Тамара Воронина - Надежда мира

• Название: Надежда мира
• Автор: Тамара Воронина
• Жанр: Фэнтези

---

Лютня стоила такие деньги, что Женя икнула. Второй раз она икнула, когда непрактичный Риэль начал торговаться и сбавил цену почти на четверть. Он всегда безропотно платил за одежду или еду, мотивируя тем, что не знает, сколько на самом деле стоит вырастить зерно, испечь хлеб или сшить рубашку, зато он точно знал, сколько можно платить за музыкальные инструменты. В итоге довольны были и оба менестреля, и продавец, а совершенно измученную Женю в благодарность за ее безропотность накормили замечательным десертом, посмеиваясь и беззлобно пошучивая. Это был лучший день ее жизни на Гатае.

В комнате они располагались долго, ругаясь и переходя на личности, сопровождая выяснения отношений смехом. Симур собирался было лечь на полу, но ему запретили под предлогом возраста, ревматизма и прочих старческих болезней. Потом на полу собрался лечь Риэль, и тут начала возражать Женя. О ней речь и вовсе не шла, и в конце концов Женя решительно резюмировала:

– Мы с тобой в одной постели уже спали, а вот Симуру явно этого не захочется. – Риэль хмыкнул, а Симур немедленно предложил Жене лечь с ним в одну постель, и вот тогда… – Значит, эта – наша, а эта, поуже, твоя, Симур.

На следующее утро Риэль отправился по каким-то делам, велев Симуру присматривать за Женей. Они провели чудный день, полный осмотра достопримечательностей, знакомств с разными людьми. Милая застенчивая и сдержанная ученица Риэля все больше помалкивала и скромно опускала глазки, как и подобало в ее положении, а Симур резко осаживал тех, кто рвался познакомиться с ней поближе. Нравы в этой среде были… в общем, шоу-бизнес и есть шоу-бизнес, и благодарение богу, что среди этой раскованной толпы есть такие, как Симур.

Они много разговаривали, а так как общая тема у них, по сути, была одна, то они много разговаривали о Риэле.

– Ты ведь его любишь, – утвердительно сказала Женя.

– Люблю, – согласился патриарх. – Хотел бы такого сына. Мне жаль, то ты не знала его прежде. До того, как они с Матисом расстались. Какой он тогда был… Само обаяние, естественность, доброта… Не спорь со мной, девочка, он, конечно, и сейчас обаятелен, и прикидываться не любит, и парень добрый. Только гложет его что-то. Нехорошо они с Матисом расстались. Уж не знаю, что там произошло, но плохо. Матис обошелся с ним… в общем, скверно. Не думаю, что Риэль заслужил такую резкость. И он сломался. Сейчас он хоть отошел немного, а первый год было что-то страшное. Он был так подавлен, его тогдашние баллады мало кто поет – тяжело очень. Он ведь талантливый поэт, что редкость среди нашего брата. Как правило, нам дано писать музыку, а вот со стихами… не очень. Риэлю отвешено полной мерой: голос, обаяние, привлекательная внешность, музыкальность, поэтический дар… Они с Матисом были лучшим дуэтом не только в Комрайне. Они побеждали на всех состязаниях, в которых решали поучаствовать. Они пели только свои песни, и я думаю, что это были песни только Риэля. Какие песни он писал, когда был счастлив… Они так любили друг друга, что даже самые ярые ненавистники мужеложства понимали, что дело тут не в постели. Чего только не рассказывали о их разрыве! И что Матис нашел кого-то другого, и что Риэль ему изменил, и что Риэль лег с кем-то за деньги, а Матис ему этого не простил.

– Ты знал Матиса?

– Конечно. Матис и познакомил меня с Риэлем. Сказал, что никто лучше него не поет «Темнолесье».

– И что стало с Матисом?

– Умер. Через несколько месяцев после того, как они расстались. У него костегрыз был, у бедняги. Я вот даже думаю, что он так плохо обошелся с Риэлем, чтобы тот не видел его смерти. От костегрыза умирают плохо. Я и не знаю, выдержал бы это Риэль или нет. Ну-ну, не надо плакать.

– Я не буду. Можно я тебя спрошу… Как ты ходишь по дорогам? Ведь ты немолод уже.

– Я стар, милая. Я самый старый из поющих менестрелей. Шестьдесят пять лет – не шутка. Поэтому я не хожу, а пользуюсь дилижансом. Ночевки на земле тоже уже не для меня. Но останавливаться не хочу. Пока могу – пою. Хотя голос уже не тот, конечно. Не хуже, чем у Гартуса был. Диапазон не такой, зато богатство звучания, тембр… Есть что вспомнить.

– А что случается с менестрелями, когда они уже не могут петь?

