Бернар Вербер - Смех Циклопа

• Название: Смех Циклопа
• Автор: Бернар Вербер
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-412-00275-0, 978-5-386-03618-8

Дарий по прозвищу ЦИКЛОП – любимец французской публики и лучший в мире комик. Полные залы, овации, гомерический хохот. Годы успеха и славы. Все это исчезло в одно мгновение. Осталось лишь безжизненное тело в личной гримерке.

Великий комик мертв. Журналисты Исидор и Лукреция убеждены, что эта смерть не случайна – Циклопа убили. Они начинают собственное расследование, которое приводит их туда, где РОЖДАЕТСЯ СМЕХ.

Новый бестселлер культового французского писателя Бернара Вербера, автора мировых бестселлеров «Империя ангелов», «Муравьи», «Зеркало Кассандры».

---

Стоя за кулисами «Олимпии», Лукреция издалека наблюдает за ним. Прогон при закрытом занавесе, последняя репетиция.

Феликс Шаттам оттачивает с ассистентом детали выступления. Помощник подает реплики, щелкая хронометром.

– На словах «прелестная компания» должен быть смех. Дай им четыре секунды, не больше, набери воздуха и продолжай. Смех и, может быть, аплодисменты продолжаются. Итак: твой текст.

Феликс Шаттам произносит:

– «Может быть, но, учитывая создавшееся положение, это было бы слишком просто».

– Отлично! Таращишь глаза и резко вздергиваешь подбородок на тридцать пять градусов. Делаешь три шага вправо, слегка оборачиваешься – на три четверти, там желтый прожектор, который освещает тебя в профиль. Следующую реплику говоришь с кривой усмешкой. Улыбка номер тридцать два бис. Давай.

Раздается объявление по громкоговорителю:

– Зрители больше не могут ждать! Пора на сцену!

Из зала действительно доносятся крики.

– Фе-ликс! Фе-ликс!

Комик начинает отчаянно паниковать. Ассистент обнимает его за плечи.

– Не обращай внимания. Текст.

– Хорошо, продолжаю: «И еще нужно, чтобы они были в курсе. Поскольку, если я не ошибаюсь, вы все не в курсе».

– Произноси четче, ты глотаешь слова. Повтори.

– «Чтобы они были в курсе». Так нормально?

– Сойдет. Тут снова должен быть смех. Ты пережидаешь. Если смех усиливается, подыгрываешь: «А вас, мадам, это, видимо, касается в первую очередь». Что-нибудь в этом роде, хорошо? Или сосчитай до пяти. Потом принимаешь раздосадованный вид и произносишь следующую реплику.

– «Да, но, чтобы держать их в курсе, нужно все знать самому».

– К этому времени, по идее, проходит минута двадцать секунд от начала скетча. Будь внимательней, не теряй ритма. Легкая улыбка номер шестьдесят три. Она тебе особенно хорошо удается, на щеке появляется ямочка. Ты садишься. Набери в грудь воздуха – реплика длинная. И не глотай слоги, ты плохо выговариваешь «статистика» и «непорядочность».

Лукреция думает, что репетиция напоминает ралли, где второй пилот предупреждает о виражах и препятствиях и о том, где прибавить скорости.

Она хочет подойти ближе, но чья-то рука удерживает ее.

– Не отвлекайте их!

Это Франк Тампести, пожарный-курильщик.

– Собьете настрой, и Феликс сдуется, как дырявая покрышка. Вы даже не представляете, какая напряженная работа предшествует юмористическому представлению. Все рассчитано до секунды.

Лукреция слышит, как зал кричит все громче:

– Фе-ликс! Фе-ликс!

Голос из громкоговорителя:

– Двадцать минут опоздания! Ребята, если так дальше пойдет, они тут все разнесут! Пора выходить!

Феликс Шаттам снова впадает в панику, и снова ассистент обнимает его за плечи, призывая к спокойствию. К ним подходит человек в темном костюме.

– А это кто? – шепчет Лукреция.

– Боб, его секундант.

– Секундант? Какой секундант?

– Технический специалист по юмору, который редактирует окончательную постановку миниатюры, выбрасывает ненужное, докручивает гайки, отлаживает эффекты, подчеркивает оттенки интонации и следит даже за выражением глаз комика. Смешить – дело тонкое. А как известно, где тонко, там и рвется.

Артисты так погружены в работу, что не замечают присутствия Лукреции. Неожиданно Феликс Шаттам вскрикивает:

– Черт! У меня пропал голос! Боб, опять! Я не могу говорить! Я пропал! Врача!

Громкоговоритель верещит:

– Больше ждать нельзя! Двадцать пять минут опоздания!

Публика неистовствует и топает ногами:

– Фе-ликс! Фе-ликс!

Артист взмок от отчаяния.

– Это невозможно! Катастрофа! У меня пропал голос! Я не могу выступать, верните им деньги!

– Принесите ему меда! – кричит секундант.

Пожарный Тампести убегает и возвращается с большой желтой банкой. Феликс съедает одну, две, десять ложек меда. Он пытается что-то сказать, но лишь хрипит, как осипший соловей.

Он опустошает банку, пытается прочистить горло, но это заканчивается приступом кашля.

