Виктор Гвор - Заместитель господа бога

• Название: Заместитель господа бога
• Автор: Виктор Гвор
• Жанр: Современная проза

В каждой работе есть смешное. В каждой работе есть грустное. Особенно, если работа — это жизнь, а жизнь — это работа. Те, кто ходит в горы постоянно, спасателей знают и уважают. Для тех, кто ходит изредка — они не более, чем экзотический антураж. А для тех, кому потребовалась их помощь — последняя надежда. Никто не знает, как им это удается, но они успевают даже тогда, когда это невозможно. Работа у ребят такая. В основу большинства эпизодов положены реальные случаи.

---

Аккуратно отстраняю Принцессу от себя, и тем же нежным голосом объясняю ей диспозицию. Сначала она должна сменить свою энцефалитку на мою пуховку. И всё остальное, что у нее мокрое, на вот эти шмотки. Размерчик, правда, не совсем тот, зато сухое и теплое. А потом она должна натопить много снега и накипятить много чая. А я сейчас быстренько слетаю туда — не знаю, куда и спасу ее друзей и подруг от всех мыслимых и немыслимых опасностей. Да-да, тех, кто простудился, вылечу еще до коша. И от отека легких тоже. Ибо я если и не сам Господь Бог, то уж его первый заместитель по спасению точно. По крайней мере, в этом ущелье.

Королева остается переодеваться и нагребать в чайники снег, а я быстро натянув бахилы и шляпу, выскакиваю в темноту, не забыв зацепить правой клешней ледоруб, а левой пристроить на место дверь. Как жаль, что петцелевские налобники дойдут до нас только через двадцать с лишним лет... Темновато без фонаря... Ну да ладно, нам, грузинам, адекватно! Особенно грузинам столичного разлива и еврейской национальности!

До слияния семь километров. Утром я шел час двадцать. Вниз. Сейчас сорок минут. Вверх. Некруто, но вверх. Правда, ходьбой мой способ передвижения можно назвать весьма условно. Неслабая такая ходьба со скоростью десять км в час вверх по ущелью. И куда, интересно, я так лечу? Раз накрыло всю группу, значит лавина. Причем, неслабая лавина. Что я смогу сделать против неслабой лавины с бахилами и ледорубом? Я могу на ней покататься. Пока она не остановилась. Эта уже остановилась. А значит, я, скорее всего, даже не найду ни одного тела. Только свежий лавинный вынос. Однако ноги уже вошли в этот ритм. Ладно, пробежимся еще маленько, быстрее вернусь к Мечте. Я уже полчаса гоню от слияния. Первый приток, пять километров. Так! А это что за явление природы?

Поперек тропы лежал огромный рюкзак. Литров на сто сорок, не меньше. На рюкзаке лежало собственно Явление. При ближнем рассмотрении Явление оказалось здоровенным парнем лет двадцати. Даже слабость лунного света не скрывала ни двухметрового роста, ни богатырского размаха плеч. При моих неполных ста семидесяти сантиметрах, я от таких ребят стараюсь держаться подальше. Чтобы не словить комплекс неполноценности. Признаков жизни Явление почти не проявляло. Присутствовало только слабое дыхание. Уже хорошо. Дальше по тропе угадывалось еще штук пять скульптурных групп, аналогичных первой.

В принципе, ребята абсолютно правы, ночью надо спать, а не бегать по ущельям в поисках приключений на свою задницу. Неправ, как раз, я. Потому как бегаю. С другой стороны, спать в заснеженном ущелье на высоте почти три тысячи метров в мае месяце предпочтительнее не на рюкзаке в брезентовой штормовке на голое тело, а в спальнике и, желательно, в палатке. Если, конечно, в планы ближайшего утра входит просыпание. А потому сладкий сон данных представителей счастливого человечества придется прервать. Самым грубым и безжалостным способом.

Ору любимое: «рота, подъем». Никакой реакции. Совсем. В армии, похоже, не служили.

Трясу. За плечо. Аналогично.

Ладно, пробуем жестче.

Действо номер раз: за грудки!

Действо номер два: рывок!

Действо номер три: потрясти уже сидящее Явление, как прапорщик дерево с бананом на верхушке.

Ага! Есть эффект! Явление открыло левый глаз, чуть слышно пролепетало: «Оставь меня, я умирать буду», и закрыло глаз обратно. Клиника! Придется лечить. Методов, как всегда, два.

Ну уж фигушки, ЭТО я целовать не намерен. Ни нежно, ни сладострастно. Тем более, что бульдожья пачка явления находится (блин, в низкосидячем положении!) на уровне моего плеча, а не лица.

Пощечина тебе тоже будет, как поглаживание. Ничего, прямой слева у меня очень даже хороший, на Соколинке ставил, в уличных драках. Блин! Я этим ударом разбивал кирпич в труху! А клиент только открывает правый глаз и изумленно таращит его на меня: «Ты чего дерешься?»

