Елена Колина - Дневник новой русской

• Название: Дневник новой русской
• Автор: Елена Колина
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-94278-600-3

«Дневник новой русской» петербургской писательницы Елены Колиной – это, пожалуй, первый женский роман на русском языке, где смеха больше, чем слез, а оптимизма больше, чем горечи. Предупреждаем, читать его в общественных местах не рекомендуется: уморительные сценки из жизни подруг и родных анонимной героини, описания ее любовных приключений и всей нашей с вами странной жизни заставят вас хохотать так громко, что это может помешать окружающим!

---

– Одновременно.

Мама думает, что Мурка придуривается, но я-то знаю – ничего подобного. Разве что совсем чуть-чуть, для увеселения публики. Вся мировая культура просвистала мимо нашей Муры. Трудно сказать, кто виноват, – семья или школа, но ведь не я же, и не моя Мура! Значит, остается школа! Эта элитарная школа полностью отбила у Муры охоту к процессу познания.

Для меня не читать – то же самое, что не есть, не пить и вообще не жить. Я читаю всегда – утром, до того, как встать, за едой, в машине в пробках… Однажды, когда я стояла в пробке на Фонтанке и читала, из соседней машины высунулся водитель и говорит: «Вам-то хорошо, у вас автопилот!»

Только один раз в жизни я не читала целый месяц. Когда умер мой папа. Я тогда была еще очень маленькая. Мне было тридцать два года. Папа тоже был еще не окончательно взрослый, ему было всего пятьдесят четыре. Вечером мы все вместе, с мамой, Муркой и Денисом, пили чай и пели наши любимые песни: «Стоял я раз на Невском, держался за карман…», потом «Цыпленок жареный», и еще «Крутится-вертится шар голубой». И было как-то особенно тепло, а может, это я потом придумала, а на самом деле было обычно, и я бы ни за что не запомнила этот вечер, если бы той ночью папа не умер. И когда я стояла над ним, уже неживым, мне было как будто лет пять, так я чувствовала. И если кто-то спрашивает меня про родителей, я говорю: «Мой папа умер» и тут же у меня внутри все наполняется слезами, как будто это было вчера и мне все еще очень мало лет, пять-шесть, не больше. Вот тогда я целый месяц не могла читать, брала книгу и тут же начинала плакать. А вообще я все время читаю. И не понимаю, как у меня выросла такая грандиозная невежда как Мура.

Мурка заметила выражение моего лица и решила оправдаться.

– А зато я знаю, кто написал «Дневник Бриджит Джонс», первый том… и второй тоже, – похвасталась она и затихла в предвкушении похвалы.

– Молодец, Мурочка, – мама улыбнулась печальной улыбкой обитателя последнего островка культуры в нашем мире, – твоя мать – кандидат педагогических наук – вырастила очень продвинутую девочку!

Откуда мама знает слово «продвинутая»? Читает журнал «Афиша»?

Мама ушла домой, а Ирка-хомяк все сидела и сидела, просто какой-то каменный гость! Я наврала ей, что мне нужно готовиться к лекциям, но Ирка сказала, лекции – это ерунда.

Тогда я придумала, что сейчас ко мне с любовными намерениями зайдет Роман. PI тут Ирка уселась поудобнее и сказала, что она только одним глазком и вообще не помешает…

Я не сдалась и сообщила, что мне необходимо срочно с ног до головы обернуться морскими водорослями для улучшения цвета кожи лица и тела. Это Ирка-хомяк посчитала за уважительную причину и наконец-то убралась, а я собралась читать «Постижение истории», а вовсе не новый детектив Акунина. Противная Мурища спрятала нового Акунина от меня в своей комнате. Но мы с Львом Евгеньичем прокрались в ее комнату, как следует порылись в Куче и нашли все, что хотели, – я Акунина, а Лев Евгеньевич недоеденный бутерброд с сыром.

Поздно вечером, почти ночью, мне в голову пришла блестящая, совершенно новая революционная идея насчет Муры. Факультет международных отношений! Не могла дождаться утра, растолкала Мурку и спросила, не хочет ли она стать послом.

– Лучше я выйду замуж за посла и буду послихой, – ответила Мура.

Значит, не против! Очень хорошо, профессия должна нравиться! Вот только не помню, ориентируется ли Мура в политике… Мура сказала, что как раз очень хорошо ориентируется, что президент Франции Як Цидрак, и мгновенно заснула.

Як Цидрак? Президент Франции? А что, может, она и права, мне это имя тоже знакомо…

Вспомнила, откуда я знаю это имя: «Жили-были три японца… Поженился Як на Цыпе, Як Цидрак на Цыпе Дрипе…»

Список дел на завтра

1. Позвонить Денису и убедить его, что Мура будет послом, а для этого необходимы большие вложения, прежде всего на репетиторов…

2. Не забыть надеть бордовый комплект, завтра встречаюсь с Романом, ура-ура-ура!

9 октября, понедельник

Утро.

Опаздывала на лекцию, одевалась второпях, быстро разняла Льва Евгеньича и Савву Игнатьича (подрались на Муриной кровати за недоеденный глазированный сырок), размышляла, не вступить ли мне с ними в борьбу за сырок, – не успела позавтракать.

