Шантепи Сосей - Иллюстрированная история религий

• Название: Иллюстрированная история религий
• Автор: Шантепи Сосей
• Издательство: ДиректМедиа
• Жанр: Религия
• Год: 2008

Директмедиа Паблишинг Москва 2008

"Иллюстрированная история религий" уже по замыслу своего создателя, профессора теологии из Амстердама Д.П.Шантепи-де-ля Сосея, была предназначена для всех, кто действительно интересуется историей религиозных воззрений разных народов. Материал для этого энциклопедического издания базируется исключительно на первоисточниках, которые изучались авторами на языках оригиналов. Однако изложен он популярно, с расчетом на широкую аудиторию читателей. Книга богато иллюстрирована, в ней представлены изображения богов у разных народов, предметов религиозного культа, реликвий и святынь.

Составлена в сотрудничестве д-ра Т.Ахелиса (Бремен), проф. Д-ра И. де Гроота (Лейден), проф. Д-ра А.Гольверда (Лейден), проф. д-ра М.Гутсма (Утрехт), д-ра Ф.Иеремиас (Дрезден-Трахенберге), главн. библиотекаря Г.Ланге (Копенгаген), д-ра Э.Леманна (Копенгаген), проф. д-ра И.Валетона (Утрехт). Перевод с третьяго вновь переработаннаго немецкаго издания Якова-Она. Русское издание дополнено редакцией и снабжено множеством рисунков в тексте, отдельных картин, таблиц и хромолитографий.

Тома 1-2. Спб.: Издательство «Вестник знания» (В.Битнера), [1913]. Книга вышла в серии «Научная библиотека: Собрание капитальных сочинений из всех областей знания», редактор-издатель В.В.Битнер [Отдел этический].

В издании представлены практически все нехристианские религии. Первый том посвящен религии первобытных народов, а также китайцев, японцев, египтян, семитских народов Передней Азии, иудаизму и исламу. Рассказывается о верованиях африканских племен, их представлениях о мире, о жестоких культах ацтеков, в ходе которых в жертву богам приносились сердца лучших воинов, о религиозных представлениях народов Океании и т.д.

Второй том "Иллюстрированной истории религий" содержит разделы, в которых рассматриваются ведийская и браманская религии, джайнизм, буддизм, индуизм, зороастризм, а также греческие и римские культы. Уделено внимание и балто-славянским верованиям. Внимание в книге, таким образом, обращается на все крупные традиционные религии. Важно еще и то, что издание готовилось большой группой ученых, каждый из которых являлся специалистом в своей области – славянских, древнегреческих и др. культах. Большой мифологический и этнографический материал, представленный в книге, дает простор для сравнений, поисков общих черт в религиозных системах разных народов, древнейших мифологических сюжетов, кочующих из культуры в культуру.

Настоящее издание отличается большой пестротой в своем содержании. Обусловлено это тем, что для углубления специализации к созданию тех или иных отделов двухтомника были привлечены исследователи, изучавшие определенные религии и культуры, то есть узкие специалисты, чьи знания в областях их специализации были особенно полны и всеобъемлющи. Достичь некоего единства мнений между ними даже по самым базовым понятиям не удалось. Но это и придает книге дополнительное очарование, поскольку научные поиски еще не привели к созданию жесткой схемы.

---

Но умственное направление, наиболее пригодное для целей Августа, он нашел в историке Тите Ливии и поэте Виргилии: оба они с горячим удивлением обращались к прошедшему и искренно присоединились к стремлению возобновить древнеримский образ мыслей и древние нравы. Возможно, что и происхождение их не осталось в этом случае без влияния: оба они были родом не из Рима, а первый из Падуи, второй из Мантуи, так что они выросли в таких сферах, где вера менее подвергалась порче, чем в столице; притом по крайней мере один из них, Виргилий, вырос в скромной сельской обстановке. Оба, как историк, так и поэт, твердо верили во всемирно-историческую миссию римского народа. Ливий более историк-писатель, чем историк-исследователь; особенно замечателен он пропагандой античного образа мыслей. В этом отношении достойна внимания его похвала страху перед богами и вера в чудеса; правда, защищая чудеса вообще, он слишком чудесные истории сообщает с оговорками.

Но для истории религии никто из лиц века Августа не сравнится в значении с Виргилием.

