Журнал «Если» - «Если», 2001 № 11

• Название: «Если», 2001 № 11
• Автор: Журнал «Если»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2001

Андрей ЩУПОВ. ДЕТИ ХЛЕБНЫХ ВРЕМЕН

Когорта смельчаков, ведомая опытным «cталкером», отправляется в рискованную экспедицию. Достигнут ли путники желанной цели?

Александр ГРОМОВ. ПОГОНЯ ЗА ХВОСТОМ

Горстка людей осталась от человечества, но и ей грозит смертельная опасность. Найдут ли обреченные выход? Продолжится ли род людской?

Евгений ЛУКИН. И ГРОМ НЕ ГРЯНУЛ

Молодому хроноавантюристу: подправить историю, оказывается, не так-то просто.

Терри БИССОН. НА КРАЮ ВСЕЛЕННОЙ

Счастье влюбленных всегда зыбко, тем более на краю Вселенной.

Гвинплейн МАКИНТАЙР. ПОЛОЖИ НА МЕСТО!

Видели ли вы когда-нибудь субатомную частицу? И никогда с ней не общались? Тогда немедленно читайте рассказ!

Джон ВАРЛИ. УБИТЬ БАРБИ

Идея не столь уж фантастична: тысячи женщин добровольно идут на муки, чтобы стать… как все.

Джеймс ВАН ПЕЛТ. ЧТО УЗНАЛА УИНА

…и о чем не было известно Герберту Уэллсу.

ВИДЕОДРОМ

Почему Тим Картон пытается всех обмануть?.. Самый плодовитый кинофантаст… Котособачьи войны…

Андрей СИНИЦЫН. ЭФФЕКТ СИНЕЙ ПАПКИ

Неужели московский фантаст — реинкарнация Нострадамуса? Расследование ведет критик.

Дмитрий БАЙКАЛОВ. НА ПОСЛЕДНЕМ БЕРЕГУ

Опять «русский киберпанк»? Что-то не очень похоже…

Сергей НЕКРАСОВ. ХИПИИ-ЭНД НА ОБОЧИНЕ

А это уже киберпанк по Гибсону. Или не совсем?

РЕЦЕНЗИИ

Для рецензента нет приятнее занятия, чем прогулка вдоль книжных рядов.

КУРСОР

Осенний звездопад. Награды так и сыплются на головы писателей. По преимуществу, одних и тех же.

КОНСИЛИУМ

Легко ли ученому быть фантастом, трудно ли фантасту быть ученым… но разговор пойдет не об этом.

ПЕРСОНАЛИИ

Авторы России и дальнего зарубежья.

---

Смедли Фейвершем ухмыльнулся и пробормотал:

— Теперь в любую секунду вся материя и антиматерия в бесконечном множестве измерений Вселенной — кроме моей материи, конечно — должна, если можно применить технический термин, перещелкнуться в безразмерную сингулярность пространства-времени. И еще через наносекунду все это разлетится, творя Большой взрыв. И вот тут настанет момент, — Смедли снова ухмыльнулся, — когда я осуществлю свой дьявольский замысел.

Он жадно следил за тем, как несколько отставших фотонов и барионов спешили влиться в сжимающийся шар, увеличивая его массу. По расчетам Смедли, всего лишь 217 субатомных частиц материи и антиматерии (кроме молекул, составляющих его тело, и молекул его одежды и снаряжения) оставались во всей Вселенной вне гиперсферы. И когда эти последние частицы канут в неодолимую гравитационную ловушку, можно будет приступать.

— Чем больше, тем веселей — заметил Смедли Фейвершем, одобрительно кивая еще нескольким опоздавшим (гравитон, фермион и нейтрино), которые неслись в турбулентное кружение облака плазмы: оно теперь сжалось до диаметра 120 сантиметров. — Скоро начнется Большой взрыв. В первые две минуты объем плазменной гиперсферы увеличится, а температура уменьшится на порядок. И тогда смогут существовать простые изотопы — гелий, протий, тритий. Из этих строительных кирпичиков будет построена вся Вселенная. Если, конечно… — тут Смедли ухмыльнулся еще раз, — если моя милость не решит по-иному.