Эпиляция и педикюр не пригодились, потому что Роман не нашел места, где я могла бы их продемонстрировать.

Никогда не угадаешь, будет ЧТО-НИБУДЬ или нет, жаль только, что уже сделанные процедуры нельзя приберечь на следующий раз как неиспользованные. Содержать себя непрерывно в приличном виде – это настоящая тяжелая работа без сна и отдыха: только сделаешь педикюр и считаешь, что можешь быть свободна, как наступает время краситься, и так далее.

Вот если бы мужчинам надо было:

1. Всегда-всегда удалять волосы на ногах и на руках, и еще в области бикини.

2. Бросаться с пинцетом на каждый случайный волосок на лице.

3. И, кстати, выщипывать брови, – и было бы даже страшно подумать, что они могут появиться в общественном месте с усами.

Ладно, черт с ней, с напрасно сделанной эпиляцией, это даже лучше, что ему хочется просто быть со мной, а не только секса! И Роман все равно умеет сделать из каждой встречи праздник! Подарил мне цветы – огромный сине-желтый букет.

Не люблю я эту целлофановую пышность вокруг цветов. И цветы тоже не люблю. Мне кажется, есть что-то безнравственное в том, что у них такие нежные срезанные головки, как будто это девочки в задранных юбочках и кружевных панталончиках. Но я ему не скажу, потому что он решит, что я неблагодарная.

– Ты любишь суши? – спросил Роман, и я сказала, что да, люблю.

На самом деле я люблю итальянскую еду – пасту, все равно какую, пиццу, тоже все равно какую, лучше с ветчиной, и жирные десерты – тирамису или пинокоту… еще мороженое люблю, лучше с вареньем. Американская еда тоже хорошая – гамбургер или стейк с жареной картошкой. Еще можно морепродукты, только тогда уж, чур, креветки, потому что мидии и что там еще бывает, пахнут как подгнивший осенний пруд. Но сейчас каждому продвинутому человеку положено любить суши, и я постеснялась показаться Роману примитивной обжорой, которая только и мечтает нахряпаться макаронных изделий, вот мы и пошли в суши-бар на Невском у Аничкова моста.

Я не знаю, что в этом суши-баре случилось со мной, кандидатом психологических наук, матерью Муры, кормилицей Льва Евгеньича и Саввы Игнатьича, лектором, который стоит себе спокойненько перед сотнями студентов, и т.д., но почему-то я совершенно растерялась.

Заказать я ничего не смогла, шныряла глазами по меню и мямлила что-то невразумительное. С Денисом мы не ходили в суши-бары, потому что их тогда еще не развелось в таком количестве, как сейчас. А уже после Дениса почти все мои ресторанные опыты были с Женькой, а с ней мы, во-первых, всегда экономим, ведь каждому понятно, что лучше новая двадцать пятая кофточка, чем дурацкий обед в ресторане, а во-вторых, она тоже склоняется к пицце и жирным десертам.

Как человеку, до зубов вооруженному психологическими знаниями, мне известно, что если ты не уверен в себе, самое лучшее – не стесняться и не комплексовать, а честно сказать: «Я этого не умею, помогите мне». Обычно я вполне уверена в себе, но тут почему-то испугалась, что Роман решит, что я дура дикая, и просто ткнула пальцем в какую-то картинку в меню, надеясь, что это не будет огромное блюдо для гиппопотама…

Когда мне принесли огромное блюдо для гиппопотама, я подумала – теперь Роман решит, что я или обжора, или жадина.

Сначала я попыталась есть это палочками, но палочки взметнулись к потолку, словно я знаменитый жонглер, только я их не поймала. А Роман управлялся палочками так, будто воспитывался в японском детском саду.

– Хочешь васаби? – спросил Роман.

– Конечно. Я очень люблю васаби, – с уверенным видом завсегдатая суши-баров сказала я, посмотрела, что делает Роман, и тоже взяла себе кусок какой-то зеленой пасты из маленькой плошечки.

И у меня тут же закатились глаза и выступили слезы.

– Очень-очень вкусно, – пропищала я, когда немного отдышалась от этого васаби для дикарей из племени огнеедов.

Внутри у меня так страшно все горело, что с обычной вилкой я тоже не справилась и сначала забрызгала белый свитер Романа соевым соусом, а потом плюхнула себе на юбку кусок сырой рыбы(этого он не заметил, потому что я небрежным движением смахнула рыбу под стол ему на брюки).

А вокруг меня все управлялись с палочками как настоящие любители японской кухни, и только одна я была деревенской девчонкой, которая сморкается в рукав, в то время как все остальные уже вовсю пользуются носовыми платками.

Роман рассказывал мне про работу, то есть про телевидение. Он не собирается всю жизнь оставаться телеведущим (а что, по-моему, телеведущим тоже неплохо, все мечтают когда-нибудь попасть в телевизор, а он уже сидит в нем каждую среду в три часа дня), он же все-таки продюсер, у него и на визитке так написано.