Валериан Скворцов - Срочно, секретно...

• Название: Срочно, секретно...
• Автор: Валериан Скворцов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Политический детектив
• Год: 1987

В состав сборника входят три политических детектива: В. Скворцова «Одинокий рулевой в красной лодке» — о событиях в странах Юго-Восточной Азии после «грязной войны» США во Вьетнаме; Н. Дежнева «Международный чиновник» — о преступных действиях транснациональной корпорации в одной развивающейся стране; В. Мельникова «Свидетель из Нинбо» — о том, как милитаристская Япония еще в 30-х годах проводила на территории оккупированной Маньчжурии первые эксперименты с бактериологическим оружием.

---

Японский посол выдержал длинную, едва ли не театральную паузу.

— Я не имел намерения говорить сегодня об ответственности за события, а также касаться в связи с этим вопроса о границе, — произнес он наконец с вкрадчивыми интонациями в хорошо поставленном голосе. — Но, поскольку вы коснулись и этого вопроса, я должен коротко на него ответить...

Предоставив японскому послу возможность высказаться до конца, нарком заявил:

— Мы считаем, что границы между государствами определяются исключительно международными договорами а картами, а отнюдь не субъективными мнениями правительств, военных сфер или неофициальными данными. В этом наше преимущество перед японской стороной. Мы предъявили японской стороне соответствующие международные договоры и карты, а японская сторона ничего не предъявила нам, кроме своего желания добиться границы, отвечающей лишь ее интересам...

Все было ясно как белый день. Однако господин Сигемицу, действуя в традициях японской дипломатии, принялся с помощью хитроумных словесных вывертов доказывать то, что по природе своей являлось недоказуемым.

— Ваш ответ, господин народный комиссар, — сказал он, — я понимаю таким образом, что советская сторона согласна практически урегулировать инцидент. Это соответствует намерениям японского правительства. Что же касается вашего замечания насчет международных договоров и карт, то я, господин народный комиссар, никогда не оспаривал силы международных договоров. Однако, говоря о границе между Маньчжоу-Го и Советским Союзом, нужно принимать в расчет и те аспекты, которые появились после отделения Маньчжоу-Го от Китая...

И вот что он услышал в ответ:

— Наша граница с китайской империей определена теми соглашениями, которые мы заключили с представителями этой империи. Мы считаем, что требования, предъявляемые к этой границе, адекватны также и к границе между нами, Маньчжоу-Го и Кореей. Оккупация японскими войсками Маньчжурии не дает Японии права требовать изменения границы. Мы, во всяком случае, на такое изменение и ревизию границы никогда не соглашались и не согласимся. Не наша вина, если Япония, оккупировав Маньчжурию, не изучила тех или иных соглашений или карт, подписанных нами и Китаем... Вместо этого японские военные предпочли путь военных действий и нарушили эту границу. Такое положение недопустимо. И поэтому наше согласие на прекращение военных действий посол должен понять в том смысле, что японское правительство обязуется немедленно отвести войска за черту, указанную на карте, не повторяя больше нападений на советскую территорию и не обстреливая эту территорию.

Господин Сигемицу отвел взгляд. Логика наркома была неотразимой, и противопоставить ей что-либо было невозможно.

— Во избежание недоразумений прошу вас, господин Сигемицу, точно передать в Токио наш разговор, — предупредил посла нарком. — Под восстановлением положения я имел в виду положение, существовавшее до 29 июля, то есть до той даты, когда японские войска перешли границу и начали занимать высоты Безымянную и Заозерную... Мое предложение сводится к тому, чтобы японское правительство отозвало войска, если они еще имеются на высоте Заозерной и в других местах, и чтобы японское правительство дало распоряжение прекратить новые нападения и обстрел нашей территории. Тогда военные действия прекратятся с обеих сторон...

В Москве было еще утро. В Харбине солнце уже клонилось к закату.

ПРОХОДНАЯ ПЕШКА

Августовская ночь обложила плотной темнотой улицы Харбина, словно взяв в осаду каждый горящий фонарь и освещенное окно. У одного из окон, выходящих в сад, стоял, зажав в зубах сигарету, полковник Унагами. На серебристо-дымчатом фоне ночных облаков, подсвеченных невидимой глазу луной, словно щупальца спрута, шевелились черные верхушки деревьев. Но полковник в эти минуты не думал ни о луне, плывущей в облаках, ни о легкомысленных цикадах, неутомимо звенящих в траве, ни о прочих прелестях маньчжурской ночи, располагавших к лирике и сентиментальности. Голова его была занята мыслями прозаичными и от реальности никоим образом не оторванными.