– Надо возвращать деньги! – твердит он, побагровев от волнения.

– Ладно, пора применять сильнодействующие средства. Я вызываю врача! – говорит Боб.

Лукреция в растерянности наблюдает за ними.

– Возвращайте деньги! Все отменяем! Я не могу говорить, у меня пропал голос! – повторяет Феликс.

– Сейчас придет врач, – подбадривает его Боб.

Пожарный шепчет Лукреции:

– Не волнуйтесь. Каждый вечер одно и то же. У него от страха парализует голосовые связки.

– Они действительно все отменят и вернут деньги?

– Да нет, конечно. Это все психология. Переклинило его. Комики – самый легковозбудимый народ в мире. Нервы вечно на пределе, нескончаемые жалобы и боли во всем теле. Но хотя все это происходит только в его воображении, снять стресс без врача не получается.

– Где этот чертов врач? – рычит Боб.

Наконец появляется старичок с огромной сумкой.

– Как вчера, доктор. Как вчера.

Врач явно смущен.

– Вы знаете, что этого нельзя делать. Ежедневное применение кортизона опасно – возникает привыкание. Это не игрушки!

Зал вопит:

– Фе-ликс! Фе-ликс!

– У нас нет выхода, доктор. Приступайте!

Врач достает шприц, наполняет его лекарством и втыкает иглу в горло Феликса, туда, где находятся голосовые связки. Вытирает ватным тампоном красную капельку.

– А-э-и-о-у. Шла Саша по шоссе и сосала сушку. Ба-бе-би-бо-бу, бык тупогуб, тупогубенький бычок, у быка бела губа была тупа.

Зал продолжает неистовствовать. Громкоговоритель оживает:

– Утихомирьте зрителей! Начинаем!

Молодая журналистка остается за кулисами и смотрит выступление.

Сцена освещена, пурпурный бархатный занавес разъезжается под аплодисменты публики. Феликс Шаттам, ставший после смерти Дария Возняка самым популярным юмористом Франции, начинает первый скетч.

– Ну, друзья, долго же вы собираетесь! Сколько вас можно ждать? – произносит он голосом президента республики.

Зал смеется.

– У меня для вас две новости, хорошая и плохая. Хорошая: выступление началось. Плохая: вам придется терпеть меня целых полтора часа. Но это все-таки не пятилетний срок.

Зал взрывается хохотом.

Секундант Боб облегченно вздыхает. Феликс вызвал две первые волны смеха, самое трудное позади. Теперь все пойдет как по нотам. Он следит за выступлением с хронометром в руках.

К Лукреции подходит пожарный.

– Я не люблю имитаторов. Как правило, в обычной жизни эти люди безлики, вот и поют с чужого голоса.

– Я знал всех комиков моего времени, они ведь выступали здесь… – Кажется, пожарный решил пуститься в воспоминания. – Дарий чем-то напоминал Колюша, а Феликс больше похож на Тьерри Лелюрона. Кстати, жен обоим нашел их агент Ледерманн.

Лукреция пытается слушать скетч, но пожарный невозмутимо продолжает:

– Быть имитатором – это болезнь. У них раздвоение личности. Но их не лечат, а наоборот… Им платят за то, что они выставляют свою патологию напоказ!

Лукреции это кажется забавным, и она думает, что пожарный не так уж далек от истины.

Смех в зале затихает и возникает вновь, как океанский прибой. Волны становятся все выше, и последняя накрывает весь зал. Зрители встают, начинается овация.

– Еще! Еще! Феликс! Феликс!

Комик бросает взгляд на Боба, который жестом дает понять, что время еще есть. Феликс не заставляет себя упрашивать. Он читает еще два скетча, изображая папу Римского и президента США.

Полный триумф. Кланяясь, Феликс напоминает, что будет участвовать в шоу, посвященном памяти Дария, которое состоится здесь же, в «Олимпии».

Пурпурный занавес закрывается. Артист с трудом протискивается к своей гримерке сквозь толпу поклонников, требующих автограф. Служба безопасности оттесняет их к выходу и обещает, что Феликс выйдет к ним. Когда коридор пустеет, Лукреция подходит к Бобу, стоящему перед гримеркой, и просит разрешения взять интервью для «Современного обозревателя».

– Феликс устал. Его нельзя беспокоить, поговорите завтра с его пресс-атташе.

Лукреция хватает Боба за запястье, выворачивает ему руку и врывается в гримерку.

– Что вы делаете? – удивленно восклицает Феликс, который снимает грим перед зеркалом.

– Я журналистка. Хочу задать вам несколько вопросов.

– Сейчас совсем не подходящее время.

Боб уже входит с угрожающим видом, он готов вызвать службу безопасности.

Лукреция быстро перебирает список ключей.

Деньги? Нет.

Секс? Нет.

Слава? Нет.

Умение слушать? Нет.

Только что у него был припадок паники. Этот человек живет в страхе. Страх – вот отличный ключ.

Она поворачивается к комику.

– Я пришла спасти вам жизнь. Здесь умер Дарий, и это не было несчастным случаем. Вы тоже погибнете, если не поможете мне!

Феликс испытующе смотрит на нее, затем разражается хохотом и обращается к Бобу, которому по-прежнему не до смеха: