Николай Далекий - Ядовитое жало

• Название: Ядовитое жало
• Автор: Николай Далекий
• Издательство: Издательство «Каменяр»,
• Жанр: О войне
• Год: 1976 г

Николай Далекий известен читателю как автор приключенческих повестей и романов. Партизанская борьба в тылу врага нашла в них свое правдивое отражение.

В центре сюжета повести «Ядовитое жало» ― единоборство советского разведчика–партизана Серовола с матерыми гестаповскими мастерами шпионажа и провокаций, борьба с вражескими лазутчиками, проникшими в партизанский отряд, и с теми, кто их обучил и вышколил, руководил их деятельностью.

---

— Не спешите! — предостерегающе поднял руку Заремба.

Его не очень‑то обрадовало быстрое согласие писаря: от такого жадного, коварного человечишки можно ожидать всего ― решит, что получит от немцев щедрое вознаграждение, и сразу же после выхода из корчмы потащит в полицию. Нужно посильней загипнотизировать этого мерзавца возможностью обладать драгоценностями, ослепить его блеском золота, да и припугнуть не помешает.

— Не спешите… — повторил Заремба, сжимая руку писаря. — Вы должны взвесить все. Риск, хотя и небольшой, все же имеется. Успех нашего дела зависит от решительности действий и соблюдения полной тайны. Если немцам станет что‑либо известно о драгоценностях… Надеюсь, вы понимаете, пан Стахурский?.. Немцы не любят делиться попавшим им в руки золотом. И они умеют избавляться от ненужных свидетелей. Был человек и нет человека… Вы меня поняли, пан Стахурский?

— Я же сказал… — заерзал на стуле писарь. — Я понимаю…

— Прошу еще раз подтвердить.

— Я согласен, можете положиться на меня. Слово гонору!

— Тогда не будем тратить время даром, — решительно произнес Заремба, поднимаясь из‑за стола.

Через несколько минут Заремба и Стахурский вышли из корчмы. Лицо Зарембы от выпитого коньяка разрумянилось, сияло довольством, писарь, наоборот, был бледен и нервно покусывал губы. Они сейчас же свернули влево, чтобы выйти с базарной площади на улицу, ведущую к северной окраине местечка, и тут Заремба заметил в толпе Пивовара, подававшего ему какие‑то предостерегающие знаки. Народу на базаре заметно прибавилось. Пройдя метров десять, Заремба как бы невзначай оглянулся и увидел идущих позади двух полицаев. Лицо одного показалось ему знакомым. Он напряг память и вспомнил, что однажды хлестал кожаной перчаткой точно такую же физиономию. Да, это был тот полицай, у которого год назад в Ковеле он отобрал задержанного им партизана. Тогда Заремба был облачен в форму обер–лейтенанта… Значит, Пивовар тревожится неспроста. Очевидно, знакомый по Ковелю полицай давно уже следил за дверью корчмы, за которой скрылся бывший «обер–лейтенант», и успел пригласить себе на помощь товарища. Надо полагать, полицая не очень смутило то, что Заремба вышел из корчмы в сопровождении старшего писаря, он‑то знал, в каких разных обличьях мог предстать этот человек, и теперь пойдет на все, чтобы задержать «партизанского оборотня».

Осуществление хорошо продуманного плана срывалось, и при том почти в последний момент. Ведь Эрнст и Карл прохаживались где‑нибудь впереди и уже ждали момента.

когда им будет подан знак «арестовать» писаря и его подозрительного знакомого.

Очень не хотелось Зарембе возвращаться в отряд, не выполнив задания, однако он понимал, что без шума дело не обойдется и шансы на успех невелики. Все зависело от того, когда идущие позади полицаи решатся остановить их. Если это произойдет после того, как они отойдут на приличное расстояние от базарной площади, положение улучшится. Где‑нибудь на окраине городка нетрудно будет разделаться с этими двумя.

Уже пройдена почти вся базарная площадь, впереди узкая кривая улица. По улице идут два немецких солдата. Это Эрнст и Карл. Пан Стахурский поглядывает по сторонам, но, кажется, ничего не замечает. Конечно же, мысли его полностью заняты камушками. По булыжнику стучат колеса ― какая‑то подвода догоняет их.

— Руки вверх!!

Пан Стахурский вздрогнул как ужаленный, обернулся и, увидев своих полицаев, направивших карабины на его «компаньона», возмущенно заорал на них:

— Что вы делаете, остолопы? Побесились, с ума сошли?!

Заремба, успевший выхватить из‑за пояса пистолет, также повернулся к полицаям. Он увидел, что на догонявшей их подводе лошадьми правит Пивовар, и, мгновенно оценив ситуацию, выстрелил в знакомого полицая. Второй, бросив карабин, шмыгнул в подворотню. Заремба сгреб обеими руками опешившего Стахурского, бросил его на подоспевшую подводу и, подобрав оба карабина, вскочил на нее сам.