– Гильдия выплачивает пособие. Не бог весть что, но среди нас не бывает богатых и балованных, мы привычны к скромной жизни, потребности у нас невелики. А в Комрайне есть даже такой дом для старых или больных менестрелей. Там я, наверное, и буду доживать. Навестишь?

– Обязательно, – клятвенно пообещала Женя, обнимая старика. Вот это называется необъяснимой симпатией.

А следующий день, последний перед началом состязаний, получилось наоборот: Симур встретил каких-то старых друзей и отправился отмечать встречу, а Женя провела время с Риэлем. Они и порепетировали, и первый урок игры на лютне был дан, и говорили много, в том числе и о Симуре.

– Он добрый, – нежно сказала Женя. Риэль удивился:

– Симур? Нет. Он не добрый. Я его очень люблю, но добрый… нет, Женя. Он очень жесткий…В общем, он бы прошел мимо плачущей девушки.

– А кто не прошел бы? – вздохнула она. – Мне нравится Симур.

– Мне тоже. Если я хоть кого-то способен назвать другом, так его. Вы говорили обо мне? Не смущайся, ты обо мне и так почти все знаешь, а чего еще не знаешь, я просто не успел рассказать. Он не говорил… о Матисе?

– Матис умер. Через несколько месяцев.

Риэль кивнул. Серые глаза потемнели. Женя погладила его по щеке.

– Может, он ушел, чтобы ты не видел, как он умирает?

– Предположение Симура? – горько усмехнулся он. – Матис не был добряком, однако настолько жестоким тоже. Ты знаешь, почему он ушел.

«Матис был совсем не такой, как Риэль, – вспомнила Женя. – В нем было то, чего в Риэле нет вовсе, – резкость, категоричность, уверенность в своей правоте, вспыльчивость. Удивительно, что они, такие разные, ладили долгое время. Дополняли друг друга. Риэль смягчал Матиса, Матис укреплял Риэля. Такая была красивая пара, да простят меня боги, хотя и ненормальна была их любовь».

– Не грусти. Я знал, что он умер. Без магического вмешательства костегрыз не вылечить. Хотя несколько месяцев… Значит, у него была уже последняя стадия. И я напрасно…

– Разве ты можешь что-то изменить? – прикрикнула Женя. – Возьми себя в руки. У нас завтра отборочный. Будешь так себя вести, я сфальшивлю, и тебя с позором выгонят.

Он засмеялся, но не без принужденности.

Они прошли и отборочный тур, и первый, и второй, попали в финал, и Женя так боялась финала, что менестрели не могли ее успокоить вдвоем. Она сидела и тряслась, а они чесали затылки и решали, напоить ее вином или успокаивающими каплями, которые непременно найдутся у Грита, он любит корчить из себя нервного юношу, хотя на самом деле чувствителен, как придорожный валун. Женя представила себе нервную структуру валуна, захохотала и успокоилась.

В финале их было пятеро. Гартус косился на них с презрением и высокомерием, бросал уничижительные реплики, комментировал Женину бездарность и всячески старался смутить Риэля, а тот и вовсе не реагировал, только посмеивался слегка. Конкурс был сложен: менестрели не знали, что им придется петь. Это решали устроители состязаний. Подразумевалось, что всякий менестрель должен знать лучшие баллады. Менестрели-то знали, а вот Женя – нет. А Риэль категорически не хотел, чтобы она не участвовала: ничего страшного, будешь слегка подпевать, будешь моим эхом, ты все равно все баллады уже не раз слышала, самое страшное, что нам грозит, это не выиграть, а проиграть этим «звездам» не стыдно.

Им выпали «Темнолесье», и Женя облегченно вздохнула: это они репетировали. Гартусу досталась «Жестокая судьба» (Риэль сдавленно хихикнул – балладу писал он и для себя, так что с Гартусовым диапазоном развернуться было негде). Симур выступал первым со своими «Алыми цветами» и нагнал на Женю такую тоску, что даже слезы на глазах выступили. Хотя текст баллады был довольно примитивен, сюжет банален и грустен (алые цветы росли на придорожной могиле, в которой покоился одинокий и всеми забытый менестрель), но голос у старика и сейчас был роскошен. Второй и третий менестрели, Жене не знакомые, выступили хуже, а потом настала их очередь, и все волнение как рукой сняло, когда Женя вышла на сцену вслед за Риэлем. И в самом деле – не расстреляют и тухлыми яйцами не забросают, у входа бдительная стража изымала все, чем можно швыряться. Это был своего рода Колизей, под завязку наполненный слушателями. Вход был платный, однако люди не только сидели на скамьях, расположенных амфитеатром, но и на лестницах, стояли в проходах. Поп-звезды в России умерли бы от зависти.

– Просто подпевай, – примостившись на высоком стуле, улыбнулся Риэль. Женя кивнула и села на маленькую скамеечку у его ног, тщательно продумав позу: чтоб петь можно было и смотрелось красиво. А выглядеть она уж постаралась!