Михаил Жирохов - Битва за Донбасс. Миус-фронт. 1941–1943

• Название: Битва за Донбасс. Миус-фронт. 1941–1943
• Автор: Михаил Жирохов
• Издательство: ЗАО «Издательство Центрполиграф»
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-227-02674-3

Донбасс являлся одним из наиболее индустриально развитых регионов Советского Союза, в котором были сосредоточены крупнейшие предприятия добывающей, металлургической, машиностроительной, химической промышленности. Именно поэтому он стал одной из заветных целей германского вермахта. Естественной преградой, позволившей немецкой армии длительное время удерживать Донецкий регион за собой, стала река Миус. Миус-фронт — сильно укрепленный, глубокоэшелонированный оборонительный рубеж, созданный немцами в декабре 1941 года. Оборонительная линия проходила по правому, высокому берегу реки. Противником в полной мере были использованы частые обрывы, высоты, овраги и скалы, характерные для данного участка Донецкого кряжа. Преодоление этой неширокой водной преграды стало тяжелым испытанием для советских войск. Части Красной армии несколько раз пытались прорвать этот рубеж: с декабря 1941 по июль 1942 года и с февраля по август 1943 года. Но это удалось лишь в августе 1943 года в ходе кровопролитных боев Донбасской наступательной операции Южного фронта. Анализу хода вооруженной борьбы, так же как и особенностям оккупационного периода и экономического значения региона, посвящена работа историка Михаила Жирохова.

---

Вот воспоминания чудом уцелевшей жительницы Мариуполя Сарры Глейх:

«20 октября.

Всю ночь шел дождь. Утро хмурое, сырое, но не холодное.

Община в полном составе выехала в 7 час. утра, затем потянулись машины со стариками и женщинами с детьми. Идти нужно 9–10 километров, дорога ужасная, судя по тому, как немцы обращаются с пришедшими прощаться и принесшими передачи, дорога не сулит ничего хорошего. Немцы избивают всех приходящих дубинками и отгоняют от здания полка на квартал…

Нам велели раздеться до сорочки, потом искали деньги и документы и отбирали, гнали по краю траншеи, но края уже не было, на расстоянии в полкилометра траншеи были наполнены трупами, умирающими от ран и просящими еще об одной пуле, если одной было мало для смерти. Мы шли по трупам.

В каждой седой женщине мне казалось, что я вижу маму. Я бросалась к трупу, за мной Вася, но удары дубинок возвращали нас на место. Один раз мне показалось, что старик с обнаженным мозгом — это папа, но подойти ближе не удалось. Мы начали прощаться, успели все поцеловаться. Вспомнили Дору. Фаня не верила, что это конец. „Неужели я уже никогда не увижу солнца и света“, — говорила она, лицо у нее сине-серое, а Владя все спрашивал: „Мы будем купаться? Зачем мы разделись? Идем домой, мама, здесь нехорошо“. Фаня взяла его на руки, ему было трудно идти по скользкой глине. Вася не переставал ломать руки и шептать: „Владя, Владя, тебя-то за что?“ „Никто даже не узнает, что с нами сделали“. Фаня обернулась и ответила: „С ним я умираю спокойно, знаю, что не оставляю сироту“. Это были последние слова Фани. Больше я не могла выдержать, схватилась за голову и начала кричать каким-то диким криком, мне кажется, что Фаня еще успела обернуться и сказать: „Тише, Сарра, тише“, — и на этом все обрывается.

Когда я пришла в себя, были уже сумерки, трупы, лежавшие на мне, вздрагивали: это немцы, уходя, стреляли на всякий случай, чтобы раненые ночью не смогли уйти, так я поняла из разговора немцев. Они опасались, что осталось много недобитых. Они не ошиблись — таких было очень много. Они были заживо погребены, потому что помощь никто им не мог оказать, а они кричали и молили о помощи. Где-то под трупами плакали дети, большинство из них, особенно малыши, которых матери несли на руках (а стреляли нам в спину), падали из рук пораженной матери невредимыми и были засыпаны и погребены под трупами заживо»[28].

В конце ноября 1941 года «айнзатцкоманда 6» осуществила первые расстрелы евреев в Юзовке, во время которых было уничтожено 226 человек. В декабре 1941 года было расстреляно более 400 евреев в Славянске, 240 — в Константиновке, около 500 — в Макеевке. Одним из наиболее масштабных преступлений в отношении еврейского населения стало уничтожение в середине января 1942 года евреев в Артемовске (Бахмуте). В соответствии с приказом коменданта города Цобеля и объявлением городского головы Главни, написанным под диктовку офицеров СД, все евреи города должны были явиться 9 января 1942 года к помещению бывшего отдела НКВД по железной дороге. После трехдневного пребывания там без пищи и воды людей вывели из подвала помещения и погнали к месту казни — шахте алебастрового комбината. По мере того как выбранная для места казни штольня № 46 заполнялась людьми, они расстреливались стоя либо на коленях. В соответствии с подсчетами чрезвычайной Государственной комиссии, работавшей после освобождения города, число жертв составило около 3 тыс. человек, хотя немецкие данные свидетельствуют о казни в Артемовске 1224 евреев.