Мой ответ продолжается минут пять. Приличных слов там только: «А х*ли еще с тобой делать, м*дак». Всё остальное ни в коем случае нельзя не только произносить в приличном обществе, но, даже, писать на бумаге, заменяя большую часть букв точками и звездочками. Впрочем, повторить сей шедевр словотворчества мне, все равно, больше никогда не удастся, так что проехали. Завершаю свой ответ прямым справа, ибо открытый глаз опять начинает закрываться. Теперь у меня гудят обе руки. Прямой справа у меня тоже ничего. Нормальному человеку лобовую кость ломает. Только не этому... Голова даже не дернулась! Йети! Алмасты! Гадом буду, без пяти минут снежный труп!

Йети, наконец, открывает оба глаза и его взгляд приобретает легкую осмысленность. «Мать! — мелькает запоздалая мысль, — если он сейчас ответит на удар, Соловью придется меня по всему ущелью собирать. Если, вообще, что-нибудь останется». И ничего не сделаешь, ему мои удары, как комариные укусы. Ладно, главное не отдавать инициативу:

— Так, непарнокопытный сын грязного животного, что это за гарем нетрадиционной ориентации, имевший оральные сношения с троюродной бабушкой вашего руководителя? — взгляд становится еще осмысленней. Великое дело — русский мат. Особенно с восточной витиеватостью.

— Шо? — Или Украина, или Северный Кавказ. Шокает, однако.

— Откуда группа, руководитель кто?

— А! Руководитель... того... в Ростове остался.

Час от часу не легче. Ладно, Ростов не в нашем ущелье, не моя зона ответственности.

— Подымай народ!

— А как?

— Как я тебя, поднял, отрыжка безногого крокодила, так и подымай!

Алмасты с трудом подбирается к Явлению номер два и нежно трясет его за плечо. Я пока занимаюсь остальными. Уже без излишней сентиментальности. За грудки. Рывок. Прямой слева. Прямой справа. Матерный крик в ухо. Следующий. За грудки... Как на подбор ребятки, инкубатор у них, в Ростове, что ли... Рывок, прямой слева... Лишь бы не ответили, костей не соберу... Прямой справа. Крикнуть. Следующий. Ага, последний. Их пять. Шестой рюк, видимо, моего Идеала. Тащить его придется, конечно, мне. Не смертельно.

Так, а что там со вторым? Сидит. Не больше. Сейчас поправим. Слева. Справа. Да здравствует социальная справедливость! Всем, так всем!

Зашибись! Все встали! А теперь, так вашу через разэтак и еще восемнадцать раз в позе лотоса, одели рюкзаки! И бегом, дети обгаженной свиньи и шелудивого шакала, рожденные из заднего прохода плешивого ишака! Бегом! Что еле ноги переставляешь, незаконнорожденный потомок колченогой гиены, оприходованной старым бараном противоестественным способом, еще двенадцать километров бежать! Мне что, с вами до подхода Соловья маяться? Тогда еще не известно, кому Принцесса достанется, на Котэ бабы липнут, как мухи на мед... Не хочешь? А ледорубом по спине? Скажи спасибо, что рюкзаком прикрыта, помесь облезлого гамадрила с неандертальцем-гомосексуалистом! Ага, инстинкты уже проснулись. Стадный, по крайней мере.

По освещенному неверным лунным светом ущелью дерганым бегом двигалась цепочка из шести человек. Последний в цепочке, самый маленький, отчаянно матерился и периодически лупил ледорубом по рюкзаку впереди бегущего. Остальные только молча сопели, но каждый, получивший удар, немедленно передавал его вперед. Когда цепь ударов доходила до первого, темп движения несколько возрастал, но потом постепенно опять падал. И замыкающий снова хватался за ледоруб.

Четыре часа! Четыре часа вырванная из рая предсмертных эротических сновидений в персонифицированный в моем лице ад жуткой реальности часть человечества переставляла свои опорные конечности в направлении новой базы Грузинской КСС. Я уже думал, что время остановилось, и мне предстоит вечно гнать это стадо по ночному ущелью навстречу коммунизму, когда запахло дымком, и справа от тропы засветились окна моего коша.

Ай да Принцесса! Не спит, ждет свою судьбу в моем скромном лице! Встречает готовым ужином у разобранной постели. В смысле, сидит, укутавшись в мой спальник, и поддерживает кипение воды во всех трех чайниках. Молодца! Чайку сейчас самое оно!

Поправляю снесенную Явлениями дверь.

— А ну по лавкам, бисово отродье, — выражения пора смягчать, я уже не только олицетворение персонального ада мужской части ростовской группы, но и заместитель всевышнего. По спасению. — Достать кружки и спальники. Пить чай и спать, утром разберемся.

Достали, попили, расползлись. Молодцы.

Только девочка сидит и не шибко шевелится. Ну, что ты, детка, всё нормально, все живы. Не надо вставать, обойдемся без твоего спальника, моего на двоих за глаза хватит. Сейчас, я чуток к утренним разборкам подготовлюсь, и будем спать. Всё. Ложись. И ничего не бойся, я с тобой, всё позади...

Теплые и невероятно сладкие губы Мечты льнут к моим губам, и это последнее, что я ощущаю, проваливаясь в глубокий омут сна.

__________________