Бронзовая таблица с запрещением вакханалии

Вергилий не был чужд образованности своего времени; у него есть явственные следы того, что в течение некоторого времени он даже следовал эпикурейской философии, и его поэтические произведения обнаруживают в обработке материала слишком прилежную ученую работу. Несмотря на то, личные вкусы направляют его к сельской жизни и к народным нравам и обычаям, которые он прославляет в своих творениях.

Свойства Виргилия наиболее полно выразились в Георгиках, где он описывает сельскую жизнь с ее занятиями, земледелием, лесоводством, скотоводством, пчеловодством. Его Буколики состоят из десяти эклог, подражающих Феокриту, с частыми побочными обращениями к настоящему времени. Мы уже видели, какой вид получило в Энеиде поэтическое сказание об Энее. Во всех этих произведениях Виргилия выше всего стоит страх пред богами. С виду он как будто хвалит старинную веру, на деле же в его воззрения входит так много разнообразных, большей частью новых философских мыслей, что невозможно найти у него одного общего мнения о религии. Кроме того, он часто лишь внешним образом соединяет очень разнородный материал: народные предания, которые он, насколько возможно, вставляет в свои изображения, свои личные религиозные взгляды, мифологические рассказы, которые он трактует с удивительным целомудрием, хотя, несмотря на это, ему не везде удается скрыть их соблазнительность. Направление ума Виргилия, в отличие от Гомера, бывшего часто для него образцом, сделало Энеиду совершенно религиозным эпосом. Герой его – pius Aeneas (благочестивый Эней); предмет его поэмы есть, собственно, перенесение sacra из Трои в Лавиний. Это постоянное обращение к первоначальной истории Рима и постоянная забота о священных предметах отчасти отнимают у изображения героя его жизненность и интерес. Что Виргилий своим эпосом хотел не только прославить старинные времена, но преимущественно желал проповедать для настоящего времени, это всего яснее видно из 6-й книги, где он говорит о подземном мире. В этом месте он с особенной силой старается подтвердить веру в будущую жизнь и справедливость, карающую и награждающую: discite justitiam moniti et non contemnere divos (учитесь помнить о правосудии и не презирать богов). Поэтому его можно считать предшественником Данта, и неудивительно, что последний поэтически описывает его как язычника, который нес позади себя факел и хотя сам не мог видеть его света, но освещал им потомство. Однако эта 6-я книга – не единственное основание, на котором христиане часто чтили Виргилия как пророка язычников. В 4-й книге Виргилия, по поводу рождения сына у консула Поллиона, изображается видимое начало золотого века. Краски и черты, которыми пользуется здесь поэт, так живо напоминают пророческие описания, что часто наводили на мысль о большем чем случайное сходство. Однако же в этих стихах нет ничего такого, что бы не соответствовало надеждам язычества на золотой век, которые опять сильно пробудились в правление Августа. Совпадение этих вновь пробудившихся надежд с явлением Христа, конечно, остается поразительным. Поэтому мы смотрим на Виргилия как на представителя того языческого благочестия, которое по своему направлению приближалось к христианству. Таким образом, христианское чувство Средних веков, присоединявшее Виргилия к христианству, не находилось на ложном пути.

Капитолий в Риме с Палатинского холма

Религия в два первых столетия империи

Культ императоров в этом периоде составляет средоточие государственной религии. Об этом почитании мы уже много раз упоминали, но ввиду его важного значения нам необходимо теперь соединить главные его черты в одно целое.

Императорский культ в Риме был присоединен к культу Ларов и Ман, а на Востоке он был в связи со служением богам и с рабской преданностью, оказываемой повелителям, в особенности Птолемеям, и которая уже во времена республики перенесена была на победоносных римских полководцев. Первым получившим апофеоз в Риме был Цезарь; после смерти ему воздавали божеские почести, и сенат даже определил на том месте, где был сожжен его труп, соорудить ему храм. Во время вспыхнувшей после Цезаря гражданской войны Секст Помпей и Антоний позволяли себе еще при жизни пользоваться божеским поклонением. Политику Августа мы уже описали. После смерти он был торжественно сопричтен к богам; Ливия и Тиберий построили ему храм. Отношение императоров к требованию себе божеских почестей было очень различно. Некоторые, как Тиберий, были очень умеренны; другие же, как Калигула, первым принявший титул dominus, не знали никаких границ; многие даже очень скептически относились к настоящей или будущей своей божественности. Говорят, что Веспасиан, умирая, сказал: "Deus fio" (Я делаюсь богом), Каракала же открыто смеялся над обоготворением своего убитого брата: "Sit divus, dum non sit vivus" (Пусть будет богом, лишь бы не был жив). Вообще, с течением времени молитвенные обращения к императорам становятся все чаще. На монетах лавровый венок заменяется corona radiata (лучистым венцом), а позднее встречается даже нимб. Формального же божеского поклонения по восточному образцу первым стал требовать Диоклетиан.