Уничтожение евреев на территории области осуществлялось преимущественно путем расстрелов, хотя с марта 1942 года для этого, по крайней мере в Юзовке, стали использоваться душегубки — специально оборудованные фургоны, выхлопные газы из которых отводились в герметично закрытый кузов, где находились обреченные на смерть люди. Последняя акция по уничтожению еврейского населения на территории области обычно датируется осенью 1942 года.

В соответствии с данными чрезвычайной комиссии по установлению и расследованию преступлений оккупантов на территории области было уничтожено более 25 тыс. евреев. В то же время подсчеты, сделанные на основе немецких источников, в основном текущих отчетов айнзатцгрупп, советских материалов, военнопленных, позволяют говорить о 15–16 тыс. жертв геноцида из числа гражданского населения, а также минимум о 2 тыс. уничтоженных евреев-военнопленных.

К сожалению, мы вынуждены констатировать и тот факт, что выявление и учет евреев были бы невозможны без активной помощи со стороны местных полицаев, стремившихся выслужиться перед оккупантами, либо жителей, которые из корыстных мотивов или из желания отомстить за какие-то еще довоенные, как правило бытовые, конфликты предавали евреев.

В то же время нельзя не отметить и того, что имели место многочисленные случаи проявления солидарности по отношению к евреям, спасения их местными жителями. В целом геноцид еврейского населения на Донетчине стал настоящей трагедией для всего многонационального населения региона.

Кроме того, постоянно проводились расстрелы местных жителей, заподозренных в тех или иных преступлениях. Особенно массовый характер они приобрели летом 1943 года — перед самым приходом советских войск. Приведем только некоторые документы советской стороны.

Вот, например, акт о зверствах в Донецке:

«7 сентября 1943 г., в 10–11 часов вечера, когда части Красной армии приближались к городу, к дому[29] подошла группа немцев с требованием оставить дом, так как они будут его сейчас поджигать. Жильцам было предложено спрятаться в сарай, расположенный около дома…

Люди, жившие в доме профессуры и прилегающих к нему двух домах, спустились в подвал, их загоняли туда 4 человека с винтовками…

После того как весь подвал был заполнен людьми, находящиеся снаружи военные завалили вход, так что никто не смог выйти, и подожгли входные двери…»

А вот акт о расстрелах в городе Краматорске:

«Помимо 6000 жертв массовых расстрелов, многие сотни граждан города были убиты на квартирах и на улице. Священник прихода Петровка Вонтсход свидетельствует: „Такие зверства, какие творили гитлеровцы, не слыханы и не виданы были в России. Мне известно, что в феврале 1943 г. группа немецких солдат во главе с офицерами безнаказанно занималась убийствами мирных жителей, в частности стариков и старух. Одна из групп, проходя по Славянской улице, вызывала из квартир жильцов и тут же расстреливала их в упор…

Всего в поселке таким способом было убито за несколько дней не менее 50 человек. Трупы убитых запрещали убирать в течение 15 дней. Только после этого срока мне пришлось их хоронить и отпевать“».

Приведенный документ кончается нижеследующим абзацем:

«Все эти убийства и разбой… имели целью поголовное истребление мирных советских граждан Краматорска путем расстрелов, создания нетерпимых условий существования, путем насильственного угона девушек и юношей на каторгу в Германию. О чем и составлен настоящий акт».

В другом акте, составленном также в городе Краматорске, было рассказано о процедуре расстрела мирных жителей. Все показания были даны людьми, чудом уцелевшими после подобных «экзекуций».

«28 января 1943 г. его[30] с группой в 26 человек немцы вывели к оврагу у Ясногорки и приказали выстроиться в один ряд. Немецкий офицер дал короткую очередь по правофланговому, после чего два немецких солдата стали стрелять в спины и, когда люди падали, вторично произвели выстрелы разрывными пулями в головы. Ворочек был облит кровью соседей, и на шапке его лежали мозги убитого соседа, что дало основание немцам считать Ворочека мертвым. Расстрелы производились и во дворе гестапо, расположенного в центре города…»

Акт о злодеяниях фашистов в Мариуполе:

«…B феврале месяце 1943 г., в период панического бегства немцев с Кубани и Дона и ликвидации сталинградской группировки, особенно усилились в городе массовые облавы и расстрелы. Население массами забирали в гестапо. Многих граждан… замучили и расстреляли именно в эти дни…

Только за одну ночь 23 февраля 1943 г. в отделении гестапо было расстреляно 120 человек, а всего за время оккупации было расстреляно, замучено и истреблено несколько десятков тысяч советских граждан.

Основным местом, где совершались массовые расстрелы гестаповцами, были противотанковый ров и окопы в районе Агробазы…»

В том же акте говорилось: «В феврале 1943 г. больные и раненые военнопленные в одном белье были вывезены в 18 товарных вагонах в Старо-Крымский тупик и там заморожены. Чтобы население не могло оказать им помощь, на вагонах был нарисован знак черепа и написано: „Не подходить, заразно“».

Партизанское движение в крае