Он думал о том, что разработанный им план кое в чем напоминает шахматную партию: каждый следующий ход зависит от предыдущего. Каждый пункт его плана был одним из звеньев в хитросплетенной цепи взаимозависимых акций, которые в конце концов приведут его к победному эндшпилю. Но на этом сходство кончалось. В партии, которую предстоит разыграть ему, в отличие от шахматной все фигуры — главные. Да и правила игры совершенно другие. В шахматах ходы делаются в строгом соответствии с правилами, установленными раз и навсегда, а в его игре правила будут меняться по ходу дела...

От размышлений полковника оторвал шум подъехавшего к миссии автомобиля. Унагами бросил взгляд на часы: без четверти десять.

Минуты через три внизу, под окнами, раздались шаги. Шли двое. Один ступал твердо, вовсе не заботясь об ухоженной траве, которую топчут его сапоги. У второго походка была такая, словно бы он крался на носках.

Унагами обнажил в довольной улыбке длинные зубы. Мимо окон двигалась... пешка — та самая, которой по его замыслам в дебюте предстоящей игры отводилась роль главной фигуры.

Подтянув обшитый крученым шнуром оби — пояс кимоно, полковник быстро прошел в соседнюю комнату. Здесь находился его рабочий кабинет, где обстановка восточной изысканностью не отличалась. Сугубо европейский практицизм: письменный стол, пара плетеных кресел, узкий диван на гнутых ножках. На стенах, несколько скрашивая канцелярскую скуку, висели три картины, выполненные в чисто японском стиле: священная гора Фудзияма; голенастый журавль, взирающий задумчиво на цветущую сакуру; одинокая сосна, склонившаяся над ущельем.

Полковник погасил верхний свет, включил настольную лампу и установил ее так, чтобы свет падал на одно из кресел.

В ту же минуту в дверь постучались.

— Входите! — пригласил Унагами.

На пороге появился крепкий, полногрудый, коротко подстриженный человек в роговых очках и с усиками «щеткой». Это был майор Яманаси из харбинской контрразведки.

— Этот, — опускаясь на диван, указал майор глазами на дверь, — пусть подождет?

Унагами молча кивнул в ответ. Потом, тоненько кашлянув, спросил:

— Вы-то сами, майор, довольны отобранным экземпляром?

Яманаси пожал плечами.

— Выбирал не я. Выбирал начальник разведшколы майор Оноуци, — уклончиво ответил он. — Что касается меня, то я выполнял, так сказать, функции посредника.

— Вы считаете, рекомендации майора Оноуци сомнительны? — бросил испытующий взгляд Унагами.

— Отчего же? — вновь уклонился от прямого ответа Яманаси. Затем, откинувшись на спинку дивана, заметил: — Коль скоро майор Оноуци утверждает, что выбрал самого способного из своих учеников, значит, лучшего и не существует...

— Ну и как охарактеризовал этого китайца майор Оноуци?

— Одной фразой: предан как собака...

— Это хорошо, что как собака, — проронил полковник, опускаясь в кресло. — Не смею вас больше утруждать, майор. Благодарю за труды, и возвращайтесь домой, а собака... собака до своей конуры и сама добежит. Давайте ее сюда.

Майор Яманаси поднялся с дивана.

— Как вам будет угодно, господин полковник! — козырнул он.

Через минуту Яманаси вернулся вместе со средних лет китайцем — невзрачным, не вышедшим ростом, одетым без затей, даже бедно: куртка из синей дабы, такие же синие штаны, обернутые над ступнями белыми обмотками, войлочные туфли.

Полковник Унагами изучил китайца тем придирчивым взглядом, каким начальник призывной комиссии оценивает новобранцев.

— Вы свободны, майор! — благосклонно улыбнулся он, указав одновременно китайцу на кресло: — Садись!

За майором, тихо скрипнув, закрылась дверь.

Полковник пересел к столу.

— Давно сотрудничаешь с нами, как там тебя?.. — небрежно спросил он.

— Моя кличка Синдо, — с почтением улыбнулся китаец. — Я работал в Калгане агентом сыскного отделения, осенью тридцать шестого года завязал деловые отношения с вашим человеком — агентом по кличке Даймио.

— Что значит — с нашим человеком? — буркнул полковник. — Ты хочешь сказать, что этот твой Даймио работал на военную разведку?

— Совершенно верно, — склонил голову Синдо. — Даймио сотрудничал с Доктором — японским офицером по фамилии Морисима. Этот офицер возглавлял вашу военную миссию в Калгане. В харбинскую разведшколу я попал исключительно благодаря рекомендации уважаемого господина Морисимы...

— Угодил в передрягу, и пришлось ноги уносить из Калгана? — бесцеремонно оборвал китайца полковник, сморщив лицо в благодушно-презрительной улыбке.

Синдо виновато заерзал в кресле.

Полковник поднялся, обойдя стол, приблизился к Синдо и, запахнув привычным движением широкие косые полы кимоно, сел напротив него.