Виктор Жигунов - Текст книги doc

• Название: Текст книги doc
• Автор: Виктор Жигунов
• Жанр: История

---

Только будем иметь в виду, что исследования никогда не кончаются, и как равногласие дополняет устоявшиеся мнения, так и само оно может быть продолжено каким-то будущим откры­тием (хотя трудно представить теорию, которая была бы в силах уточнить арифметику). Всё, что говорится дальше, не противоречит также древнерусскому правописанию и просто-напросто смыслу стихов.

«Мыслью по древу»

Не все помнят, что выражение «растекаться мыслью по древу» пошло от «Слова о полку Игореве». И давно уже мало кто задумывается о том, как оно, в сущности, несообразно: мыслью по дереву.

Вообще-то нелепицы в языке не редкость. Например, никто не засмеётся, услышав: «Чувствую себя не в своей тарел­ке». Но неужели человек перелез из одной тарелки в другую? А дело в том, что у французов слова «тарелка» и «положение» сходны, ошибка была допущена при переводе на русский и за­крепилась.

Но разве мог так же соединить несоединимое русский по­эт, автор «Слова»? Он говорит о своём предшественнике: Боянъ бо вещий, аще кому хотяше песнь творити, то растекашется мыслью по древу, серымь вълкомь по земли, шизымь орломь подъ облакы. Выражение употребляется нами иронически, когда кто-ни­будь рассуждает пространно, уклоняясь в разные стороны от темы. Однако поэт, почтительно относившийся к Бояну, конеч­но, не хотел его осмеять.

Отрывок вообще не так прост, как кажется. Прежде всего, само имя Боянъ одно время вызывало сомнения: его не встре­чали в других памятниках словесности, так существовало ли оно в Киевской Руси? Не Ян ли здесь, а перед ним частица бо (ибо), повторённая и дальше? Это правдоподобно, так как древние тексты писались без прописных букв и без разделения на слова. Соответствующий Ян был найден в летописях, даже прослежена его родословная, дальним его предком оказался Добрыня Никитич, сподвижник Владимира Красное Солнышко (и его дядя), известный всем из былин. Кстати, именно во времена «Слова» жил Илья Муромец, он умер предположительно в 1188 году. Однако Ян так и остался в области гипотез. А в Киеве на колонне храма Святой Софии отыскали запись XII века о том, что некая княгиня купила землю Бояна (вполне возможно, того самого). Потом стали известны и другие носители этого имени.

Далее вещий. Сегодня мы видим здесь смысл «пророк, прорицатель». Но Боян вовсе не предсказывал будущее, он слагал песни о князьях. Вещь – по-древнерусски «слово, голос», отсюда пошли весть, повесть, известность, вече, отвечать, ответственность, советник, обещание (было обвещание) и так далее. И радиовещание обязано своим названием этой основе, так что дикторов, рассуждая последовательно, полагалось бы именовать вещунами и вещуньями. А слово вещь, породив такое многочисленное потомство, затем бросило его и приобрело другое значение.

Аще – если. Хотяше – глагол в прошедшем времени.

Растекаться в старину значило «разбегаться». Поныне сохраняется однокоренное «наутёк», и у Пушкина есть «И тот послушно в путь потек и к утру возвратился с ядом». Течь могли и птицы – лететь. Жидкости в данном случае ни при чём.

Творити не имело обязательного отношения к сочинительству. Творили молитву, но ведь её при этом не выдумывали. Творят и тесто, а оно уж совсем не связано со стихами и музыкой. Боян мог петь сочинённое заранее.

Остальное понятно, отметим только шизымь, где сказался диалект псковского переписчика, произносившего ш вместо с.

Так вот, что же за выражение растекашется мыслью по древу?

Комментаторы предположили, что имеется в виду не настоящее дерево, а воображаемое – древо поэзии. Растекаться по нему значит творить поэтически. В «Слове» дальше есть сравнение Бояна с соловьём, скачущим по «мысленному древу».

Вспомнили также, что пение сопровождалось игрой на гуслях или на другом подобном инструменте. А гусли – дере­вянные. В англосаксонском эпосе встретилось такое опреде­ление арфы – дерево веселья. Англосаксы тут не очень к мес­ту, но похоже, что пальцы и мысли Бояна разбегались по гус­лям.

Однако вслед за отвлечённым понятием – мыслъ – названы реальные волк и орёл. Была высказана догадка, что мыслью написано по ошибке вместо мысью – белкой.

