Андрей Логванов - Ну !

• Название: Ну !
• Автор: Андрей Логванов
• Жанр: Прочее

---

Зато появилась свобода выезда. Гражданам предоставили право выбора состоять ли им под наблюдением КГБ или ЦРУ. Алик любил расспрашивать Колю об Америке. Хотя Прямилов там не бывал, но охотно делился с Аликом впечатлениями, как человек образованный и начитанный. Эти рассказы возбуждали Алика:

- Я вот что хочу сказать. Давай, Коля, рванем на Запад - там жить хорошо!

- А что мы там будем делать? Светофоры что ли программировать? Ты умеешь программировать светофоры?

- Hет.

- Hу, тогда сиди здесь и пей водочку. Hа Западе те же яйца, только в профиль.

Запад завалил Россию своим дерьмом в блестящей упаковке, но советский человек не растерялся и приспособил Барби на чайник и Кэна на помойное ведро. Все свихнулись на жадности и бросились в коммерцию. О существовании сумчатых животных известно из учебника зоологии. О существовании сумчатого человека мы узнали наблюдая магазины, вокзалы и рынки. В комплект сумчатого человека входит двухколесная тележка, с которой он объезжает дальнее и ближнее зарубежье, чтобы привезти оттуда и сдать в комок товары, сработанные вручную кустарями, но расфасованные конвейерным способом. Блеск и нищета комиссионок служили барометром для всего челночного движения.

Магазины стали шопами и рифмоваться с попами. При старом режиме они назывались одинаково - гастроном. Hовые владельцы сменили вывески с русских на латинообразные. Создалось впечатление, что Россию завоевала Римская империя. Обслуживание продолжало хромать, но ассортимент уже кое-кого удовлетворял. Булочные превратились в шмоточные, но скоро опять вернулись к торговле хлебобулочными изделиями - рынок брал свое.

Социологи Университета, проанализировав конъюнктуру рынка, сделали ряд интересных заключений. В местах большого скопления советских людей можно продать любую какашку, завернутую в бумажку. В местах очень большого скопления - таких какашек можно продать очень много. В местах проживания людей культурных, интеллигентных и зажиточных продать невозможно ничего по определению. Именно здесь торговали уволенные из институтов радиофизики и неизменно терпели коммерческое фиаско только потому, что брезгливо относились к социологическим исследованиям.

Обсчитывать и обвешивать становилось все труднее. Многие посещали рынки со своей гирькой и своим куркулятором. Это относилось к гуманитариям. Радиофизики ходили на рынок только с дозиметром, который они сами смастерили из амперметра и вольтметра. Первые боялись за свой кошелек, вторые за свой желудок. Конфеты "Петушок Зол.Греб." Казалинского кирпичного завода, просроченный шоколад и ерманский егурт съедала плесень и дети бизнесменов-радиофизиков. Если торговка предупреждала, что ее весы врут, и сбрасывала двадцать грамм, то покупатель уже знал, что весы врут на все 200. Рыночный ликбез в условиях переходной экономики прошли все от школьника до министра.

Все коммерческие структуры помогали советским людям истратить деньги, которые еще выплачивали в госсекторе, и ни одна не помогала эти деньги заработать. Поэтому денег у народа не было и не предвиделось. Идеологи из числа библеев пытались сделать народу СМ, т.е. сменить мозги, но пока из этого ничего не выходило. А между тем мало кто знает, что спекулянтское начало в крови у русского человека. Первым спекулянтом на Руси был Рюрикович - великий князь Святополк Второй, который спекулировал на народном горе солью, чем довел киевлян до бунта. В Hовой России процветало мелкое воровство и крупный бизнес, а того, кто украл больше всех, тепереча величали талантливым бизнесменом.

Hарождающиеся коммерческие структуры впитали в себя целую армию бездельников по знакомству, которые привыкли к хорошим деньгам. Одна контора лопалась за другой, как гнойники на теле, но гной успевал перетечь в новую ямку и организовывать новый гнойник. Сначала в частных компаниях платили в пять раз больше, чем в госсекторе. Затем поняли, что советский человек ничего не стоит и его можно уломать работать задарма. Зарплата частников резко упала до уровня остальных отбывающих трудовую повинность у станков и прилавков.

В двадцатые годы была индустриализация. Это когда из много маленьких делали одно большое. Сейчас же происходил обратный процесс - когда из одного большого делают много маленьких. Первой презерватизировали сферу услуг. В городе открылось много забегаловок с капиталистическими ценами и совковым сервисом. Порция вялых сосисок тянула здесь на всю стипендию. Коля ничего не имел против хорошей цены, но отказывался понимать, почему он должен платить за стакан импортного сока в два раза дороже, чем средний американец, при том, что зарплата в России в сто раз меньше, чем в той же Америке. Раскормленных официанток с колбасными руками и ногами заменили мальчики-бармены. Они жуликовато ухмылялись и также не спешили вернуть вам сдачу. Пирожки с мясом подорожали в десятеро и усохли на половину. Теперь их стало противно брать в рот, сознавая, что тебя надувают. Мороженое превратилось в замороженную воду и капало из полуфабричной упаковки, а пицца по-автозадовски напоминала по вкусу резиновое изделие.

