Тамара Воронина - Надежда мира

• Название: Надежда мира
• Автор: Тамара Воронина
• Жанр: Фэнтези

---

– И что подумает Риэль?

– Может подумать, что Хайлан наконец излечился он него.

– Или что Хайлану велели… Райв, а нет ли какой травки, которая делает мужчину импотентом?

Райв помолчал. Ага, мужская солидарность. Это ж самая страшная кара, какая может обрушиться на обладателя пятой конечности.

– Не слышал. Но я просто не интересовался. Может, и есть. А кто будет давать ему отвар – ты? И каким образом?

– Ладно, – решила Женя, снова берясь за кофточку и ножницы. – Давай это оставим. Не хочешь – не нужно. Достали меня сильные и уверенные мужчины с их иллюзией, что все должны быть такими же сильными и уверенными.

– А разве нет? – растерялся великий маг, не научившийся за свои полторы тысячи лет простой истине: все разные. И должны быть разными.

Райв отобрал у нее ножницы.

– Ты что делаешь? Пойдем лучше другую купим. Я готов завалить тебя золотом, скупить все лучшие наряды, какие только есть, но понимаю, что тебе этого не нужно. Так давай хоть просто купим новую блузу взамен испорченной. Тебя смущает, что ты не сама…

– Глупости, – оборвала его Женя. – Я большая девочка, и это меня не смущает. Содержанкой я себя не чувствую, и вообще мужчины созданы для того, чтобы женщины могли облегчать их кошельки. Просто мне не до походов по магазинам. Но ты меня не понимаешь. Ты не понимаешь Риэля. И я завидую тому, какой ты сильный, цельный, твердо знающий, что надо тебе и остальным, не имеющий убивающих тебя воспоминаний.

– Зачем ты так? – очень тихо произнес Райв. – Ты ведь сильная. И не спорь. Ты не только выжила в чужом и чуждом мире, ты не захотела из него уходить. Ты поддерживаешь Риэля, к тебе тянется Тарвик – никак не самый слабый человек на Гатае, ты произвела впечатление на Кастина, а это, поверь, нечастое явление. Ты понимаешь, что у меня не может не быть убивающих воспоминаний, и понимаешь, что я не позволяю им себя убивать. А Риэль упивается ими. Он молчит, он не сетует, не жалуется, так что это не напрягает ни меня, ни Тарвика. Мы просто волнуемся за него. Понимаешь? Мы видим, что ему плохо, и понимаем, что ему просто…

– Просто? – так же тихо переспросила Женя. – Просто ему восемь лет жить с осознанием собственного предательства? Просто ему помнить, как умирал Камит? Просто ему переступать через себя и идти к Хайлану, ложиться в его постель и делать то, что тот требует, а потом еще принимать от него деньги? Эк тебя перекосило… Ну да, Хайлан дает ему деньги, и Риэль их берет и даже не раздает нищим, потому что и это он считает частью своей кары. Ты умный и сильный, и ты никогда не поймешь его. Никогда. А я понимаю. Давай прекратим, спор беспредметный, ты не переделаешь Риэля и не вынудишь меня думать о нем иначе.

– И не собираюсь, – обнимая ее, пробормотал Райв. – Я люблю тебя и за то, что ты способна нянчиться с Риэлем годами.

Женя вздохнула. Ни черта он не понимает. Ни черта. Не нянчится она. Скорее Риэль нянчится с ней, такой сильной и умеющей приспособиться. Зато как приятно лишний раз услышать «я люблю тебя». Райв не так чтоб щедр на признания, так что тем более приятно.

Все-таки он утащил ее из дома, водил по дамским лавкам, ресторанам и всяким экзотическим местам – в Комрайне было на что посмотреть. Ночью не давал покоя, утром, едва она проснулась, снова начал усердно отвлекать, и так старался, что Женя столь же усердно прикидывалась, будто отвлеклась и о Риэле вовсе не думает. А он это отлично понимал. А она отлично понимала, что понимает он.

Тарвик занимался какими-то своими делами, перед ними, естественно, не отчитывался, свежий синяк на скуле никак не комментировал, и Женя понадеялась, что он всего лишь ввязался в какую-нибудь свару. Заставляла себя надеяться.

Риэль вернулся через три дня, как и в прошлый раз. Он говорил, что на большее Хайлана не хватает. Ну надо думать, трое суток почти не вылезать из кровати – кого хочешь не хватит.

Был он… в общем, как ни странно, выглядел он почему-то лучше, чем в прошлый раз. Хотя бы живым. Конечно, белая кожа приобрела желтовато-серый оттенок, исчез нежный румянец, потускнели серые глаза, и странно выглядели на этой маске припухшие от поцелуев потемневшие губы, но он все же не казался мертвым. Никто не произнес ни слова. Риэль молча сел к столу – они как раз обедали, положил в дожидавшуюся его тарелку мяса с кашей из дорогущей крупы, сильно напоминавшей перловку, и даже прикинулся, что ест. Нет, он глотал, почти не давясь, но механически, не поднимал глаз, не поблагодарил, когда Райв налил ему вина. Может, ему дать возможность напиться? Пусть и не поможет, зато забудется хоть на какое-то время. Женя выразительно посмотрела на мужчин, и они послушно вспомнили о совершенно неотложных делах.

