Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 93

• Название: Цифровой журнал «Компьютерра» № 93
• Автор: Коллектив Авторов
• Жанр: Прочая околокомпьтерная литература

ОглавлениеСтатьи

Зелёная волна: откуда берутся пробки Автор: Виктор Ивановский

Delay Line Memory: ртутная память UNIVAC I Автор: Евгений Лебеденко, Mobi.ru

Интервью

Андрей Коротков (РАСПО): «Нам столько НПП не нужно» Автор: Евгений Крестников

Терралаб

Ubuntu 11.10: есть ли смысл в тюнинге? Автор: Евгений Крестников

Колумнисты

Кафедра Ваннаха: География и устойчивость Автор: Ваннах Михаил

Василий Щепетнёв: Стойкий оловянный утёнок Автор: Василий Щепетнев

Кафедра Ваннаха: Тропой Микромегаса Автор: Ваннах Михаил

Дмитрий Шабанов: Фото­­периоди­ческие реакции Автор: Дмитрий Шабанов

Василий Щепетнёв: Пляски на кладбище Автор: Василий Щепетнев

Александр Амзин: Три истории Автор: Александр Амзин

Голубятня-Онлайн

Голубятня: Батори как зеркало истории Автор: Сергей Голубицкий

---

Так в чём же смысл фотопериодически регулируемого весеннего пика гормонов? Вероятнее всего, смысла в нём уже не осталось (хотя когда-то он был). Это физиологический рудимент — признак, сохранившийся от прежних этапов нашей эволюции. От каких?

Африканских? Не факт, и не только из-за нашего околоэкваториального происхождения. Отбор при становлении людей был направлен на формирование менструального цикла в условиях внесезонного размножения, ведь при сезонном размножении переходить на менструальный цикл бессмысленно. Вероятно, фотопериодизм человека — наследие ещё более давних времён. Наверное, мы получили его от наших далёких азиатских предков, некрупных обезьян с недолгим сроком беременности. Откуда они могли знать, что их потомки заселят Африку, увеличатся в размерах, перейдут, после многих эволюционных экспериментов, к новым семейным отношениям и новому репродуктивному циклу, увеличат срок беременности, расселятся из Африки по всему миру...

Отбор против сложившихся на предыдущем эволюционном этапе фотопериодических реакций идёт не только у певчих птиц. Он шёл и у наших предков, и он уже почти загладил старый способ регуляции размножения, отточенный нашими далёкими предками.

Можем ли мы понять сами себя, не задумываясь о своей предыстории? Не смешите...

К оглавлению

Василий Щепетнёв: Пляски на кладбище Василий Щепетнев

Опубликовано 03 ноября 2011 года

Массовые психозы – штука исключительно привлекательная для авторов мрачных фильмов, романов и поэм. Представьте себе путешественника, учёного-этнографа, который набредает на чистую, ухоженную деревеньку, в которой, однако, видны и признаки небрежения: мычат недоенные коровы, ни дымка над ладными мазанками. А главное — ни души. Путешественник заходит во двор и видит болтающуюся на одной петле ставню, приоткрытую дверь и умирающего от жажды пса на цепи. Освободив собаку, он заходит в хату. На столе остывшая еда, печь нетоплена, а в остальном – полный порядок. Только людей нет.

Путешественник идёт дальше и вдруг слышит звуки скрипки, цимбал, рожка. Идёт на музыку. На окраине, где некогда стояла церковь, покуда не сгорела при невыясненных обстоятельствах в прошлую холеру, меж крестов деревенского кладбища пляшут гопак под нехитрую музыку мужчины и женщины, старики и дети. Пляшут без веселья, без страсти, будто зачарованные, не обращая на незнакомца никакого внимания. Час пляшут. Два. Уже и ночь подошла, уже и скрипач свалился без сил, один лишь цимбалист бьёт по струнам – а они всё дергаются, как механические игрушки с нескончаемым заводом.

Такой вот зачин для фильма. Что важно: всё соответствует исторической правде. Более того, деревни оборотней – тоже правда. Целые селения охватывал психоз звероодержимости, описанный – понятно, с художественными приукрашиваниями – графом Алексеем Константиновичем Толстым в «Семье вурдалака».

А эпидемии кликушества, охватывающие целые уезды?

Много, много в истории страниц, при чтении которых по спине бегают не мурашки, а целые слонопотамы. Причины массовых психозов, пути распространения, цикл развития изучают специалисты, но изучают неспешно, полагая, верно, что всё это имеет лишь академический интерес. Ан нет! В любую секунду психоз может выплеснуться из гнилой, изношенной и перегруженной канализации общественного бессознательного и натворить дел самых неприглядных. Потому лучше, если он, психоз, будет управляемым.

Управляемый психоз не только безвреден, он порой и полезен. Пример относительно безвредного психоза – массовые демонстрации преданности и верности как правительству в целом, так и его вождям (вождю) в частности. Миллионы людей, представляющих школы, институты, трудовые коллективы или жилищно-эксплутационные конторы, выходили в день седьмого ноября с флагами, транспарантами и портретами, строились в колонны и шли мимо трибуны, с которой регулярно кричали: «Слава советскому народу – оплоту мира во всём мире! Ура, товарищи!»

