Б. Белозеров - Фронт без границ. 1941–1945 гг.

• Название: Фронт без границ. 1941–1945 гг.
• Автор: Б. Белозеров
• Издательство: Агентство «РДК-принт»
• Жанр: История
• Год: 2001
• ISBN: 5-93583-042-6

В монографии на основе значительного документального материала анализируется место и роль правоохранительных органов в обеспечении безопасности фронта и тыла в годы войны, приводится обширная нормативная база.

Книга предназначена сотрудникам правоохранительных органов, студентам, курсантам и слушателям юридических и исторических факультетов по изучению проблем государственного строительства и права в условиях чрезвычайного и военного периода, ветеранам войны и военной службы, а также всем читателям, интересующимся историей Великой Отечественной войны, и особенно деятельностью правоохранительных органов в обеспечении безопасности фронта и тыла действующей армии.

---

Насколько правдивы, честны и, главное, добровольны ли признания обвиняемых в антисоветской деятельности Игнатовского, Устюгова, Бочинского и других сказать сегодня трудно. Однако известно, что в годы войны репрессии коснулись значительной части советской интеллигенции и в большинстве случаев они были необоснованны. Наиболее вопиющим актом беззакония за всю историю блокады является арест и осуждение по статьям 58-3 и 58–11 УК РСФСР ученых И. В. Розе и А. С. Кошлякова, Б. И. Избекова, А. М. Журавского, В. А. Тимофеева, Г. Т. Третьяка и других (всего 13 человек). Все они работали по военной тематике.

Следствие по этому делу вел старший следователь УНКВД Н. Ф. Кружков. Он предъявил арестованным им людям (это было в декабре 1941 года, в самое тяжелое время блокады) обвинение в том, что они все, якобы, входят в так называемый «Комитет общественного спасения». Избиениями, угрозами, шантажом, жалким кусочком хлеба Кружков добивался от обезумевших от голода и страданий людей «признаний» в «существовании» выдуманных им групп этой «контрреволюционной организации». В целом же он умышленно обвинил в мнимой «антисоветской деятельности» около 140 ученых[697].

В фальсификациях Кружкова нельзя усматривать только его личные карьеристские, преступные наклонности — его «деятельность» явно поощряло и руководство. В хранящейся в бывшем Ленинградском партийном архиве характеристике на него (датирована 31 января 1942 года) написано: «Тов. Кружков на ряде проведенных им групповых дел (Игнатовский — 8 чел.; Корн — 8 чел. и др.) показал себя как способный, энергичный и знающий следственное дело чекист… Работает быстро и четко, брака в деле не имеет… Достоин выдвижения»[698]. Он получал денежные премии, был удостоен ордена Красной Звезды, продвинулся по службе. Больше того, тогдашний руководитель ленинградских органов госбезопасности П. Н. Кубаткин в Ленинградской правде отметил операцию по «разоблачению» группы ученых как заметное достижение в работе территориальных органов НКВД. Следует сказать, что именно он, как и другой комиссар госбезопасности И. С. Шикторов, настаивали на усилении агентурно-чекистской и оперативной работы. Многочисленные указания (приказы, приказания и циркуляры: от 31 декабря 1941 г.; 12, 22, 28 февраля, 21 августа, 29 октября 1942 г.; 5, 26 марта, 4 июля, 2, 9, 18, 30 августа, 16 сентября, 2 октября, 20 ноября 1943 г. и др.) требовали от начальников отделов и отделений шире привлекать агентурную сеть к выявлению антисоветски настроенных лиц среди интеллигенции Ленинграда. Заслуживает внимания, например, приказ УНКВД № 0094 от 5 июня 1943 г. «О недочетах в агентурно-оперативной работе в райотделах и отделениях НКВД ЛО». В приказе говорилось: «Проведенная проверка в 22-х районных отделениях и городских отделах милиции показала, что агентурно-оперативная работа в этих подразделениях находится в неудовлетворительном состоянии и не отвечает требованиям военного времени. А именно залогом успешной работы по борьбе с преступностью является широко разветвленная, высококачественная агентурно-осведомительная сеть». В приказной части подчеркивалось: «…Действующую агентурно-осведомительную сеть направить на активный розыск врага, на предупреждение его замыслов, добиваясь своевременного вскрытия и пресечения преступной деятельности групп и отдельных лиц…».

В многочисленных приказах и указаниях строго предупреждались начальники тех отделов и отделений, где длительное время не раскрывались дела по агентурным разработкам: им выносились взыскания и ставилось на вид за слабую работу по созданию сети осведомителей и т. п.

