Владимир Бешанов - Воевали на «гробах»! Упадок в танковых войсках

• Название: Воевали на «гробах»! Упадок в танковых войсках
• Автор: Владимир Бешанов
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9955-0301-9

«Вы заставляете нас летать на "гробах"!» – заявил Сталину в начале 1941 года командующий ВВС Красной Армии Павел Рычагов, поплатившийся за откровенность жизнью: он был арестован на третий день войны и расстрелян в конце октября, когда немцы стояли уже под Москвой, – что лишь подтверждало его правоту! Более того, слова Рычагова можно отнести не только к «сталинским соколам», но и к танковым войскам. Вопреки расхожим мифам о «превосходстве советской техники» РККА уступала противнику по всем статьям, а редкие успехи в самолёто– и танкостроении были результатом воровства и копирования западных достижений. Судя по катастрофическому началу Великой Отечественной, Советская власть и впрямь заставила армию ВОЕВАТЬ НА «ГРОБАХ», расплачиваясь за вопиющие ошибки военного планирования чудовищными потерями и колоссальными жертвами.

Как такое могло случиться? Почему, по словам академика П. Л. Капицы, «в отношении технического прогресса» СССР превратился в «полную колонию Запада»? По чьей вине советская наука отстала от мировых лидеров на целые десятилетия, а войска истекали кровью без надёжной техники и современных средств управления, наведения, разведки, связи?.. Отвечая на самые неудобные и болезненные вопросы, эта книга доказывает, что крылатая фраза «Порядок в танковых войсках!» – не более чем пропагандистский миф, что Красная Армия была под стать сталинскому монструозному государству – огромная, неповоротливая, отвратительно управляемая, технически отсталая, – на собственном горьком опыте продемонстрировав неэффективность рабовладельческой системы в эпоху технологий.

---

А разве могла обойтись без участия интеллигентов такая грандиозная провокация власти, как процесс «Промышленной партии» и связанные с ним «отраслевые дела». По одному из таких дел – «О вредительско-шпионской организации в центральном управлении шоссейно-грунтовых путей сообщений» – был арестован и расстрелян в мае 1930 года профессор П. А. Велихов. В очередной раз взяли и влепили срок крупнейшему специалисту в области двигателестроения профессору Н. Р. Бриллингу. По делу мифической «Трудовой крестьянской партии» были осуждены и отправились в места заключения видный экономист, директор Конъюнктурного института Н. Д. Кондратьев (его уже приговаривали к расстрелу в 1920-м, а в 1938 году приговорят окончательно и расстреляют в Суздальском изоляторе), член комиссии наркомата финансов, профессор Л. H. Юровский (вновь осуждён и расстрелян в Суздальском изоляторе в 1937 году), профессор Тимирязевской сельскохозяйственной академии, экономист-географ А. А. Рыбников (отпущен, вновь арестован и расстрелян в 1937 году) и профессор той же академии, первый в России агрофизик А. Г. Дояренко, член президиума Госплана СССР, статистик В. Г. Громан (умер в тюрьме в 1932 году), социолог и социальный антрополог А. В. Чаянов (вновь осуждён и расстрелян в 1937 году), экономист-аграрник Н. П. Огановский (вновь осуждён и расстрелян в 1938 году), политический экономист Я. М. Букшпан (выпущен досрочно, вновь арестован и расстрелян в 1939 году).

В 1936 – 1937 годах подручные Н. И. Ежова взялись за астрономов, физиков и геофизиков. По так называемому «Пулковскому делу» прошло более ста человек. В расстрельные листы попали директор Пулковской обсерватории Б. П. Герасимов, учёный секретарь обсерватории М. М. Мусселиус, заведующий кафедрой физики твёрдого тела Харьковского университета Л. В. Шубников, харьковские физики А. Н. Розенкевич и B. C. Горский. Получил десять лет директор Астрономического института Б. В. Нумеров (и был расстрелян в тюрьме), приговорён к пяти годам создатель службы Солнца профессор Е. Я. Перепёлкин (тоже расстрелян в местах заключения) и к восьми годам директор Украинского физико-технического института И. В. Обреимов, по «десятке» влепили докторам физико-математических наук, профессорам Ленинградского университета В. К. Фредериксу (умер в тюрьме), В. Р. Бурсиану (умер в тюрьме), Ю. А. Круткову, П. И. Лукирскому и т.д., и т.д., и т.д.

А скольких, никому не известных, только мечтавших об открытиях, уничтожили без всякого «дела», по спискам, за чуждое социальное происхождение, руководствуясь «здоровым чувством классовой неприязни», по национальному признаку.

Ко второй категории интеллигенции относились инженеры, техники, служащие, организаторы производства, железнодорожники, телеграфисты, военные – «специалисты», согласно ленинской квалификации. В идеале их тоже следовало бы сразу пустить в расход, их и пускали в расход при любой возможности. Однако Ленин понимал, что в XX веке «без руководства специалистов различных отраслей знания, техники, опыта переход к социализму невозможен». Вначале большевикам пришлось привлекать специалистов на свою сторону «по-буржуазному», проще говоря, обещать им хорошее жалованье. Но, во-первых, «платить дань буржуазии», даже в виде зарплаты (всего лишь до тех пор, пока пролетариат не обучится высшей технике труда), противоречило коммунистическим принципам, во-вторых, Ильич считал, что высокие оклады людей развращают – работать все должны за хлебную пайку и пайка инженера не должна быть больше пайки среднего рабочего. Этот период продолжался недолго. Как только новая власть чуть-чуть окрепла, «специалистов» посадили на хлебную карточку. Тех, кто не желал послужить делу пролетариата, или тех, чьи услуги не требовались, оставляли без корма или убивали как «саботажников» и классовых врагов. «Мы голодом заставили интеллигенцию работать», – гордился Л. Д. Троцкий.