Вообще императоры еще при жизни пользовались сверхчеловеческими почестями; они назывались августами; говорилось об их numen (божественности), majestas (величии, святости) даже aeternitas (вечности). Статуи императоров и императорских жен являются с атрибутами различных богов, как, например, Аполлона, Геркулеса, Цереры, Юноны. Но от этого общего почета следует отличать собственно культ императоров, который начинался только после их смерти, после торжественного причисления к лику богов. Были властители, как, например, Калигула, которые еще при жизни требовали себе божеских почестей, – намерение Калигулы поставить свою статую в иерусалимском храме заставило александрийских иудеев отправить к нему посольство, приключения которого рассказаны Филоном, Legatio ad Cajum, – а после смерти не получили апофеоза. Первым после Августа был возведен в боги Клавдий, не без насмешек над апофеозом слабоумного. Императорские жены, как, например, Ливия, тоже пользовались такими почестями. До IV в. было около тридцати семи таких консекрированных императоров и императриц – divi и divae. Оригинальное явление представляет Антиной, фригийский любимец Адриана. Антиной пожертвовал своей жизнью, чтобы продлить жизнь своего господина; за это последний возвел его на небо и учредил его культ, необыкновенно широко распространившийся во всем государстве. Многочисленные статуи изображают Антиноя в виде Диониса.

Раньше мы уже говорили о том особенном жречестве, на которое было возложено попечение о культе императоров как в Риме, так и в муниципиях и провинциях; но мы должны еще упомянуть о восточном институте неокората.

Римский император Комод в образе Геракла

Азиатские города, и впереди всех Эфес, крепко держались за честь быть специальными центрами служения тому или другому императору, которому они строили великолепные храмы и учреждали в честь его игры. Известно, что это принятое всем прочим миром почитание императоров обусловило исключительное положение в римском государстве иудеев; впоследствии для христиан оно было пробным камнем, когда им приходилось выбирать между верой во Христа и повиновением государству. Насколько, однако, глубоко вкоренилось почитание императоров, видно из того, что даже введение христианства не могло немедленно устранить его; еще Константин, Констант и Валентиниан получили после своей смерти титул divi, хотя и с ограничениями, требуемыми христианской религией.

Период империи был временем процветания самых различных культов. Многочисленные и пышные храмы основывались отчасти на частные средства. Кто не мог построить храм, тот ставил статую, что иногда стоило тоже очень дорого; или же приносили какой-нибудь другой священный дар. Идолослужение особенно процветало в этот период, причем нередко бывало, что изображение отождествлялось с самим божеством. Вблизи храмов часто селились ремесленники и художники, для которых торговля изображениями богов была очень выгодна, как это читаем мы о Димитрии в Эфесе (Деян 19, 23). Роскошь при играх очень умножилась, и появились новые игры. Хотя эти дары и акты культа большею частью относились к императорам или к тем богам, почитание которых было особенно в моде – Асклепию, Серапису, Изиде и т.д., – однако вместе с тем сохранялись и старинные культы, местные культы, служение олимпийских богам, например Юпитеру, деревенским и народным богам. Из многочисленных надписей, а собственно для Греции из известий Плутарха и Павзания, видно, что отчасти удержались еще самые древние и грубые обычаи. Некоторые из первобытных культов получили посторонние оттенки в современном вкусе, например арвальские братья продолжали отправлять культ Dea Dia, но вместе с тем они особенно принимали участие в почитании императоров. Вообще установились такие отношения, что в портовых городах, а также там, где процветали торговля, образование и роскошь, как, например, в Помпее, служили большей частью вновь появившимся чужим богам, между тем как в деревенских местностях с большим постоянством продолжали исполнять старинные обряды.