не со сцены же!

– Со сцены и не будешь. Будешь сидеть рядом со мной, смотреть только на меня и исполнять свою партию словно только для меня. Вот и все. Ну, не получится. У меня тоже не сразу все получилось. Я, помнится, такого петуха давал, когда «Смерть черного леса» пел! Камит был в ужасе, почти год учил меня владеть голосом. А я-то был уверен, что уже все умею… И оказалось, что учиться петь просто так, для себя, – это одно, а вот чтобы выступать – совсем другое. И ничего, научился. Имей в виду, приставать к тебе будут, но не стесняйся, бей по рукам или по чему хочешь. У нас нравы… в общем, более вольные, чем в других гильдиях.