Светлана Демидова - У каждого свое проклятье

• Название: У каждого свое проклятье
• Автор: Светлана Демидова
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9524-3401-1

Замужество Марины было обречено с самого начала — они с Павлом Епифановым расстались сразу после свадьбы, потом снова сошлись, потом умер ребенок… И это оказалось лишь малой толикой тех несчастий, что одно за другим обрушивались на семейный клан Епифановых. Годы шли, а дела семьи становились все плачевнее. Павел начал тихо спиваться, а между Мариной и его младшим братом Алексеем вспыхнул страстный роман. Когда муж трагически погиб, она вышла замуж за Алексея, но и он ненадолго пережил брата. Тогда-то и вспомнились слова о каком-то проклятии, наложенном на семью почти восемьдесят лет назад. Марина решила найти корни этой истории и снять проклятие с семьи.

---

— То есть вы считаете, что мы должны отдать все этой Антонине?

— Антонине невозможно отдать, потому что она уж года три как пропала из села.

— Что значит — пропала? — удивилась Марина. — Корсаков виной?

— Жена отца Николая точно не знает, что там за история вышла. Вроде бы она сама куда-то уехала и не вернулась. А девочка сейчас живет у родной сестры Антонины — Полины. Вот я и предлагаю сходить к этой самой Полине и выяснить подробности.

— Какие?

— О происхождении Наташи. Полина ведь не знает, что мы привезли ценности, поэтому не станет нас обманывать только для того, чтобы их получить. А просто так признавать отцом девочки пропойцу и чуть ли не уголовника — вообще не имеет смысла.

— Возможно, вы и правы, — вынуждена была согласиться Марина.

* * *

— Да конечно, Мишка Корсаков — Наткин отец! — убежденно сказала Полина, плотная приземистая женщина, продолжая месить тесто крупными сильными руками. — Тонька-то — божий одуванчик, никак замуж выйти не могла. Никто не брал: бледная больно, невидная из себя и еще чересчур стеснительная. В общем, уж тридцать, а ни семьи, ни детей. Я ей говорю: «Тонька! Ну замуж не берут, так хоть ребенка-то роди! Все будет, кто в старости стакан воды поднесет!» А она «нет» да «нет» да «может, повезет еще». А потом видит — не везет, хоть ты что! А этот самый Мишка Корсаков возьми да и приди к моему Тольке за какой-то надобностью. Я вообще-то Корсакова веником шугаю, а тут трезвый был, я и не стала. Ну а Толька — возьми да и предложи Мишке Тоньку. Я-то думала, что все это шутки шутками, а потом гляжу, а у Тоньки — пузо! Спрашиваю — откуда? А Тонька и скажи, что ребенок-то Мишкин. Ну… я к Корсакову: так, мол, и так… папашей, значит, скоро заделаешься… Может, квасить-то перестанешь, заживешь, как все нормальные люди, семейной жизнью. А он обозвал сестру мою матерно и такую дулю мне показал — вот вам, мол, какой я есть отец Тонькиному ребенку. В общем, потом Тонька меня ругала, что я к нему пошла, потому что такой муж, как Корсаков, ей и даром не нужен. А я в ответ: чего ж ты тогда с этим Мишкой? Он же алкоголик! Мало ли, ребеночек уродливый получится! А она сказала, что Мишка в тот момент трезвый был и вроде даже ласковый… вот… а другой, дескать, на нее и не позарится. Ну… вот так и родилась Натка. Тонька никогда ребенка Корсакову не совала и ничего от него не хотела, а он почему-то, как видел ее, прямо зверел, проходу не давал. В общем, совсем у него мозги съехали от этой водки.

— А где же сейчас Антонина? — спросил отец Дмитрий.

Полина вздохнула, отставила в сторону квашню с тестом, уселась на табуретку и даже смахнула рукой, испачканной в муке, слезинку.

— Не знаю я, где Тонька, вот как. Чтобы от этого Корсакова отделаться, ну и подзаработать, завербовалась куда-то на Север… рыбу, что ли, перебирать… или там фасовать… а может, чистить… не помню точно… Говорила, как устроится, Натку заберет. Сначала писала, что все хорошо идет: комнату сняла и даже деньги понемножку откладывает. Потом писать перестала. Толька мой начал разные запросы посылать. Так пришла бумага с печатями, что Голубева Антонина пропала без вести, а вместе с бумагой — письмо от бригадира… что ли… с кем Тонька работала… В общем, похоже, что смыло ее за борт с корабля во время какой-то ужасной непогоды. Но никто этого не видел, а потому она считается пропавшей без вести. Деньги, что она успела заработать, нам переслали. Так разве ж это деньги за Север? Так, ерунда… Натке на джинсята! А у меня своих пацанов, между прочим, трое! А тут еще Натка. Дикая, как кошка… Не в Тоньку! Похоже, вся в Корсакова! Никакого сладу с ней нет!

— А познакомиться с девочкой можно? — спросила Марина.

— Чего ж нельзя! Конечно, можно! — согласилась Полина и оглушительно выкрикнула: — Наташка! А ну подойди сюда!

Из глубин дома в ответ на ее призыв не раздалось ни звука.

— Натка!!! Кому говорю — иди в кухню! — еще раз крикнула женщина, но никто в дверях так и не появился. Полина недовольно покачала головой и сказала: — Вот подлая девка! Ни за что сама не придет! Пошли в залу, что ли!

