Василий Катанян - Современницы о Маяковском
Скачивание начинается... Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Описание книги "Современницы о Маяковском"
Описание и краткое содержание "Современницы о Маяковском" читать бесплатно онлайн.
Словно как во сне
И яичница ромашка
на сковороде.
Пел он это на мотив популярной песенки 19-20-го года "В Петербурге дом высокий". Пел беспрерывно, и я наконец взмолилась, стала просить пощады. Владимир Владимирович засмеялся и сказал:
— Простите, не буду больше, но уж очень хорошо: яичница-ромашка. А ведь она действительно как ромашка, знаете, Норкочка, такая — глазунья…
Но через несколько минут он опять затянул про свою ромашку.
Я помню, ему прислали откуда-то из глуши стихотворение, написанное комсомольцами. В этом стихотворении такая строфа:
И граждане и гражданки,
В том не видя воровства,
Превращают ёлки в палки
В день веселый рождества.
Его очень радовало это четверостишие.
Вера Инбер напечатала в газете стихи:
Посмотрю на губы те,
На вино Абрау,
Что ж вы не пригубите
Мейне либе фрау?
Владимиру Владимировичу понравилась рифма. Он сказал:
— Подумайте, Норкочка, это — очень здорово! Никак не ожидал такого от этой дамочки.
Очень высоко Маяковский ставил Пастернака, но говорил, что творчество Пастернака чересчур индивидуальное.
Пастернак пишет только для себя. Он очень талантлив, у него интересные ассоциации и ходы мысли, но Пастернак никогда не будет доходчивым и доступным для масс.
Владимира Владимировича приводила в неистовство лень, халтура, пошлость. Он возмущался, я помню, Уткиным и Молчановым[16]. Говорил, что это люди не без способностей, но что они сладко пересюсюкивают свои маленькие "чувственята" и довольствуются легким успехом у "барышень", не заботясь и не волнуясь о том, к чему такой творческий путь приведет в дальнейшем.
Ценил Юрия Олешу, автора "Зависти", за богатейшую фантазию, романтичность и яркий язык, но говорил, что презирает его за образ жизни. Маяковский готов был поручиться, что из Олеши ничего не выйдет: все поведение Олеши очень показное. Олеша считает, что, написав одну хорошую книжку, он уже достиг вершин и что его в достаточной мере не понимают, не ценят. А это наиболее легкий путь: таскаться по кабакам и кричать, что он непризнанный гений, вместо того чтоб сесть за черную работу и делать из себя писателя. А жаль, говорил Владимир Владимирович, возможности у него большие.
Но наравне с суровостью ко всему тому, что он считал дурным, Маяковский был очень чуток к хорошим книгам и вообще к литературным удачам своих товарищей.
Хорошие стихотворения его очень радовали.
Я помню, он восторгался стихотворением Светлова "Гренада" и сказал о Светлове такую фразу:
— Этот мальчик далеко может пойти.
Владимир Владимирович очень ценил поэта Асеева. Говорил, что Асеев — большой, хороший мастер. А как-то даже сказал про Асеева, что Асеев без пяти минут классик.
Владимир Владимирович ценил Северянина, которого он считал талантливым словотворцем. Маяковскому, например, нравилось придуманное Северяниным слово — "вмолниться".
Моя дежурная адъюнтесса
Принцесса…
Вмолнилась в комнату быстрей экспресса…
У Северянина, говорил Владимир Владимирович, стоит поучиться этому искусству многим современным поэтам.
Владимир Владимирович говорил, что он в молодости многое заимствовал у Северянина.
Владимир Владимирович обладал редкой способностью критически подходить к своим произведениям. Очень остро он понимал и оценивал все недостатки и достоинства своих стихов. Правда, он очень редко признавал свои ошибки, всегда упорно дрался за свои произведения, но я научилась понимать, отстаивает ли он сделанное им — плотью и кровью, — потому что убежден, что это хорошо и правильно, или из упорства и самолюбия. Так было и с его пьесой "Баня".
В последний период работы Владимир Владимирович ежедневно прочитывал мне "Баню" по кусочкам. Он сдавал мне уроки, которые просил меня ему задавать. Он прочитывал мне две-три страницы из своей книжечки, иногда и больше, тогда он очень гордился, что перевыполнил задание. Иной раз приходил ко мне, с виноватыми глазами, смущенный, как школьник перед строгой учительницей, и робко протягивал книжечку с чистыми отмеченными страницами.
Я была горда и счастлива и была настолько наивна, что считала, что очень помогаю Маяковскому в работе.