И мы более-менее искренне «ура» подхватывали. Степень «более-менее» зависела от погоды (в дождь как-то не кричалось, а вот солнышко энтузиазму весьма способствовало) и предварительного разогрева гмызью ли, водочкой или разведённым медицинским спиртом. Некоторые, впрочем, употребляли и неразведённый.

Сейчас, по прошествии времени, видишь, что то был психоз (особенно впечатляли демонстрации полярников-зимовщиков, когда все шесть человек ходили колонной вокруг базового домика, тоже с флагами и портретами в мёрзнущих руках и тоже кричали «ура» на тридцатиградусном морозе), но тогда психозом казался невыход на демонстрацию. Так и спрашивали: «Почему не был на демонстрации? Больной, что ли?»

Или субботники, «свободный труд свободно собравшихся людей». Посадить дерево или ликвидировать последствия стихийного бедствия я не прочь не только теоретически, но и практически даже и сегодня. И деревья сажал, и пожар однажды тушить довелось (горело социалистическое имущество, а я стоял в цепочке и передавал вёдра с водой).

Но выходить в смену и работать даром, притом что семья живёт в комнатке буйного общежития, а каждый рубль расписан на месяц вперёд, тогда, в семидесятые и восьмидесятые, казалось перебором. Впрочем, медикам выходить на службу в субботу и лечить бесплатно не предлагали: и без того в больнице имелся и имеется дежурный персонал. У нас просто в приказном порядке перечисляли в фонд субботника однодневный заработок. При ста рублях зарплаты на руки потеря четырёх рублей тридцати копеек радовала далеко не всех. Однако что ж делать… Зато польза казне очевидна.

А в году две тысячи одиннадцатом российские города охватило другое поветрие: старую тротуарную плитку выковыривают и вместо неё кладут новую, порой худшую. Я-то думал поначалу, что это только в Воронеже происходит. Потом, побывав проездом в Москве, увидел, что и столица поражена тоже. Но добили меня Ессентуки.

Пешеходная площадка у верхней питьевой галереи – той, что рядом с грязелечебницей имени Семашко (прежде – цесаревича Алексея). Плитка, как плитка. Нормальная. Ей бы сто лет лежать, потому как прочная и толстая. Но нет, стали выковыривать, обнажая грунт. Извлечённую старую плитку аккуратно складывают и куда-то увозят. Вместо неё привозят плитку мелкую и худосочную, но я покинул курорт скоропалительно и преждевременно, так и не дождавшись триумфа воли градоправителей, и в памяти остался раздрай у галереи.

Психоз или нет? Массовый или не очень? Нет, я понимаю, что цель замены старой плитки на новую – освоение средств (деньги чужие становятся деньгами своими).

Другое волнует меня: вдруг и пляски святого Вита, и кликушество, и эпидемии ликантропии Средневековья тоже не сами по себе возникали, а были организованы и срежиссированы во имя чьих-то интересов?

К оглавлению

Александр Амзин: Три истории Александр Амзин

Опубликовано 03 ноября 2011 года

Я давно хотел написать колонку про противостояние офлайна и онлайна, про то, как мы предпочитаем из онлайна узнавать новости реального мира, как мы с огромным удовольствием нажимали бы в магазинах на кнопки Like, имплантированные в ценники. Или, например, твитили бы понравившуюся трёхмерную модель ёлки с белкой из ближайшего леса. Или узнавали бы о солнечном дне за окном, заходя на погодный сайт ...oh, wait.

Как раз в этот момент у меня и оформилась мысль не связывать примеры в какую-то единую историю. Лучше расскажу три, как в одноименном эпизоде House MD, отхватившем Emmy Award и Humanitas Prize. Свяжите эти истории сами, если хотите.

Первое. Вот уже несколько лет, как за окном кухни нет термометра. Когда-то он был. Я шёл в школу, ехал в институт и, кажется, даже собирался на работу — и всегда утром поглядывал на столбик (в школьные годы, конечно, приходилось вставать на цыпочки).

Термометра нет, и первые годы без него было очень тяжко. Но каждый раз, когда я вносил законопроект о его покупке в семейный совет, документ клали под сукно. Причина — интернетное лобби. Перед выходом достаточно глянуть в Сеть и узнать точно, что тебя ждёт. Правда, раньше моего города в списке не было или погода по нему показывалась не очень точно. Зато можно было посмотреть соседний, и нас, таких прогрессивных, это не парило.

Потом появились мобильники, а в мобильниках всякие погодные виджеты. Я перестал подходить к компьютеру: обуваешься и краем глаза посматриваешь на виджет. Он тебе скажет, где ты и что как. В последнем iPhone робоассистент Siri умеет говорить, нужно ли надеть плащ.

Пару дней назад Яндекс дал мне протестировать их новое погодное приложение для iPad. Это такая штука на четверть гигабайта, которая показывает красивые интерактивные картинки и заодно, конечно, выводит градусы. Полюбовался на картинку и нашел баг: на иллюстрации шёл дождь, а за окном, где уже стемнело — нет. Вот она, сила офлайна, подумал я, снимая наушники.