— Гони!!

Один из карабинов упал на землю, но Заремба заметил это лишь тогда, когда оружие оказалось в руках выбежавшего из подворотни полицая. Заремба начал стрелять по нему из пистолета, но тут случилось непредвиденное. Казалось бы, онемевший от страха и не подававший признаков жизни пан Стахурский вдруг рванулся и вывалился из подводы. Стараясь удержать его, Заремба успел схватить за сумку, но ремешок лопнул, сумка осталась в руке партизана, а писарь шлепнулся на мостовую. Заремба хотел спрыгнуть, чтобы подобрать «трофей», но тут пуля ударила его в правое плечо, и он понял, что одна секунда задержки может оказаться роковой для всей группы.

Подвода с грохотом неслась по улице, пули свистели над головами Зарембы и Пивовара. Эрнст и Карл, сообразив, что происходит, начали стрелять в сторону базара, прикрывая товарищей.

Через несколько минут все четверо, оставив подводу на опушке, скрылись в лесу.

Серовол немедленно доложил командиру отряда о том, что произошло с группой Зарембы в Кружно, и показал документы, оказавшиеся в сумке старшего писаря кружнянской полиции. Увидев карту города с обозначенными пунктами, где устанавливались дневные и ночные посты, свежесоставленный график несения караульной службы, платежную ведомость с полным списком полицаев, Бородач крякнул и потер руки от удовольствия.

— Это даже лучше, нежели сам писарь. Теперь Гильдебрандту будет о чем подумать. Ведь ему станет известно, какие документы были в сумке, похищенной партизанами. Знаешь, капитан, мне начинает нравиться твой план… Очень нравится! Только надо еще раз все продумать. Зови комиссара и начштаба, попытаемся общими усилиями заглянуть в душу гауптштурмфюрера. Что в этой темной душе сейчас происходит?

9. Удар

Начальник княжпольского гестапо совещался со своими подчиненными. Такие совещания были редкими ― Гильдебрандт не очень‑то считался с мнением других. Однако за последние дни его положение резко ухудшилось, и он справедливо рассудил, что будет благоразумней часть ответственности за свои решения возложить на чужие плечи.

Сообщение о бое у Черного болота, несмотря на то, что гауптштурмфюрер расписал все в самом выгодном для себя свете, не привело в восторг его начальство. В разговоре по телефону оберштурмбаннфюрер Борцель довольно кисло поблагодарил его за проявленную инициативу и активные действия, но тут же дал понять, что исключительно благоприятные обстоятельства не были использованы полностью. Нужно было знать Борцеля, чтобы понять, что скрывается за этим «к сожалению»… Гильдебрандт понял, что ему объявлен выговор с предупреждением.

Полученное от Иголки сообщение о готовящемся нападении партизан на Будовляны не произвело особого впечатления на начальника гестапо. Он понимал, что Бородач принял такое решение не на холодную голову, а в состоянии ярости, и был уверен, что, успокоившись, проанализировав обстановку и соотношение сил, хитрый партизанский командир откажется от такого рискованного шага. Все же гауптштурмфюрер предпринял все меры предосторожности и почти вдвое увеличил будовлянский гарнизон…

И вдруг разорвалась эта «бомба» ― сегодня утром в Кружно партизаны пытались похитить полицейского писаря и увезти его с собой. Это им не удалось, но в их руках оказалась сумка писаря… Вряд ли все это произошло случайно. Возможно, Бородач готовится напасть не на Будовляны, а на Кружно?.. Мысль эта не давала покоя гауптштурмфюреру. Впервые у него возникло сомнение в отношении Иголки, работой которого он так восхищался: а что если этот агент с ведома партизан водит его за нос? Но ведь все прежние донесения Иголки подтвердились. Тут что‑то не так… Ясно одно ― Бородач задумал какой‑то новый, особенно сложный и коварный ход. Какой?

Ломая голову над этим вопросом, Гильдебрандт рассеянно слушал выступления приглашенных на совещание офицеров.

Говорил лейтенант Заукель.

— Я убежден, что акция с похищением писаря имеет целью отвлечь наше внимание. Обычная хитрость этих негодяев. Они хотят, чтобы мы ждали их в Кружно, а ударят по Будовлянам. У нас нет оснований не доверять нашему агенту.

Заместитель Гильдебрандта ― осторожный и завистливый унтерштурмфюрер Белинберг с сомнением покачал головой.

— Вы не согласны? — резко спросил Гильдебрандт. — Выкладывайте свое мнение.

— Меня смущает история с сумкой. Вполне возможно, охотились не столько за писарем, как за его сумкой. А там списки полицаев, схема города, свежесоставленный график несения караульной службы…

— Господин гауптштурмфюрер, — поднялся долговязый Штемберг, прибывший на совещание из Кружно, — я несколько раз предупреждал, указывал начальнику полиции, чтобы все документы хранились в сейфе, и все же этот болван–писарь иногда таскал их с собой.