В этой ситуации почтенный читатель должен поинтересоваться: как Смедли Фейвершем мог оставаться в живых, если молекулы кислорода, необходимые для дыхания (и само собой, для ухмылок), еще не родились в космических последействиях Большого взрыва? И на чем же он мог стоять, ведь не было ничего прочного, ибо все атомные массы (кроме 189 субатомных частиц, которые еще не явились, и самого Смедли) во всех бесчисленных измерениях Вселенной уже преобразовались во всепоглощающую гиперсферу. Прилагая ту же безжалостную логику, почтенные читатели могут также поинтересоваться, как он мог видеть гиперсферу — ведь почти все фотоны Вселенной были внутри гравитационной ловушки шара, и их не могли уловить зрительные нервы Смедли.

Так вот, пусть почтенные читатели занимаются своими делами.

Но если кто злобно настаивает на объяснениях — пожалуйста. Законы, которые управляют структурой и функционированием пространства и времени в материальной и энергетической Вселенной неизбежно являются ее частью и посему существуют внутри нее. Смедли Фейвершем же помещался вне границ пространства, времени и Вселенной (отступив на три шага назад и немного влево), так что он теперь существовал за пределами пространства и времени, равно как и законов, управляющих взаимодействием материи и энергии.

Ну что, теперь вы довольны?

В животе у Смедли Фейвершема заурчало, и он вспомнил, что ничего не ел с 2193 года, который помещался теперь в шестнадцати миллиардах лет плюс-минус миллиард впереди по ходу времени. Он полез в сумку с едой и достал двойную порцию карри "виндалу", которую купил на вынос в ночном ресторане "Король карри-кебаба", что в Стоук-Ньювингтоне, сделав остановку по пути к Большому взрыву. Развернул обед и принялся задумчиво жевать карри, глядя на прибытие еще нескольких субатомных частиц. Гиперсфера уже была меньше метра в поперечнике; очень скоро должен был начаться Большой взрыв.

— Восхитительная еда, — проговорил Смедли Фейвершем, заботливо помещая вощеную бумагу обертки в вихрь на поверхности гиперсферы (всегда полезно быть аккуратным). Придирчиво стер с пальцев следы ярко-оранжевого соуса "виндалу"; тем временем молекулы воска, бумаги и остатка карри разламывались на атомные составляющие, атомы же, в свою очередь, распадались на свои субатомные черепки. — Конечно, карри "виндалу" всегда вызывает у меня изжогу и иногда — э-ак! — даже неприятности с пищеварением, — добавил Смедли, подавляя отрыжку (уничтоженное карри секунду пыталось вернуться к жизни). — Но я действительно люблю хорошее карри, а изжога меня согреет. Энтропия не появится, пока не раскрутится Большой взрыв, так что нужно временное средство для согрева. А если дело доходит до внутреннего сгорания, нет ничего лучше — э-ак! — доброго карри "виндалу", чтобы поддержать огонь в топке пищеварения… Эй, что такое?

Пока Смедли Фейвершем воспевал ресторанную пищу, Вселенная вокруг него (или, точнее, гиперсфера перед ним и немного справа) быстро сжималась. Сейчас она была семидесяти сантиметров в поперечнике и уменьшалась дальше, а несколько последних субатомных частиц в бесчисленных измерениях пространства-времени прыгали в пучину, подобно леммингам. Но внимание Смедли привлекло нечто иное: к нему на сверхсветовой скорости приближалась одинокая субатомная частица, которая почему-то казалась совсем непохожей на остальные.