Когда "Баня" была закончена, была устроена читка на квартире у Бриков. Не могу совсем вспомнить, кто присутствовал на читке, помню, что был Яншин. Пьеса имела большой успех на этой читке. Мнения были единодушные и восторженные. Наверное, успех в большой мере шел за счет чтения Владимира Владимировича, который и всегда очень талантливо читал, а в этот вечер читал лучше, чем всегда.
Помню тогда мнения: Это значительно лучше "Клопа". Это совсем новая драматургическая форма. Блестяще по образам. Замечательный язык и т. д.
Яншин был в восторге от пьесы. На другой день говорил в театре о новом событии, которое создал Маяковский "Баней", убеждал, что пьесу нужно ставить в Художественном театре. Была назначена читка пьесы в Художественном театре, которая почему-то не состоялась.
После читки и обсуждения Владимир Владимирович отозвал меня почему-то в кухню и спросил:
— Ну как?
Я впервые слышала пьесу целиком. Владимир Владимирович так интересовался моим мнением, потому что был уверен в моей предельной искренности и правдивости в отношении него. Я восторженно отозвалась о пьесе. Владимир Владимирович был, казалось, доволен, но все что-то задумывался. Потом "Баня" читалась в Театре Мейерхольда и рабочим организациям. Рабочие приняли пьесу очень положительно, театр тоже, Мейерхольд горячо говорил о пьесе. После каждой читки критики многое не принимали в пьесе, но, в общем, мнения были хорошие и казалось, что пьеса будет иметь большой успех.
Маяковский был рад, но какие-то сомнения все время грызли его, он был задумчив, раздражен…
На премьере "Бани" Владимир Владимирович держал себя крайне вызывающе. В антрактах очень резко отвечал на критические замечания по поводу "Бани". Похвалы выслушивал рассеянно и небрежно. Впрочем, к нему подходило мало народу, многие как бы сторонились его, и он больше проводил время за кулисами или со мной. Был молчалив, задумчив. Очень вызывающе кланялся, после конца поговорил со зрителями.
Очень Владимир Владимирович увлекался всякой работой. Уходил в работу с головой. Перед премьерой "Бани" он совсем извелся. Все время проводил в театре. Писал стихи, надписи для зрительного зала к постановке "Бани". Сам следил за их развешиванием. Потом острил, что нанялся в Театр Мейерхольда не только автором и режиссером (он много работал с актерами над текстом), а и маляром и плотником, так как он сам что-то подрисовывал и приколачивал. Как очень редкий автор, он так горел и болел спектаклем, что участвовал в малейших деталях постановки, что совсем, конечно, не входило в его авторские функции.
Например, перед постановкой пантомимы "Москва горит" в цирке он ежедневно заезжал в мастерскую к художнице и проверял всю подготовку к постановке, вплоть до бутафории, просматривал все костюмы, даже каждый самый незначительный костюм для массовых сцен он внимательно разглядывал и обсуждал с художницей.
Владимир Владимирович с большой чуткостью и вниманием относился к каждому человеку. Обычно люди талантливые, чувствующие себя выше окружающей их среды, особенно если они обладают даром остроумия, считают своим долгом быть центром общества, в котором они находятся. Я не раз наблюдала писателей, актеров, как они разговаривают с людьми. Они обычно предпочитают говорить, острить сами, но вдруг в собеседнике блеснет что-то эгоистически нужное для этого писателя, актера — и он тотчас настораживается, делается внимательным, а когда получит от собеседника интересное для себя, человек становится ненужным, он прерывает его или слушает уже рассеянно, думая о своем.
Владимир Владимирович, конечно, всегда был центром общества, в котором он находился, но он сам не искал этого, это происходило само собой, так как все в его присутствии как бы стушевывались перед его обаянием, талантом и остроумием и ждали от него особенных, неожиданных слов и поступков, присущих только ему. И к людям Владимир Владимирович подходил совсем иначе, глубже. Он любил людей и был к ним внимателен, его интересовало все в человеке. Владимир Владимирович с настоящим, хорошим любопытством говорил, глядел, общался с людьми.
Из всего написанного о Маяковском лучшим мне кажется написанная Львом Никулиным маленькая статья под заглавием — "Во весь голос". Это меня тем более удивило, что Никулин был просто знакомый Маяковского, даже не очень хороший знакомый.
А схватил Никулин сущность Маяковского, с моей точки зрения, необычайно остро, верно, глубоко.
Вот по этой маленькой брошюрке парижских воспоминаний Маяковский встал передо мной как живой и многие его жизненные поступки, действия как-то заострились, стали более понятными благодаря нескольким страничкам.
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "Современницы о Маяковском"
Книги похожие на "Современницы о Маяковском" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Отзывы о "Василий Катанян - Современницы о Маяковском"
Отзывы читателей о книге "Современницы о Маяковском", комментарии и мнения людей о произведении.