«Военспецы» в Красной Армии, дипломаты, работавшие за границей, ставились в известность о том, что «его измена и предательство повлечёт арест семьи его и что, следовательно, он берёт на себя, таким образом, ответственность за судьбу своей семьи». Кроме того, за лояльностью бывших царских офицеров следили и несли ответственность комиссары: «Комиссар – есть дуло пистолета, приставленное к виску командира!» В 1918 году, по свидетельству Троцкого, «76% всего командного и административного аппарата представляли бывшие офицеры царской армии и лишь 12,9% состояли из молодых красных командиров, которые, естественно, занимали низшие должности».

В конце концов, используя беспощадный террор и обещания всеобщего равенства, мобилизацию всех ресурсов в сочетании с беспримерной лютостью, железную организацию с опорой на самые низменные инстинкты, лозунги самоопределения наций и разлад в стане врагов, позволявший бить их по очереди, большевики победили в Гражданской войне. «Мавров», сделавших своё дело, убирали с исторической сцены.

В 1921 – 1922 годах, в период сокращения РККА, «старорежимных» генералов и полковников тихо выпроваживали на преподавательскую работу. В 1924 году их вычищали из учебных заведений и увольняли из армии, в 1930 – 1931 годах оставшихся в живых арестовывали по обвинению в монархическом заговоре, в их числе такие крупнейшие военные специалисты и учёные, как А. Н. Снесарёв, А. А. Свечин, А. Х. Базаревский, Н. Е. Какурин. Многих расстреляли. В 1937 – 1938 годах добивали тех, кто не успел умереть своей смертью, – А. А. Свечина, П. П. Сытина.

Также целенаправленно Советская власть изводило немногочисленное племя «буржуазных инженеров». На них удобно было списывать аварии и неполадки на производстве, возникавшие в результате безграмотной эксплуатации оборудования, взрывы на шахтах, провалы в экономике – «вредительство», «экономическая контрреволюция».

В начале 1928 года ОГПУ сфабриковало «Шахтинское дело», в рамках которого в Донбассе было арестовано 53 человека – горные инженеры, техники, механики, якобы злодействовавшие в угольной промышленности под непосредственным руководством Парижского центра и являвшиеся агентами французского, польского и английского капитала. В ходе открытого процесса 11 человек были осуждены на смерть, 37 – приговорены к различным срокам лишения свободы. По делам, связанным с «Промпартией», в 1929 – 1930 годах было арестовано более 2000 человек, в основном научно-технической интеллигенции.

В воспоминаниях И. Я. Мандельштама читаем: «Людей снимали пластами, по категориям: церковники, мистики, учёные, идеалисты… люди, обладавшие правовыми, государственными или экономическими идеями». Культурный слой в огромной аграрной стране был тонок, Россия быстро дичала и скатывалась в Средневековье. Ей выжгли мозг и ампутировали совесть, её диагноз в XX веке – гангрена.

Как в любой тирании, ставка была сделана на посредственность, некомпетентность, безынициативность, исполнительность.

На смену управленцам пришли выдвиженцы с «низшим образованием», на смену «буржуазным профессорам» – «красная профессура», считавшие главной наукой марксизм-ленинизм, на смену профессиональным военным – «красные маршалы» и «красные командиры», не умевшие читать карту, но досконально изучившие устройство лошади. «Спецов» должна была заменить новая советская интеллигенция со свидетельством о политической благонадёжности в кармане, любовью к партии Ленина-Сталина в сердце и фанатичным огнём в глазах.

Ещё в апреле 1918 года начала реализовываться программа пролетаризации университетов. Для начала в августе того же года отдельным декретом была отменена необходимость среднего образования. Отныне любой желающий, достигший 16-летнего возраста, мог просто прийти в высшее учебное заведение. Отменялись все виды вступительных экзаменов, необязательно было даже уметь читать и писать. Новое студенчество формировалось по классовому принципу: для «трудящихся» были широко распахнуты двери любых вузов, лица «непролетарского происхождения» принимались с ограничениями.

Соответственно, учебные программы приходилось адаптировать к уровню катастрофически неграмотного контингента. При этом «сознательные массы» нередко сами решали, чему им надо учиться, а что им «до фени». Если не укладываются в головах «гегемона» ряды Фурье, векторная алгебра или теория вероятностей, – значит, либо науки эти являются «буржуазными», либо старорежимный профессор учит студентов «буржуазными методами». Проблема решалась восхитительно просто: из программы выбрасывали непонятный раздел или из вуза выбрасывали профессора. Так, в Московском высшем техническом училище изъяли из программы курс по сопротивлению материалов; в ряде университетов полностью упразднили физико-математические факультеты. Как «устаревшие и бесполезные для диктатуры пролетариата» были ликвидированы юридические, исторические и историко-философские факультеты. Одновременно вводились такие обязательные дисциплины, как исторический материализм, пролетарская революция, развитие общественных форм.