Видимо, это и приводило к дутым делам, фальсифицированным отдельными следственными работниками, которые поощрялись своими начальниками. В действительности было немало обвинений, которые фабриковались на ложных доносах. Так, например, в приказе УНКВД № 0082 от 28 февраля 1942 года «О недочетах в работе с агентурой» указывалось: «…агент „Ньютон“ сотрудничал с органами НКВД в течение 14-ти лет. В секретно-политическом отделе УНКВД он считался ценным агентом, располагающим большими связями. В декабре 1941 года он дал материал по группе театральных работников, указывая на их антисоветскую деятельность. По этим сведениям один из артистов был арестован. Но выяснилось, что „Ньютон“ в личных, корыстных целях давал клеветнические материалы на него и других лиц. Как провокатор он был осужден военным трибуналом». И таких фактов немало. Например, секретный сотрудник «Невельская» допускала в своей работе провокации, инициировала антисоветские сборища, и по ее доносам арестовывались граждане, которых впоследствии вынуждены были освободить[699].

В этом отношении представляет интерес приказ начальника УНКВД № 00109 от 4 июля 1943 года «О недочетах в агентурно-оперативной работе Отдела контрразведки НКВД „СМЕРШ“ ОВТ ЛФ». В нем указывалось: «В результате ознакомления с состоянием агентурно-оперативной работы следует констатировать крайне низкий ее уровень, примитивность и шаблон…, нежелание оперативного состава решительно порвать с установившимися традициями ограничивать себя наблюдением за объектами и боязнь переходить к творческой разведывательной и контрразведывательной работе по розыску вражеской агентуры и своевременному пресечению ее преступной, подрывной деятельности… 15 % дел из общего числа имеющихся формуляров и учетных дел подлежат немедленному прекращению и сдаче в архив, как заведенные без достаточных оснований и бесперспективные. Остальные дела квалифицированной агентурой не обеспечены. Осведомители, разрабатывающие подучетников, фактически являются лишь сторонними и случайными фиксаторами отдельных антисоветских высказываний».

В приказной части начальник УНКВД требовал:

«1. В месячный срок пересмотреть всю агентурно-осведомительную сеть, очистить ее от неработоспособных элементов — балласта и двурушников…»[700].

В другом приказе УНКВД № 00126 от 9 августа 1943 года «О недостатках в следственной работе в органах милиции г. Ленинграда» говорилось о том, что Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 17 ноября 1938 года требовало от работников органов НКВД: «перестроить всю следственную работу, прекратить практику упрощенного ведения следствия, не допускать необоснованных арестов и обеспечить высококачественное расследование по делам».

Проверка состояния следственной работы в органах милиции города установила факты грубого нарушения норм УПК, как при реализации агентурных материалов следственным путем, так и в процессе самого следствия по возбужденным делам. Продолжали иметь место аресты граждан без достаточных к тому оснований, незаконное задержание подозреваемых и нарушение сроков содержания в КПЗ.

Имелись случаи, когда агентурные материалы в процессе следствия не подтверждались и возбужденные уголовные дела следственные органы вынуждены были прекращать. Только за семь месяцев 1943 года было освобождено из-под стражи 125 человек, в том числе с прекращением уголовного преследования — 54[701].

Для современных исследователей представляют интерес те положения, которые касались объективности расследования. В этом же приказе подчеркивалось: «…д) Категорически отказаться от построения обвинения только на признании самого обвиняемого. Всякое признание должно быть подтверждено свидетельскими показаниями, подкреплено документами или другими бесспорными уликовыми данными; е) Отказаться от ограничения следствия только пределами первоначальных фактов, имеющихся в распоряжении следователя»[702].

О том, что агентурно-осведомительная сеть не обладала достаточной подготовкой и не могла объективно дать показания, говорит тот факт, что только в отделе милиции Октябрьской железной дороги имелось 1574 человек агентов-осведомителей, но в составе этого значительного секретного аппарата всего лишь 70 человек являлись опытными агентами, т. е. всего 5 % к общему числу секретных сотрудников. В результате наблюдался очень большой процент явок без необходимых материалов. Например, из 16 952 явок, состоявшихся в течение первого полугодия 1943 года, материалы отсутствовали на 8841, или в 40 %. Большая часть явок (1419) была сорвана по вине оперативных работников и агентуры[703].

Все эти факты свидетельствуют о том, что значительное число лиц, привлеченных к уголовной ответственности, были репрессированы необоснованно. Именно это явилось предметом пересмотра в последующем многих дел. С июня 1954 года по март 1956 года в Ленинграде работала областная комиссия по пересмотру уголовных дел на лиц, осужденных в первые послевоенные годы за контрреволюционные преступления времен войны. В справке председателя этой комиссии указывалось, что комиссия рассмотрела 4005 дел на 5087 человек и 37,2 % обвинительных вердиктов были признаны необоснованными, а приговоры по ним опротестованы. Только уже упоминавшимся следователем Кружковым, как выяснилось, было сфабриковано около 20 дел, по которым необоснованно осудили свыше 60 ученых и специалистов. Но сколько вообще было сфальсифицировано ложных обвинений, подсчитать трудно: ведь в блокадную пору существовали и реальные шпионы, диверсанты и другие преступники. Безусловно, было бы наивно представлять жесточайшую войну без острого тайного противоборства[704].