Мэри Кларк - Тень твоей улыбки

• Название: Тень твоей улыбки
• Автор: Мэри Кларк
• Жанр: Детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-50885-3

Оливия Морроу стоит перед нелегким выбором: раскрыть старинную семейную тайну или унести ее с собой в могилу. К несчастью, раскрыть секрет означает бросить тень на безупречную репутацию ее кузины Кэтрин, монахини, чье святое имя связывают с недавним чудесным исцелением смертельно больного ребенка. Но если Оливия промолчит о том, что ей известно, молодой врач Моника Фаррел так никогда и не узнает, кто ее настоящие родители, и не получит причитающегося ей по закону многомиллионного наследства – наследства, на которое теперь претендуют другие люди. И один из них не остановится ни перед чем, лишь бы эти миллионы достались ему.

---

Чутье подсказывало ему, что фотоснимок может принести много хлопот. То кафе, где он встречался с Сэмми, называлось «У Лу». Лэнгдон вынул телефон и через секунду уже разговаривал с Лу, хозяином заведения.

– У нас нет никакой фотографии, но… минутку. Здесь парень, мой официант, говорит про клиента, который вчера вечером что-то обронил. Сейчас он возьмет трубку.

Прошло долгих три минуты, потом Хэнк Мосс начал с извинения.

– Я как раз относил заказ для стола с шестью гостями. Извините, что заставил вас ждать.

Тот официант в кафе показался ему неглупым. Дуг Лэнгдон постарался говорить небрежно.

– Это не так важно, но, похоже, вчера вечером я обронил в кафе фото дочери.

– Блондинка с длинными волосами и маленьким ребенком на руках?

– Да, – сказал Дуг. – Я пришлю за снимком приятеля. Он живет рядом.

– У меня его вообще-то нет. – Теперь голос Хэнка звучал встревоженно. – Я подумал, что один из адресов – это офис, так что я адресовал письмо «владельцу» и послал туда. Надеюсь, это было правильно?

– Да, весьма разумно. Благодарю вас.

Дуг положил трубку, не замечая, что ладонь у него вспотела и все тело стало липким от пота. Что подумает Моника Фаррел, когда увидит фото? К счастью, как ее домашний, так и рабочий адреса указаны в телефонной книге. Если бы ее домашнего адреса на Восточной Тридцать шестой улице не было, то это, вероятно, подсказало бы ей, что ее могут выслеживать.

Было еще, конечно, простое и убедительное объяснение. Знакомый ей человек сфотографировал ее с ребенком и решил, что она захочет иметь снимок.

– У нее нет оснований что-либо подозревать, – вполголоса произнес Дуг, сообразив затем, что пытается убедить себя самого.

Его размышления были прерваны приглушенным звонком интеркома. Он нажал кнопку телефона.

– В чем дело? – резко спросил он.

– Доктор Лэнгдон, звонила секретарша господина Гэннона, чтобы напомнить, что сегодня вы должны представить его на ужине для «Трудных подростков» в честь…

– Я не нуждаюсь в напоминании, – раздраженно прервал ее Дуг.

Беатрис Тиллман, секретарь, проигнорировала его реакцию.

– Еще звонила Линда Колман и сказала, что застряла в пробке и опоздает на четырехчасовой сеанс.

– Она не опоздала бы, если бы выехала вовремя.

– Согласна, доктор, – с улыбкой произнесла Беатрис, давно привыкшая сохранять терпение, когда у ее привлекательного и давно разведенного босса было плохое настроение. – Как вы говорите, с такими пациентами, как Линда Колман, впору самому посещать психиатра.

Не ответив, Дуглас Лэнгдон отключил интерком. Ему пришла в голову мысль, от которой он похолодел. На фотоснимке Моники Фаррел есть его отпечатки пальцев. Когда с ней произойдет нечто, этот снимок, если его найдут, полиция может проверить на отпечатки.

Нечего было и думать о том, чтобы дать отбой Сэмми. «Как я из этого выпутаюсь?» – в тревоге спрашивал себя Дуг.

Когда три часа спустя его, сидящего на почетном месте на официальном ужине в честь Грега Гэннона, устроенном в отеле «Пьер» на Пятой авеню, тихо спросили: «Вчерашняя встреча прошла успешно?» – он не знал, что ответить.

Дуг утвердительно кивнул, потом, когда объявили его имя, поднялся и направился к микрофону, чтобы произнести хвалебную речь в честь Грегори Гэннона, президента компании «Гэннон инвестмент» и председателя правления фонда Гэннона, одного из самых щедрых филантропов Нью-Йорка.

8

Во вторник утром Оливия проснулась рано, но не поднималась с постели примерно час. Потом накинула на себя халат и пошла на кухню. Она всегда начинала день с чашки свежезаваренного чая. Когда чай был готов, она отнесла поднос с чайником и чашкой в спальню и поставила на ночной столик. Устроившись на подушках и прихлебывая чай, она смотрела из окна на Гудзон.

