Дмитрий Мамин-Сибиряк - Том 2. Приваловские миллионы

• Название: Том 2. Приваловские миллионы
• Автор: Дмитрий Мамин-Сибиряк
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1958

Мамин-Сибиряк — подлинно народный писатель. В своих произведениях он проникновенно и правдиво отразил дух русского народа, его вековую судьбу, национальные его особенности — мощь, размах, трудолюбие, любовь к жизни, жизнерадостность. Мамин-Сибиряк — один из самых оптимистических писателей своей эпохи.

Во втором томе Собрания сочинений печатается роман «Приваловские миллионы»

http://ruslit.traumlibrary.net

---

— Нет…

Девочка прильнула к матери и ни за что не хотела идти на руки к седому настоящему деду; она несколько раз пристально и недоверчиво заглянула в глаза матери, точно подозревая какую-то измену.

Опять вышла тяжелая и неприятная сцена.

Появление Павлы Ивановны с самоваром прекратило неловкое положение обеих сторон, а маленькая Маня весело улыбнулась старушке.

— Вот я и приехал в ваш монастырь, Павла Ивановна, — шутил Василий Назарыч. — У меня где-то есть еще человек, да спит он. Пусть проспится, тогда и покажу его вам.

После чая Василий Назарыч ходил с Нагибиным осматривать мельницу, которая была в полном ходу, и остался всем очень доволен. Когда он вернулся во флигелек, Веревкин был уже там. Он ползал по полу на четвереньках, изображая медведя, а Маня визжала и смеялась до слез. Веселый дядя понравился ей сразу, и она доверчиво шла к нему на руки.

На мельнице Василий Назарыч прожил целых три дня. Он подробно рассказывал Надежде Васильевне о своих приисках и новых разведках: дела находились в самом блестящем положении и в будущем обещали миллионные барыши. В свою очередь, Надежда Васильевна рассказывала подробности своей жизни, где счет шел на гроши и копейки. Отец и дочь не могли наговориться: полоса времени в три года, которая разделяла их, послужила еще к большему сближению.

— Ну, я завтра еду домой, Надя… — проговорил Василий Назарыч на третий день вечером, когда они остались в комнате вдвоем.

Надежда Васильевна почувствовала, что вот теперь-то и начнется то тяжелое объяснение, которого она так боялась все время. Она даже побледнела вся и опустила глаза.

— Мне нужно серьезно поговорить с тобой… — продолжал старик, привлекая к себе дочь. — Будем говорить с тобой как старые друзья. Я был виноват пред тобой, но ты старого зла не помнишь… Я слишком много мучился за все это время, чтобы еще сердиться на старика. Стар я стал, Надя, годы такие подходят, что и о смерти нужно подумать… Не сегодня-завтра все будет кончено, и должен буду дать отчет самому богу во всех своих земных делах и помышлениях. Вот я и думаю умру, ты останешься одна с маленькой девочкой на руках… Конечно, ты работаешь и свою голову всегда прокормишь, но что тебя ждет впереди? Полное одиночество… А ведь ты еще молода, жизнь долга, старое горе износится… Голубчик, надо подумать и о себе! Ты теперь не маленькая, а взрослая женщина, которая может понимать все… Я вот и думаю о тебе, а сердце так и обливается кровью. Тяжело мне будет умирать, Надя, когда ты остаешься не к шубе рукав, как говаривали старинные люди.

Старик замолчал и с трудом перевел дух. Ему трудно было продолжать, и он несколько раз нервным движением пощупал свою голову.

— Скажу тебе прямо, Надя… Прости старика за откровенность и за то, что он суется не в свои дела. Да ведь ты-то моя, кому же и позаботиться о дочери, как не отцу?.. Ты вот растишь теперь свою дочь и пойми, чего бы ты ни сделала, чтобы видеть ее счастливой.

— Да, это верно, папа. Только я никогда не стала бы ничего ей навязывать.

— И это верно, Надя… на словах. А как не скажешь, когда тебя сосет известная мысль, неотступно сосет? Я тебе не хочу ничего навязывать, а только выскажу свою мысль, свое заветное желание, с которым умру. Видишь, есть такой человек, который любит тебя, давно любит, и с ним ты была бы счастлива и его сделала бы счастливым. Да и не только его и нас, а и всех тех, для кого теперь трудишься из последних сил. Ты-то вот сама не замечала этого человека, а мы его видели и видим, как он тебя любит. Конечно, все мы люди — все человеки, у всех есть свои недостатки, но…

— Папа, ты забываешь, что я еще только недавно сняла траур.

— Деточка, что же из этого? Ну, я скоро помру, будешь носить по мне траур, разве это доказательство? Все помрем, а пока живы — о живом и будем думать… Ты знаешь, о ком я говорю?

