Розалинда Лейкер - Венецианская маска. Книга 2

• Название: Венецианская маска. Книга 2
• Автор: Розалинда Лейкер
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1996
• ISBN: 5-88590-040-X

Венецианская республика, конец XVIII века. В центре событий романа — судьбы двух юных девушек, воспитывавшихся в приюте, где готовят оперных певиц. Выйдя замуж за юношей из враждующих венецианских семей, героини оказываются в самой гуще волнующих событий, полных насилия и страстей. Ценою неимоверных усилий они преодолевают немыслимые препятствия, встающие на их пути.

---

— Прав.

Наклонившись вперед, Доменико с такой силой грохнул кулаком по столу, что стоявшая на нем посуда подпрыгнула, а высокий бокал с вином опрокинулся, и пятно ярко-розового вина стало быстро увеличиваться на белоснежной скатерти. В глазах ее супруга стоял гнев.

— Так ты, значит, продолжаешь свои контакты с моими врагами! — взревел он.

— Элена — не враг тебе! И никогда не была врагом и не будет! — отпарировала Мариэтта. — У нее по отношению и ко мне, и к тебе никаких намерений, кроме добрых, быть не может!

Доменико, встав из-за стола, обошел его и, схватив Мариэтту за плечи, заставил ее встать.

— Где вы с ней встречаетесь? Может быть, в Оспедале? Или у этой твоей Адрианны? А может быть, в кафе?

— Не буду я тебе ничего говорить! — почти кричала Мариэтта. — Если тебе это нужно, то выясняй сам. Ведь у тебя полно шпионов! Так вот пусть они и скажут!

— Я же просил тебя о том, чтобы ты прервала отношения с Эленой, просил, помнишь, об этом? Это может быть очень опасным для всех нас, для нашего дома!

— Насколько я помню, — язвительно возразила она, — не просил, а приказал мне. Это была не просьба.

— Значит, приказал, я должен был именно приказать. А теперь прошу — не встречайся с ней больше.

— Буду! И ты мне не запретишь!

— Нет, запрещу! — выпустив ее, он отступил на шаг, тяжело дыша. — Да стоит мне лишь намекнуть Филиппо, что наши жены тайком от нас встречаются, он ей такое устроит, он примет самые жесткие меры. И аналогичный шаг готов сделать и я.

— Нет! Нет, ты не понимаешь, в чем дело! — теперь Мариэтта уже кричала. Видя, что он повернулся, чтобы уйти, она в отчаянии бросилась к его ногам, взметнув шелк платья, и пыталась обнять его за ноги, чтобы не дать ему уйти. — Он и так ее мучает! И без твоих вмешательств. Ее жизнь — сплошной ад! Он убьет ее, если узнает! Неужели ты ничего не понимаешь?

Видя ее рыдающей у своих ног, он смягчился. Склонившись, он взял за плечи и нежно поднял ее и обнял. Мариэтта уткнулась ему в плечо. Доменико ласково стал гладить ее по голове.

— Не плачь, дорогая. Не бойся, не стану я выдавать твою молодую синьору. Мне уже приходилось слышать, насколько жестоким может быть Филиппо по отношению к женщинам. Но ты должна понять, что все, кто связан с Челано, будь то узы крови или брака — враги для меня, понимаешь? Даже если они — твои подруги. Ну, скажи мне на милость, как я могу ей верить? Как?

Мариэтта подумала о ребенке, о мирно спавшей в своей кроватке Елизавете.

— Ты не понимаешь, что говоришь, — в тихом отчаянии произнесла она, прижавшись щекой к его вышитому серебром сюртуку.

— Все понимаю.

— Но Элена действительно искренне желает защитить тебя. — Она подняла на него залитое слезами лицо. — Она собрала целое дело, целую папку записей о том, что ей удалось выяснить, и это спасет тебе жизнь.

Доменико недоверчиво взглянул на нее.

— А с чего бы это ей проявлять ко мне такую лояльность?

— Да потому, что Филиппо Челано ей никто. Дело в том, что она собиралась выйти замуж за Марко, а не за Филиппо. И никогда в жизни не пошла бы за него по своей воле.

— В таком случае, вполне возможно, что именно по причине своей любви к умершему Марко она чувствует свою связь с ними, с Челано. Пойми, я не хочу ставить под сомнения ее добрые намерения по отношению к тебе, но никак не могу поверить в то, что они таковыми же остаются и по отношению ко мне.

— Значит, как я понимаю, у меня нет никакого способа убедить тебя словами? — сделала Мариэтта отчаянную, последнюю попытку воззвать к его разуму.

Он молча погладил ее по щеке и нежно взял за подбородок, легонько поцеловав в губы.

— Нет, Мариэтта, — ответил он.

И глядя в это, такое дорогое ей и такое неумолимое лицо, Мариэтта знала, что скорее умрет, чем допустит, что ему когда-нибудь станет известна правда о происхождении Елизаветы.

ГЛАВА 12

С кончиной дожа Венеция окунулась в помпезную атмосферу погребения и всеобщей скорби — зрелище настолько масштабное, что собрало необозримые толпы как приезжих, так и местных зевак. Казалось, весь город обрядился в черный бархат и парчу. И почти вслед за этим все вдруг очертя голову бросились в подготовку к торжествам по поводу коронации нового дожа — город снова заблистал великолепием золототканых гобеленов, спускавшихся с балконов. Везде лихорадочно закупались маски к предстоящему празднеству, заказывались пышные, дорогие наряды, а гостиные и большие залы дворцов спешно готовились для банкетов, балов и прочих торжеств.