Добропорядочные субатомные частицы никогда не превышают скорости света. (Они также осматриваются, прежде чем перейти на другой квантовый уровень.) Но эта одинокая частица не была ни добропорядочной, ни маленькой. Эта субатомная частица была такого же размера и вида, как очень дородный мужчина. С пузом. Она даже пыхтела, что субатомные частицы делают редко, а пузатые толстые мужчины — часто. К тому же на одежде частицы были лацканы, и к одному был приколот маленький серебряный значок в форме песочных часов с гравированным рисунком: весы Правосудия и песок Времени. Символы эти вневременны, значок известен во всех веках и тысячелетиях как эмблема Парадокс-патруля, и носят его одни лишь отважные инспекторы, которые пешком обходят районы времени. Субатомные частицы такой значок не носят. Однако объект, несущийся к Смедли Фейвершему со сверхсветовой скоростью, без сомнения, был субатомной частицей, поскольку его наружную поверхность украшала изящная надпись: Я — СУБАТОМНАЯ ЧАСТИЦА, А НЕ ЗАМАСКИРОВАННЫЙ СЛУЖИТЕЛЬ ПРАВОСУДИЯ.

— Хм-м, — промычал Смедли Фейвершем. — Ничего не могу поделать, в этой частице есть нечто странное. Абсолютно не поддается классификации. Уверен, что она — не позитрон, и убежден, что не нейтрон. Наверняка это не фермион и точно не протон, бозон или мюон. Достаточно невзрачна, чтобы быть тахионом, но по виду больше похожа на дуракиона. Может, когда приблизится, сумею идентифицировать ее по звукам, которые она издает.

— Кварк! — на ходу между двумя хрипами объявила частица. — Кварк, кварк, кварк!

— Ага! — воскликнул Смедли Фейвершем. — Почему-то мне кажется, что это — кварк. Но какая разновидность? Очарования в нем явно ни на грош. Это может быть странный кварк. Посмотрим, не смогу ли я нейтрализовать его спин.

С этими словами Смедли выбросил вперед ногу, обутую в безупречный белый ботинок с жемчужными пуговицами. Кварк громко крикнул: "ЧЕРТ!" и очень охотно плюхнулся вниз головой (возможно, это был нижний кварк) в свободное место между Смедли и сияющей гиперсферой. После этого повторил:

— Черт!

— Однако хотелось бы знать, что это за черт, — сказал Смедли Фейвершем, сдирая с новоприбывшего дешевенькую маску.

Открылось красное, свирепое, потное, с моржовыми усами лицо хроноконстебля.

— Ну-ну, — глумливо пропел Смедли. — Это же мой любимчик, плоскостопый четырехмерник Нуга Каллендер из Парадокс-патруля!

— До каких пор вы будете искажать мое имя? — вопросил дородный человек, поднимаясь на ноги и стряхивая с себя несколько пылинок (которые поспешили влить свои молекулярные массы в вихрь на поверхности гиперсферы). — Мое имя Ньюгейт Каллендер. Родители были стражами порядка и потому назвали всех моих братьев и меня в честь знаменитых тюрем: Бродмур, Пентонвилль, Ливенворт, Клинк, Форд, Колдиц, Борсталь, Бастилия и так далее. Мою дорогую сестричку назвали Лубянкой. Есть еще двоюродные…

— Прошу прощения, Ньюкасл, — злобно ответил Смедли Фейвершем. — Что тебя привело в эту часть пространственно-временного континуума? И что это за фокус с костюмом кварка?

Ньюгейт Каллендер залился краской.

— Начальство Парадокс-центра назначило меня работать в штатском. Я должен смешиваться с местными жителями в любом время-районе, который я патрулирую, и при том не выделяться. Я носил тогу в Помпее в 79 году от рождества Христова и штаны пузырями и камзол, когда занимался делом Кристофера Марло. Потом носил юбку с фижмами во времена Лондонского пожара, и…

— Погоди, — сказал Смедли. — Разве юбка с фижмами — не женская одежда?

— Женская, — признал Ньюгейт Каллендер. Он и до того был красен, но сейчас его физиономия стала такой пунцовой, будто ее несколько раз покрасили киноварью. — Исследовательский отдел действительно напортачил с этим назначением… Бывало и хуже: когда я гонялся в девонском периоде за главарем преступников, который делал фальшивых трилобитов, пришлось замаскироваться под пальму… — При этом воспоминании Каллендер содрогнулся. — Дрянь — эти трилобиты! И совершенно бесполезная дрянь.