Карин Эссекс - Лебеди Леонардо

• Название: Лебеди Леонардо
• Автор: Карин Эссекс
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-48182-8

Италия, конец XV века. Изабелла д'Эсте, дочь герцога Феррары, роскошная блондинка с черными глазами, никогда не завидовала младшей сестре, скромной и наивной Беатриче. Однако помолвка Беатриче с Лодовико Сфорцей, будущим герцогом Милана, изменила все. Лодовико вдвое старше своей нареченной, открыто живет с любовницей и пользуется репутацией коварного и честолюбивого правителя. Но Изабелла чувствует в нем родственную душу: они равны по интеллекту и с одинаковой страстью относятся к проявлениям красоты в жизни и искусстве. И хотя Изабелла замужем за маркизом Мантуанским, она клянется переменить свою судьбу. Она задумывает соблазнить Лодовико и вместе с ним стать вершительницей судеб всей Италии. И еще она страстно желает, чтобы великий Леонардо да Винчи написал ее портрет и запечатлел ее образ для вечности. Однако интриги правителей Италии спутывают все ее планы.

---

Изабелла и Франческо находились в маленькой гостиной дворца. Перед ними стояли портреты сестер. Скоро слуги Франческо упакуют портрет невесты своего господина в несколько слоев ткани и отвезут в Мантую. Изабелла придирчиво рассматривала портрет Беатриче, гадая, что может привлечь жениха в чертах ее младшей сестры?

— Только если бы я предпочитал изысканной женской красоте пухлые мальчишеские прелести.

Изабелла понимала, что Франческо не следовало говорить ей подобных слов, пока они еще не женаты, К тому же он не должен был отзываться о ее родной сестре так нелестно. И все же от слов жениха Изабелла затрепетала. Ей ли пенять на судьбу? Ее нареченный — будущий маркиз Мантуи — приехал в Феррару, чтобы проведать невесту, в то время как жених Беатриче, Лодовико Сфорца, — даже не правитель Милана, а всего лишь регент при своем юном племяннике — не оказывал своей будущей супруге никаких знаков внимания.

Франческо прибыл в Феррару не только ради пышных празднеств. Он привез матери Изабеллы картину мантуанского придворного живописца Андреа Мантеньи и собирался увезти с собой портрет возлюбленной кисти Козимо Туры. Живописцу заказали портреты обеих сестер, но Лодовико, поглощенный страстью к своей последней любовнице, не спешил присылать гонца за портретом Беатриче. Так утверждал миланский посланник герцога д'Эсте мессир Джакомо Тротти. При дворе Феррары шептались, что только после третьего напоминания Лодовико заплатил художнику обещанные четыре флорина.

Изабелла любила позировать. Разве не восхитительно, что кисть мастера запечатлеет на холсте последние дни ее девичества? Остановить летящее время — вот самое настоящее волшебство! Теперь она никогда уже не забудет, какими были ее лицо и тело в юности. Изабелла дивилась, что мастеру удалось передать не только ее физический облик, но и поймать неуловимый миг времени — вот Изабелла слегка повернула голову налево, а глаза смотрят прямо, словно о чем-то вопрошая. Ах, если бы каждый день получать по портрету и следить, как со временем меняется внешность и выражение лица!

Изабелла старательно готовилась к позированию. Козимо был стар. Он прославился росписью алтаря в Сан Джорджо, на котором умиротворенная Святая Дева держала на коленях спящего младенца Христа. Глаза ее были опущены долу — Мария смотрела на ангелов, играющих в ее честь божественную музыку. Живопись всегда волновала Изабеллу. Во время мессы она не могла оторвать глаз от алтарных створок. Впрочем, смотрела она не на Деву Марию и ее миловидного сына, а любовалась необыкновенным зеленым цветом, который, казалось, жил собственной жизнью и заставлял оживать дерево.

— Путь к совершенству в мирской жизни женщины и вечной благодати на небесах мостится неустанными размышлениями перед светлым образом Девы Марии, — повторяла мать Изабеллы, польщенная тем, что дочь не сводит глаз с образов.

Если бы герцогиня Леонора знала, что Изабеллу занимает не религиозное содержание, а композиция и цветовая гамма! Глядя на картину, Изабелла чувствовала, как в ушах звучит небесная музыка: лютни, трубы, ангельский хор. Изабелла была уверена, что это божественное звучание возникало из животворящей зелени, сияющей, словно драгоценные камни.

Убежденная в магической природе цвета, Изабелла попросила мать, чтобы венецианский красильщик шелка воспроизвел на ткани, из которой предстояло шить платье, зеленый цвет с алтарных створок.

— В этом нет нужды, — возразила Леонора. — Художник и без того знает, как добиться нужного цвета.

Однако Изабелла не успокаивалась, и герцогине пришлось упросить своего скуповатого мужа исполнить просьбу дочери. В Венецию в деревянном ящике был отправлен образец краски, изготовленный самим Козимо, и ткань нужного цвета доставили в Феррару. Зелень шелкового платья подчеркивала розоватая парчовая вставка. Ее цвет старшая из сестер д'Эсте также позаимствовала с нижней части алтарных створок. Изабелле нравилось соединять неожиданные цвета. Родители роптали, что дочь слишком придирчива, на что та неизменно отвечала: «Что же в том удивительного? Я выросла в семье ценителей искусства!»