— Да…

— Ну, будем говорить серьезно. Ты теперь большая и понимаешь, что в жизни больше горя, чем радости, если только думать о самом себе… Так?.. Теперь ты только хочешь жить для своей девочки и для других… Так? Хорошо. А если к этому мы прибавим, что ты и сама еще будешь счастлива, — проиграют от этого те люди, для которых ты желаешь жить? Ну, отвечай по совести… Конечно, нет, а неизмеримо выиграют. Даже свахи говорят, что две головешки горят вместе светлее… Мертвых мы с тобой никогда не воротим, а о живых следует подумать. Заметь, что от твоего личного счастья родится счастье, может быть, сотен и тысяч других людей… Об этом следует подумать. Это наш первый христианский долг. Второй раз ты не сделаешься девушкой, а хорошей женой будешь. Тебя удивляет и, может быть, оскорбляет моя стариковская откровенность, но войди в мое положение, деточка, поставь себя на мое место; вот я старик, стою одной ногой в могиле, целый век прожил, как и другие, с грехом пополам, теперь у меня в руках громадный капитал… Что я буду делать? Второй жизни у меня не будет, и мой капитал пойдет прахом, все равно, кому бы он ни достался: Косте, Виктору, Веревкину или Марье Степановне. Тебе отдать все — не возьмешь… А у меня есть большой долг, Надя. Я взят был к Павлу Михайлычу сиротой, и твоя мать — тоже. Мы выросли под крылышком у старика, выучились, поженились — все от него имеем. Когда он умирал, я один из его воспитанников был у его постели, и он положил мне завет: беречь его дочь Варвару и внука. Что от меня зависело, как ты сама знаешь, я все делал. Теперь мне остается только завещать свои деньги Сергею Александрычу, пусть со временем выкупает заводы… Не продали бы заводов, если бы у меня тогда на Варваринском не случилась беда да нога меня не продержала дома целый год. Ну, скажу тебе откровенно, Сергея Александрыча я люблю и уважаю, но не могу ему всего доверить… У него много недостатков, хотя он был бы совсем другим человеком в хороших руках. Ты сама это знаешь, и, наверно, думала то же самое не раз.

Старик обнял дочь и каким-то задыхавшимся шепотом проговорил:

— Если у меня будет внук, маленький Привалов, все, что имею теперь и что буду иметь, — все оставлю ему одному… Пусть, когда вырастет большой, выкупит Шатровские заводы, а я умру спокойно. Голубчик, деточка, ведь с Сергеем умрет последний из Приваловых!..

Надежда Васильевна тихо плакала, старик горячо ее целовал.

— Я не говорю: сейчас, завтра… — продолжал он тем же шепотом. — Но я всегда скажу тебе только то, что Привалов любил тебя раньше и любит теперь… Может быть, из-за тебя он и наделал много лишних глупостей! В другой раз нельзя полюбить, но ты можешь привыкнуть и уважать второго мужа… Деточка, ничего не отвечай мне сейчас, а только скажи, что подумаешь, о чем я тебе говорил сейчас. Если хочешь, я буду тебя просить на коленях…

— Папа, дорогой… милый папа… я ничего не знаю, — стонала Надежда Васильевна. — Дай мне подумать… Я слишком несчастна… пожалей меня.

Прошло три года. В светлые солнечные дни по Нагорной улице в Узле можно было всегда встретить седого старика, который, прихрамывая, гулял с пятилетней темноглазой девочкой. Это был Василий Назарыч. По совету своего доктора он каждый день делал моцион от своего дома до приваловского и обратно; на прииски он больше не ездил, а его заменил Веревкин. Раз осенью, когда выдался особенно теплый денек, старик вывел из приваловского подъезда полуторагодового мальчика с большими серыми глазами: это был законный внук Василия Назарыча, Павел Привалов.

Основная идея упрямого старика восторжествовала: если разлетелись дымом приваловские миллионы, то он не дал погибнуть крепкому приваловскому роду.

1883

Примечания

1

Мой ангел (франц.)

2

Навязчивая идея (франц.)

3

Я восхищена! (франц.)

4

моя маленькая козочка!.. (франц.)

5

моя крошка (франц.)

6

знатной дамы (франц.)

7

серебристо-серый (франц.)

8

золотой молодежи (франц.)

9

высшего света (франц.)

10

зятем (франц.)

11

образ жизни (лат.)

12

вечера (франц.)

13

изысканные выражения (франц.)

14

Она так невинна, что почти ничего не понимает… (франц.)

15

свидание наедине (франц.)

16

денежного вопроса (франц.)

17

маменьки (от нем. Mutterchen)

18