Мысли в голове разбегались. Глядя на яхты, стоящие на якорях у причала неподалеку от Семьдесят девятой улицы, она сказала себе: «Через несколько недель большинства из них здесь не будет. Как и меня. А ведь мне всегда хотелось поплавать под парусом. Я надеялась, что когда-нибудь попробую. А еще я собиралась брать уроки бальных танцев, – с улыбкой вспомнила она. – А университетские курсы, куда я хотела записаться? Разумеется, все это теперь не важно. Пора начать подсчитывать отпущенные мне блага. У меня была успешная карьера, любимая работа. Уйдя на пенсию, я много путешествовала, обзавелась хорошими друзьями…»

С удовольствием допивая чай, Оливия вновь мысленно обратилась к неотложной проблеме – что делать с вещественными доказательствами, хранящимися в ее сейфе. «Клей настаивает, чтобы я не обнародовала документы, – подумала она, – но какое ему дело, если у меня возникают сложности, пусть даже он состоит в правлении фонда Гэннона. Кэтрин была моей кузиной. И потом, Клей не имел права заходить ко мне в понедельник вечером, если даже и беспокоился за меня. Конечно, когда умерла мама, я согласилась с ним, что лучше оставить все как есть, – напомнила она себе, – но это было до чудесного спасения с помощью Кэтрин жизни того маленького мальчика и до начала процесса беатификации. Чего бы она ждала от меня?»

На миг перед мысленным взором Оливии ясно возникло лицо Кэтрин.

Кэтрин в семнадцать, с длинными белокурыми волосами и глазами цвета морской волны в весеннее утро. «Даже когда мне было всего лишь пять, я уже понимала, что она по-настоящему красива».

Вдруг ее осенило: «Клей видел у меня в руках папку с именем Кэтрин на ней. Он мой душеприказчик. Я не удивлюсь, если, когда меня не станет, он откроет сейф и избавится от папки – если только сейчас я сама как-то не разрешу эту проблему. Он будет думать, что поступает правильно. Но разве это правильно?»

Оливия встала с постели, приняла душ и оделась в свою любимую повседневную одежду – свободные брюки, блузку и теплый кардиган. За третьей чашкой чая с тостом она обдумывала, как ей поступить. Прибирая кухню и заправляя постель, она все еще пребывала в нерешительности.

Потом вдруг пришло решение. Она навестит могилу Кэтрин в Райнбеке, на территории монастыря общины Святого Франциска. «Может быть, там мне откроется, чего она ожидает от меня, – подумала Оливия. – Путь неблизкий – два часа по меньшей мере, но, когда выезжаешь из города, местность такая приятная. Это доставит мне удовольствие».

Последние несколько лет она отказывалась от дальних поездок за рулем, поэтому и сейчас позвонила в транспортную компанию, чтобы ей прислали шофера.

Через час позвонили по домофону и сообщили, что шофер ждет ее в вестибюле.

– Сейчас спущусь, – сказала она.

Надев пальто, Оливия помедлила, потом направилась к сейфу и достала папку с бумагами Кэтрин. Она засунула ее в большую сумку и, успокоенная тем, что берет ее с собой, вышла из квартиры.

Шофером оказался молодой человек лет двадцати пяти с приятным лицом, назвавшийся Тони Гарсия. То, как он предложил Оливии поднести сумку и поддержал ее под локоть на ступенях гаража, сразу расположило ее к нему. Она с одобрением заметила, что в машине он сразу же проверил датчик и сообщил, что бензина хватит на дорогу туда и обратно. Напомнив ей о ремне безопасности, водитель сосредоточил все внимание на дороге. Северная парковая автострада имени Генри Гудзона была запружена машинами. «Как обычно», – с кривой усмешкой отметила про себя Оливия. Вместе с папкой Кэтрин она успела засунуть в сумку книгу. Как ей было известно, открытая книга – лучший способ унять болтливого шофера.

Однако за последующие два часа, пока они не проехали через ворота владений общины Святого Франциска, Гарсия не проронил ни слова.

– Поверните налево и поднимитесь на этот холм, – сказала она ему. – За холмом увидите кладбище. Туда я и направляюсь.

Частное кладбище, где были похоронены четыре поколения францисканских монахинь, огораживал забор из штакетника. Широкий вход обрамляла арка, которая летом, как помнила Оливия, была увита пылающими розами. Сейчас ее обвивала зеленая виноградная лоза, кое-где побуревшая. Гарсия остановил машину на дорожке, выложенной плиткой, и открыл Оливии дверь.

– Это займет минут десять – пятнадцать, – сказала она ему.

– Я буду здесь, мэм.

Могилы были отмечены низкими каменными надгробиями. Кое-где стояли скамьи для посетителей. Напротив одной из них находилась могила Кэтрин. Оливия с невольным вздохом опустилась на скамью. «Я устаю даже от такой короткой прогулки, – подумала она, – но, наверное, ничего другого ждать не приходится». Она опустила взгляд на надпись на надгробии: «СЕСТРА КЭТРИН МЭРИ КЕРНЕР: 6 СЕНТЯБРЯ 1917 – 3 ИЮНЯ 1977. ПОКОЙСЯ С МИРОМ».

– Покойся с миром, – прошептала Оливия. – Покойся с миром. Ну, Кэтрин, ты была моей кузиной, сестрой, наставницей.

Она стала вспоминать трагедию, связавшую их жизни. Матери их были сестрами. Родители Кэтрин, Джейн и Дэвид Кернер, а также отец Оливии – все погибли в автокатастрофе, когда на шоссе в их машину врезался пьяный водитель. Это произошло за месяц до рождения Оливии. Сама Кэтрин была тогда ребенком, ей только что исполнилось двенадцать. Она стала жить в доме Оливии, сделавшись правой рукой и опорой ее матери. «Мама говорила мне, что с трудом пережила это горе и только Кэтрин помогла ей справиться с ним».