Портреты только подчеркивали разницу между сестрами. Леонора настояла, чтобы дочери распустили полосы по плечам, словно неаполитанские принцессы. Мать верила, что мужчинам, независимо от возраста, правятся пышные локоны. Но прическа шла только Изабелле — золотые кудри словно пустились в пляс на ее покатых плечах.

— Они похожи на маленьких золотых змеек, — заметил отец, наматывая локоны дочери на палец. — Как будто наш Создатель, дабы посрамить языческих богов, создал Медузу в виде ангела.

Черные прямые волосы Беатриче свисали с плеч безжизненными прядями. Она позировала Козимо в ярко-синем платье с корсажем, расшитым крест-накрест крохотными жемчужинами. Пышные рукава из ткани необычного алого цвета с вышитыми синими розами контрастировали с цветом самого платья. Изабелла вынуждена была признать, что младшая сестра неплохо разбирается в нарядах и подошла к выбору платья не менее дотошно, чем она сама. В остальном туалет Беатриче не отличался особым изяществом, да и сама она не поражала воображение красотой, по крайней мере не в эти лета, — кто знает, возможно, ей еще предстояло расцвести? По счастью, сестер никогда не рисовали вместе, иначе разница между ними слишком бросалась бы в глаза.

— Я собираюсь увезти эту превосходную картину в Мантую, — Франческо коснулся руки Изабеллы, — но еще не решил, повесить ли ее на самом видном месте, чтобы все восторгались вашей красотой, или сберечь для себя одного. До свадьбы остался год, — боюсь, он покажется мне слишком длинным.

Слова эти бальзамом пролились в душу Изабеллы. Ей самой предстоящий год казался невыносимо долгим. Однако она возразила:

— На вашем месте я повесила бы картину туда, где ее смогут увидеть люди. Это вовсе не помешает вам любоваться картиной вместе со всеми.

К чему скрывать прекрасное?

Размышляя о том, что Франческо увозит в свой замок, который в скором будущем станет и ее домом, частичку ее красоты, Изабелла радовалась, что вскоре портрет будет принадлежать ей. Она обожала коллекционировать произведения искусства, и мысль о том, что кто-то увозит из Феррары картину выдающегося мастера, была для нее невыносима. Те прекрасные вещи, которые успела собрать Изабелла, после свадьбы останутся в ее распоряжении. Все эти камеи и геммы, так изящно вырезанные в камне феррарскими ювелирами, сундуки для хранения платьев, расписанные лучшими художниками, ожерелья и пояса, которые выковали по ее рисункам кузнецы. Изабелла гордилась своей коллекцией, отражавшей ее вкусы и пристрастия.

— Разумеется, вы правы, — согласился Франческо, — нельзя в одиночку любоваться подобной красотой.

Ее Франческо был лучшим из потенциальных мужей. И пусть он давно уже вступил в возраст мужской зрелости (Франческо исполнилось двадцать три), а Изабелле едва минуло пятнадцать, жених в письмах уверял невесту, что не может дождаться дня, когда они станут мужем и женой. Если Франческо узнавал, что Изабелла заболела, он присылал ей прекрасные дары: жемчужную подвеску или миниатюру с туманным пейзажем кисти нового фламандского художника. Однажды, когда Изабелла мучилась лихорадкой, Франческо подарил ей щенка спаниеля. Малыш вылизал со щек Изабеллы весь жар без остатка; по крайней мере, ей так хотелось верить в это!

— Значит, вы утверждаете, что месяц мог изменить наши судьбы? — продолжил Франческо. — Расскажите мне об этом. Страшно вообразить, что я мог бы прожить жизнь без вас!

Изабелла поведала Франческо, что много лет назад, когда ей исполнилось шесть лет, Лодовико Сфорца прислал в Феррару послов, прося руки старшей дочери герцога. В политике Лодовико считался восходящей звездой. Герцог Бари и регент своего малолетнего племянника миланского герцога Джана Галеаццо, Лодовико был одним из самых блестящих молодых итальянских правителей. Поговаривали также о его коварстве и злокозненности. Однако судьба сложилась так, что за месяц до описываемых событий правитель Мантуи — владения, расположенного между могущественным Миланом и Венецией, — уже попросил у герцога Эрколя д'Эсте руки его старшей дочери. Союз с Манту ей был очень выгоден для Феррары, поэтому герцог с радостью обещал руку Изабеллы Франческо Гонзаге, который должен был стать маркизом после смерти отца. Вскоре миланский посланец снова приехал в Феррару просить руки второй дочери герцога, и на сей раз дело решилось ко всеобщему удовольствию. Позднее выяснилось, что Лодовико и не подозревал о том, что Беатриче только пять и, стало быть, она достигнет возраста вступления в брак не ранее чем через десять лет. Впрочем, Лодовико не спешил: миланский регент славился своей любвеобильностью и до сих пор не обнаруживал желания остепениться.