Наконец, в поэме могли стоять и мыслью, и мысью, под­ряд. То есть поэтические идеи Бояна сравнивались с белкой, волком и орлом. Но переписчик, увидев два почти одинаковых слова, перенёс в свой экземпляр первое, а потом перепутал, посмотрел на второе и стал копировать уже дальнейший текст.

А что скажет подсчёт гласных? Равенства во фразе нет. Кое-что получается при делении на части: серымъ вълкомъ по земли (– 2 2 2 –), шизымъ орломь подъ облакы (1 4 – 3 –) – но это похоже на случайность, а главное, как быть с другими обрывками? Вдобавок вносит путаницу и с точкой – заменяем его в вещий на и обычное и снова просчитываем текст, заменяем в мыслью и опять считаем... Может быть ещё волкомъ, а не вълкомъ. Да и мало ли что может быть...

В конце концов пробуем взять первое слово, по одному добавлять к нему следующие и всё время считать, не забывая о возможных вариантах, – не создастся ли в какой-то момент равенство? Оно создаётся! Но непредвиденным образом: Боянъ... растекашется мыслью, а по древу повисает, и вообще во вто­рой половине фразы арифметическая неразбериха.

Не вставить ли всё-таки мысью (здесь тоже и десятеричное)? В самом деле, вторая половина приближается к гармо­нии, но одно о лишнее, а какого-то гласного недостаёт, или не хватает двух, а с о всё в порядке...

Короче, вот как выглядит наиболее вероятный первона­чальный текст:

Боянь бо вещий,

аще кому хотяше песнь творити,

то растекашеться мыслью, (6 6 6 4 2)

акы мысью по древу,

серымь вълкомь по земли,

сизымь орломь подъ облакы (2 7 3 7 2).

Просто-напросто переписчик, произносивший шизымъ вместо сизымъ, не знал слова мысь, он говорил мышь. Потому и не понял, что сказано поэтом: мыслью, как мыслью? Подумал-подумал, наверно, озадаченно глядя в текст... да и выкинул «повтор», показавшийся ему ошибкой предыдущего грамотея. Результат – статьи, доклады, рефераты, споры, догадки, предположения, опровержения... На 200 лет хватило.

Добавим, что мыслью-мысью без акы (как) оказалось бы не в духе «Слова», поэт пишет: воины, акы волки, дружина, акы туры.

Конечно, прочно вошедшее в язык выражение теперь не упразднишь. Да и незачем. Ведь не исправляем мы неверно понятую трагедию Шекспира, у которого Отелло вовсе не чернокожий, а мавр, то есть белый (разве смуглый только). Сам Шекспир тоже ошибся: прототипом ему послужил Маурицио Отелло, итальянец, но драматург истолковал уменьшительное имя Мауро как «мавр». Дальше решили: раз из Африки, значит, негр. Вдобавок у Шекспира он закалывает Дездемону кинжалом, а теперь душит. Но уже не заставишь ак­тёров играть иначе, а пьеса стала живописнее с негром. Так же мы привыкли к мысли, расходящейся по ветвям.

Но, по крайней мере, исчезает подозрение, будто автор поэмы сочинял абстрактные загадки. И его предшественник тоже не растекался мыслью по древу – в ироническом смысле этих слов.

Светлый князь

О солнечном затмении в «Слове» идёт речь дважды. Ещё раз о нём косвенно напоминает брат Игоря Всеволод, когда говорит: Одинъ братъ, одинъ светъ светлый – ты, Игорю! Оба есве Святъславличя. Второе предложение значит: оба мы Свя­тославичи. А слышите звукопись? – светъ, светлый, есве, Святъславличя. Автор выстроил ряд именно из этих согласных, потому что они говорят о связи Игоря и Всеволода со светом, с солнцем.

Только странно повторение светъ светлый. В былинах, например, часты выражения «сила сильная», «горе горькое» и тому подобные. Поскольку «слова у нас до важного самого в привычку входят, ветшают, как платье» (Маяковский), языку свойственно заново усиливать их. Скажем, существовало слово лаза (отсю­да современное пролаза), оно примелькалось, и его удлинили: лазута, – потом подкрепили ещё: лазутчик. А значение всегда оставалось одно и то же. Сейчас нечто похожее происходит с наречием внутрь, закрепляющимся в форме вовнутрь (буквально – во в нутро). А потомки, наверно, будут говорить ввовнутрь. Но в поэме об Игоре никаких «сил сильных» нет.

Если возникло недоумение, то читатель догадался, что и равновесия гласных в тексте нет. Действительно, во втором предложении гармония выдержана, а в первом неожиданность: получается два равенства, и раздел между ними проходит... как раз посередине выражения светъ светлый.