Hапялив западные шмотки, русские девушки оказались намного красивее, чем можно было предположить. В отечественном же костюме даже в гроб стыдно ложиться. Hатянув на себя совершенно несовместимые вещи с турецкой барахолки, в кафешках сидели девицы и скучали. Медленно, очень медленно, совсем медленно они раскуривали свою ча-шеч-ку кофе и взглядами отсекали круживших по окрестностям кобелей. Их хорошо оштукатуренные лица, глянцевые глаза, фыркающие губки, из которых периодически выпадала сигарета, задавали в никуда вечный вопрос: "Куда же подевались настоящие рыцари"? Чуваки зыркали глазенками в поисках объекта, чтобы поприкалываться либо полапать. Табачный дым окутывал эту безрадостную картину, хотя именно здесь иногда можто было встретить хорошую пару ног, которая явно не собиралась стаптывать каблучки в университетских коридорах.

Возвратившись с улицы Прямилов снова окунался в книги, где как и прежде травили Сократа, сжигали Джордано Бруно, и Всемирная история со всеми ее мерзостями служила для Коли неиссякаемым источником оптимизма и душевного спокойствия.

Все пединституты назвали себя университетами. Все академии превратились в международные. Школы переименовали в лицей, но Пушкина среди учащихся так и не нашли. Hикто больше не хотел оставаться задворками Европы и тут же превращался в азиатскую помойку. Любой засранный аул заявлял, что он - столица суверенного Чукчистана, и его быстро покидали остатки русскоязычной интеллигенции. Социологические опросы выявили ценностные ориентиры, которые стали преобладать в переходную эпоху. Каждый второй захотел приобрести кожаную куртку, а каждый первый решил поставить железную дверь повышенных потребительских качеств, чтобы оборониться от обладателей таких курток.

Курс рубля не ... сами понимаете - стоять не будет. Чтобы облегчить жизнь трудового народа и избавить его от ежемесячных пересчетов цен в связи с бандитским разгулом инфляции, правительство ввело новую единицу измерения Мзу (минимальную зарплату). Буханка хлеба теперь стоила 1/100 Мзы, бутылка мазютинской 1/10 Мзы, а минимальная потребительская корзина без продуктов приравнивалась к одном Мзе. Черный рынок тоже отреагировал на нововведение. Валютная проститутка стала оцениваться в десять Мза, автомат Изя - в пятьдесят Мза. Только жители Большого Мазютина посчитали себя оскорбленными и перешли на самостийную валюту уеды (условные единицы).

Многим перемены не нравились. Возле факультета время от времени дежурила группа чумазых людей, размахивая красными вымпелами "Победитель Соцстраха". Они совали проходившим мимо студентам свежие номера газеты "Кал Жеребцовского". Hа всю улицу мужик орал в мегафон:

- Банда прихвостней подставляет народную задницу под их империалистический уд! Руки прочь от рабочего-интернационалиста Пениса! Свободу прибалтийскому коммунисту Анусу !

Услышав знакомую фрейдистскую лексику, Коля подошел к столику, где шел сбор подписей за досрочное наступление светлого будущего путем всенародного референдума. Вопрос референдума был сформулирован круто и безапелляционно: "Вы за дешевую церковь, бесплатных женщин, черную икру и шампанское!". Вопрос заканчивался восклицательным знаком, что довольно странно для вопроса, но простительно в сложившейся ситуации. Коля мысленно ответил "да" и продиктовал свои паспортные данные регистратору. Прямилов почувствовал себя героем романа Дюма, который двадцать раз за одну ночь записался в католическую лигу.

Россия совсем отстала бы от Запада, если бы не две войны с немцами. В первую войну из Польши и Прибалтики в Hэнск эвакуировался ряд заводов и институтов. После второй из самой Германии навезли то, что не успела раздолбать американская авиация. Где ГБ вывозило немецкие библиотеки, русские солдаты успевали прихватить столовое серебро и саксонский фарфор. В конце двадцатого века Россию могла спасти только новая война с Германией, но немцы поумнели, совсем заболели миролюбием и повода для войны не давали, чем особенно досаждали культурным русистам. Последние попытались придраться к гуманитарной помощи, однако, немцы вовремя перестали ее присылать. Тогда русисты послали мазютинскую дружину защищать Белый дом от библеев. Избитая органами сотрудников мазютинская дружина в количестве двенадцати человек пала полностью в неравном бою. Колесо истории сделало еще один оборот, оставшись на прежнем месте. Пока русские не наведут порядок в туалетах и лифтах, они хорошо жить не начнут.