И Мариэтту тоже захлестнула эта предпраздничная неразбериха — все же, как никак, ее отец — коренной венецианец, и она с радостью отдалась подхватившему ее блеску и великолепию процессии, когда состоялось первое официальное восшествие дожа на Бучинторо, сопровождавшееся торжественным звоном колоколов и хоровым пением. Мариэтта была знакома с дожем, встречалась с ним прежде на разного рода официальных мероприятиях, поскольку он как представитель семьи Манин, давних знакомых Торризи, в свое время вращался в правительственных кругах, и Доменико не раз приходилось иметь с ним дела. Но, несмотря на эти обстоятельства, ее муж не скрывал своего недовольства по поводу этого назначения.

— Став дожем, вероятно, этот человек проявит себя с лучшей стороны, нежели тебе кажется, — высказала предположение Мариэтта, когда они с Доменико после завершения коронации направлялись домой.

В ответ Доменико лишь мрачно покачал головой.

— Лодовико Манин слишком поддается чужому влиянию, чтобы занимать столь высокий и ответственный пост. Конечно, он очень обаятельный, приятный в общении человек, но слабенький человечек. В такие времена Венеции необходима совершенно другая личность на посту дожа.

Услышав это, Мариэтта подумала про себя, что если Доменико, будучи сенатором, окажется в роли советника дожа, он непременно сумеет указать тому верное направление.

Мариэтта продолжала видеться с Эленой втайне от мужа. Она считала, что имеет на это полное право, дав ему обещание, что не станет допытываться, где он бывает, с кем встречается и куда в очередной раз собирается отправиться по делам службы. Он по-прежнему противился этим встречам, но не стал прибегать ко всякого рода дознаниям и нравоучениям, поскольку доверял здравому смыслу своей супруги и умению держать слово. Но Мариэтта понимала, что не порывая с Эленой, она лишалась его полного и абсолютного доверия к ней самой и, как следствие, возможности быть в курсе его ближайших планов.

Елизавета тем временем росла и расцветала. Девочка всегда выглядела веселой, радостной, готовой смеяться до упаду; ее волосы, локонами спускавшиеся вниз, приобретали оттенок матовой меди. К двум годам она хорошо говорила, и стоило Доменико показаться во дворце, как она тут же увязывалась за ним, а иногда, едва заслышав его голос где-нибудь наверху, тут же преодолевала лестницу, отправляясь на его розыски. Она единственная во дворце в любое время допускалась в рабочий кабинет Доменико, когда он сидел там над какими-нибудь важными бумагами. Ее капризы оставались заботой няньки, так как и Мариэтта, и Доменико баловали ее. Девочка уже подавала признаки некоторого тщеславия, самовлюбленности. Самой любимой игрой было: отец подкосил ее к большому зеркалу и давал полюбоваться своим отражением. Он не видел в ней недостатков, его больше волновал выбор очередного подарка, и уже на третий свой день рождения она получила пони.

Доменико никогда не возвращался из поездки — короткой ли, долгой ли — без какого-нибудь подарка для Мариэтты, теперь к этому прибавилась традиция привозить что-то и для Елизаветы. Из своего долгого вояжа в Санкт-Петербург он привез для Мариэтты золотую шкатулочку, покрытую цветной эмалью и усыпанную драгоценными камнями, открыв которую, она обнаружила на ярко-розовой бархатной подкладке парюру с изумрудами и бриллиантами, изготовленную лучшими ювелирами императрицы. Этот великолепный набор драгоценных камней был подарком ей в день рождения дочери, но поскольку она знала, что получила его без достаточных на то оснований, она никогда не надевала его, пока он сам не настоял на этом, несмотря на то, что Мариэтте украшение очень нравилось.

— Тебе не нравится подарок? — спросил однажды Доменико у жены.

— Нравится, даже очень, — ответила она.

Доменико почудились грустноватые нотки в ее голосе, но виду он не подал. Чтобы как-то угодить ему и не вызвать настороженности, она решила все же надеть парюру, когда они в тот же вечер собирались пойти в оперу, но потом она так и осталась лежать на долгие месяцы в той самой золотой шкатулке, в которой она была вручена ей.

Однажды в опере произошло нечто из ряда вон выходящее: Мариэтта и Доменико лоб в лоб столкнулись с Эленой, шествовавшей в сопровождении нескольких ее знакомых вверх по главной лестнице. Обычно такого не происходило и произойти не могло, но случилось так, что Элена выронила случайно веер, и двое молодых людей из ее сопровождения, стремясь показаться в ее глазах галантными кавалерами, наперегонки бросились вниз по лестнице на поиски этого самого веера. Повернувшись в их сторону, Элена вдруг увидела, что ей буквально наступали на пятки поднимавшиеся по лестнице Доменико и Мариэтта Торризи. Ей бы отвернуться тогда, как это было принято в подобных ситуациях, но Элене еще ни разу не доводилось видеть Доменико так близко, и на несколько мгновений ее пристальный взгляд был устремлен на него. Мариэтта могла лишь догадываться о том, что творилось сейчас в симпатичной маленькой головке ее подруги — Элена во все глаза смотрела на человека, который, сам того не подозревая, холит и пестует ее родное дитя. В следующее мгновение Доменико и Мариэтта были немало шокированы, когда Элена отвесила каждому из них в отдельности поклон, одарив их весьма любезной улыбкой.