– Не надо, – отчетливо произнес Риэль. – Не надо изображать благородство.

– А чего б не изобразить? – хмыкнул Тарвик. – Говорят, я в роль вживаюсь хорошо, вот и порепетирую, как это – благородство изображать. А ты не изображай жертву, лучше поговори с Женькой или поплачь у нее на груди…

Увернуться он успел, но поймать летевшую в него тарелку нет, и ценный фарфор разлетелся от удара о стену. Райв сгреб Тарвика могучей рукой и одним движением выкинул в другую комнату, словно нашкодившего щенка, и сам вышел следом, будто ничего и не случилось. Риэль почти и не отреагировал. Допил стакан и задумчиво посмотрел на бутылку. Женя встала и принесла из буфета крепкую наливку, потому что напиться столовым вином не удалось бы и ей.

– Хочешь, я уйду?

– Нет. И они могли остаться.

– Зачем?

Риэль вдруг обнял ее и уткнулся лицом ей в грудь.

– А плакать уже не получится. Разучился, – глухо пробормотал он. – Женя, чем я прогневил Создателя? Зачем уродился привлекательным? И ведь не настолько уж я и хорош, почему Хайлан так запал…

– Ты для него совершенство, Риэль. И я его понимаю, – гладя мягкие-мягкие светлые волосы, вздохнула Женя. – А тан Хайлан – обыкновенная скотина, не привыкшая себе отказывать.

Риэль неохотно от нее оторвался, выпил наливки и вдруг отставил стакан.

– Не поможет. И даже не хочется. Чем занимались? Обо мне говорили?

– Конечно. То есть не все время. Райв таскал меня по магазинам, кофточку вот купил, туфли удобные… Но да, говорили…

Он усмехнулся. Нет. Это неправильная усмешка. Не его.

– Я знаю, что они говорили. Что я слаб, что я сам придумал себе наказание за несуществующую вину, что я впадаю в гордыню, отказываясь от их помощи, что веду себя недостойно мужчины… А ты ведь спорила – и зря, потому что я во многом с ними согласен.

– Я тоже. И что это меняет?

Он поднял усталые глаза.

– В твоем отношении – наверное, ничего. Ты понимаешь. Или просто сочувствуешь.

Женя подтащила тяжеленный стул и села рядом. Ему нравилось держать ее руку. И ей – тоже.

– Несуществующая вина… Почему сильные так в этом уверены? Я знаю, что виноват.

– И в чем?

– В том, что сделал горькими последние дни Матиса, – даже удивился он. – В том, что, умирая, он думал о том, как я был в постели с другим, да еще за деньги. Легче умирать, когда рядом любящий.

– А если Матис считал иначе? – спросила Женя. – Если он не хотел, чтобы ты видел его смерть? Те деньги, что вы скопили, остались у него или у тебя?

– Надеюсь, что у него. Только негде ему было взять остальное…

– Он не мог вылечиться, но мог облегчить себе последние дни. Мог поселиться в приличной комнате, нанять сиделку, принимать обезболивающее… Что с тобой, Риэль?

Он смотрел на нее во все глаза. Неужто самому в голову не приходило?

– Он так и сделал, – прошептал Риэль. – Так и сделал. Снял домик, заплатил хорошей сиделке… А лекарства не нужны. Умирающие от костной лихорадки не чувствуют боли. Они вообще перестают чувствовать. Тело умирает… Мне сказал Хайлан, что Матис так и сделал. Верить ему?

– Почему нет? Хайлан не унижается до лжи. Он любит тебя по-своему, хотя и не понимает, что любовь – это несколько другое.

– А что?

– Когда не для себя, а для любимого. Как Камит – для тебя. Как ты – для Матиса.

Риэль притянул ее к себе, усадил на колени, ткнулся лбом в плечо.

– В этот раз было не как обычно, – вдруг сказал он после очень долгого молчания. – Он был необычно ласков. Ни одного грубого слова, ни одного резкого движения… если ты меня понимаешь. Он не бил меня, как обычно к концу… Просил… помочь, а когда уже не выходило, просто отпустил. И… Женя он не стал давать мне деньги. Сам не стал. И сказал, что не может без меня, не представляет своей жизни без единственного источника света… – Он издал горький смешок. – Конечно, это не мешает мне его ненавидеть, а себя презирать. И пусть они думают, что хотят: что я сам придумал себе эту кару, что не хочу принимать их помощь…

– А почему ты не хочешь принять их помощь? – немедленно спросила Женя.