В большой комнате в глубине дома в уголке дивана сидела тоненькая бледная девчушка с очень светлыми, небрежно заплетенными косичками, настороженными глазами и копеечными сережками в крохотных ушках.

— Натка! Чего тебя вечно не доорешься! — перешла в наступление Полина. — Люди вот к тебе приехали! Из самого Санкт-Петербурга! Они твою бабушку с дедушкой, говорят, знали. Гостинцев тебе привезли.

Натка даже не пошевелилась при сообщении о гостинцах, которое у другого ребенка вызвало бы как минимум любопытство. Отец Дмитрий вытащил из кармана большую плитку молочного шоколада с изображением Медного всадника на обертке, которую они с Мариной купили вовсе не в Санкт-Петербурге, а в магазинчике, попавшемся им по дороге к Полине. Вместо того чтобы ухватиться за шоколадку, Наташа отвернулась и даже спрятала руки за спину.

— Вот она всегда так! — зло заметила Полина, и стало ясно, что дочка Антонины надоела ей хуже горькой редьки. — Вы уж тут с ней сами… как-нибудь… а у меня… видели… тесто… Перестоится еще… Да и вообще… некогда мне…

Безнадежно махнув в сторону девочки полной рукой, Полина отправилась поближе к своему тесту. Марина подождала, пока она скроется из вида, и попросила отца Дмитрия достать из сумки шкатулку Пелагеи. Тот недоуменно пожал плечами, но шкатулку все-таки достал. Пока Марина молча искала среди драгоценностей маленькие золотые сережки с красными камешками, которые приглянулись ей еще в спальне бабушки Бориса, Натка сидела все так же, отвернувшись от гостей и заложив руки за спину. Найдя серьги, Марина подсела на диван к девочке и сказала:

— Наташа, посмотри, пожалуйста, что мы тебе еще привезли, кроме шоколадки.

Девочка не шелохнулась, и Марине пришлось продолжить:

— Это такие камешки драгоценные… Я думаю, что они называются рубинами. У тебя будут сережки, как у маленькой принцессы!

На слове «принцессы» плечико девочки дрогнуло. Марине пришлось еще раз повторить:

— Посмотри, пожалуйста!

Натка чуть повернула голову и бросила быстрый взгляд на Маринину ладонь. То, что на ней лежало, девочку все же заинтересовало, она наконец повернулась и с восхищением уставилась на серьги. Марина молчала, и Натке пришлось что-нибудь сказать. Слабым тихим голоском она спросила:

— Это что?

— Я же сказала: сережки. Хочешь, я вдену их тебе в ушки?

— Тетя Поля заругает.

— Не заругает. Сережки тебе оставила бабушка.

— А где она? — спросила Натка, не отрывая зачарованного взгляда от сережек.

— Бабушка, к сожалению, уже умерла, но, когда еще была жива, эти сережки просила непременно тебе передать, если мы вдруг с тобой встретимся. Давай я тебе их вдену.

Девочка, напряженно улыбаясь, подставила свое сильно порозовевшее ушко. Марина вытащила из него легонькую гигиеническую сережку и вдела красный камешек. Потом вставила новую серьгу и в другое ушко Натки.

— Не тяжелые? — спросила Марина.

— Нет… — еле выдохнула девочка, боясь пошевелиться.

Марина оглядела комнату, нашла зеркало, висящее на стене у дверей, подвела к нему Натку и сказала:

— Погляди, как красиво! Тебе нравится?

Девочка кивнула со счастливым лицом. Тут к ней приблизился отец Дмитрий с шоколадом и спросил:

— Может быть, шоколадку все же возьмешь?

Натка протянула руку к яркой плитке и в свою очередь спросила:

— Тоже от бабушки?

Отец Дмитрий рассмеялся:

— Нет, это от нас с Мариной Евгеньевной.

Девочка наконец широко улыбнулась. Отец Дмитрий взял ее на руки и сказал:

— Ну а теперь, Натка, рассказывай, как живешь.

— Хорошо живу, — еле слышно пробормотала девочка.

Дмитрий сел на диван, посадил ее к себе на колени и спросил:

— Подружки-то у тебя есть?

— Нет.

— А почему?

— Не знаю…

— Ну а с братьями дружишь?

— С Петькой-Колькой-Витькой? — скороговоркой уточнила Натка.

— С ними самыми!

— Нет. Они больно щиплются и дразнятся.

— И как же они дразнятся?

— Они дразнятся Мишкиной девкой… и приблудком…

Отец Дмитрий вскинул вмиг потемневшие глаза на Марину. Она сочувственно покивала.

— Ну а где сейчас эти братцы, которые дразнятся? — опять спросил девочку Дмитрий.

— Так в школе же, — ответила Наташа, и взрослому человеку осталось только сказать:

— Ах да… — и выдавить из себя очередной вопрос: — А ты в школу хочешь?

— Нет, — все так же односложно ответила девочка.

Отец Дмитрий догадывался, что может ответить Натка, но все же спросил:

— Почему?

И Наташа дала тот ответ, которого он и ожидал:

— Там Петька-Колька-Витька…

— Ну, как вы тут? — раздался голос зашедшей в комнату Полины. — Слышу, все ж таки разговорились… — Она увидела зажатый у девочки в руках шоколад и спросила ее: — Ты хоть гостей-то поблагодарила за гостинец?