Дмитрий Алейников - Контора

• Название: Контора
• Автор: Дмитрий Алейников
• Издательство: Армада-пресс
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-309-00067-4

Человек без протекции... Возможен ли для него деловой успех? Его удел — работа на нижней ступени служебной лестницы? Или же, свободный от обязательств, он без оглядки воспарит на самый верх? Эти вопросы ставит Дмитрий Алейников в своем новом романе «Контора», посвященном судьбам современных московских бизнесменов: менеджеров, дилеров, учредителей фирм. Но московские «менеджеры» — совсем не менеджеры и «дилеры» — все-таки не дилеры, утверждает Дмитрий Алейников. Справедлив ли такой упрек, решать читателю. Тем более что в героях романа он сразу же узнает своих знакомых, а может быть, и себя самого.

---

Борис шел, стараясь не смотреть на Роберта, шел, стараясь даже не думать о нем. Но в последний момент, когда их разделяло не более пяти шагов, последствия радиации от сервера снова вредным образом повлияли на его мозг. Мозг дал Борису команду остановиться, преградив Роберту путь, потом спросить какую-то чушь и...

И тут Борис его ударил.

Ударил и пошел прочь. Что за выходка! Что за пренебрежение правилами конспирации! Настоящий аферист должен держать себя в руках, а настоящий специалист — тем более!

Интересно, а почему Мастерков не дал ему сдачи? И вообще, что он подумал?

ГЛАВА XX

— Не трогай! — резко скомандовал Макар, когда Светка потянулась через него к требовательно пищащему телефону.

— Почему? — Она замерла с вытянутой рукой.

— По кочану. — Макар отбросил ее руку.

— Тогда выключи его совсем, чтобы не дребезжал по мозгам! — Светка обиженно отвернулась, натягивая одеяло.

Замечание было дельным. Они вчера здорово перебрали, и теперь электронный зуммер звучал совершенно некстати: отравленный алкоголем организм требовал покоя и уважения к своему «статус-кво».

Макар не собирался снимать трубку, но и отключить телефон не мог. Чтобы выдернуть шнур из розетки, требовалась энная толика решимости. У Макара решимости не было. Совсем не было. Была и вышла без остатка — сломался он. Случилось это, по сути, в тот момент, когда примчавшийся к нему домой Витек обрушил на приятеля новость о счете, выставленном Цорхия.

Не в том дело, что компаньоны одним махом потеряли вдруг все, что нежданно-негаданно заработали.

На протяжении многих лет Макар отказывал себе во многих удовольствиях, которые вполне были ему по карману, если бы не ДЕЛО, в которое вкладывалась каждая сэкономленная копейка. Он не покупал себе дорогой одежды, не ходил по кабакам, не отдыхал толком, а по большому счету, толком и не жрал: сосиски с вермишелью занимали в его рационе верхнюю строчку и даже такой изыск кулинарного искусства, как яичница, безнадежно отставал от лидера. Макар вел подобный аскетический образ жизни отнюдь не из-за патологической скупости или параноидальной увлеченности своим бизнесом. Отнюдь. Он сознательно ущемлял, ограничивал и обделял себя ради светлого завтра. Когда-нибудь, когда ДЕЛО окрепнет и встанет на ноги, начнет приносить стабильный доход, он собирался превратиться из работяги — гадкого утенка — в светского льва, облаченного в дорогую тройку от кого-нибудь из тогдашних модельеров покруче и имеющего на счету в надежном зарубежном банке ровно столько, «чтобы мало не было».

Ограничивать себя поначалу было сложно. Дело молодое: хотелось хорошо выглядеть, хотелось красиво жить, хотелось большую мощную машину, хотелось пустить пыль в глаза смуглой стройной девушке, которую Макар встречал время от времени по пути к Метро. Постепенно все «хочу» притупились, погружаясь до поры до времени в анабиоз. Макар не просто научился обходиться без многих привлекательных вещей, он даже перестал отсчитывать дни, протекавшие в этом самопожертвовании. Он перестал прикидывать, подсчитывать, загадывать: когда наконец будет можно то, то и то. Он просто ждал, как ждет своего часа индейский охотник, как ждет превращения куколка, как ждет апреля березовая почка. Когда придет время...

Витек одним неосторожным движением сломал этот кокон, разбил скорлупу, под которой укрывались от соблазнов материального мира Макаровы желания. Что произойдет с преждевременно раскрывшейся почкой, когда ударит мороз? Примерно то же произошло и с Макаром. Он уже сказал себе «пора!», уже вовсю начал вырабатывать слюну, желудочный сок и прочие секреты. Ничего страшного как будто еще не случилось: Цорхия потребовал деньги. С точки зрения Витька, ничего ужасного не случилось, а Макар уже сломался. Начинать сызнова казалось ему невозможным.

Вдобавок вот еще что. Потомственный работяга генетически был запрограммирован на то, что успех и достаток приходят не вдруг, благополучие копится годами по капельке, по зернышку, а бесплатный сыр попадается только в мышеловках. Куш, сорванный благодаря идее Витька, в эту формулу не вписывался, вернее, относился к той ее части, где замерли взведенные мышеловки. С самой первой минуты триумфального дилерства Макар ожидал подвоха. Турецкое солнце почти растопило столп этого призрака, Макар почти поверил в свою звезду, когда... когда мышеловка щелкнула-таки, прищемив хвосты двум очередным охотникам до легкой поживы.

Попавшиеся мыши ведут себя по-разному. Одни начинают пищать и метаться, другие замирают, то ли читая про себя мышиную отходную, то ли демонстрируя владельцу капкана свои покорность и кротость перед сильным мира сего. Витек задергался, Макар сник.

Дальнейший ход событий неожиданно осложнил положение, и если Витек порядком приуныл и разозлился, то на Макара эти новые напасти особого впечатления не произвели: с тем же эффектом можно пинать нокаутированного соперника.

Между тем происходило вот что.

Когда приятели приехали в магазин, выяснилось, что Цорхия ждал их не один. Вместе с ним в кабинете сидели несколько земляков. Разговор пошел с места в карьер на весьма повышенных тонах. Возможно, Макар прав, приятелям не стоило качать права и показывать кавказцам гонор. А может быть, прав Витек, полагавший, что роль невинных ягнят обошлась бы еще дороже: не встретив отпора, дружки Рината могли совсем обнаглеть. Так или иначе, в ходе продолжительной дискуссии компаньонам не удалось оспорить заявленную ранее сумму. Хуже того, размер морального ущерба господина Цорхия вырос вследствие имевшей место нервотрепки на три тысячи долларов. Витек еще спорил с пеной у рта, когда Макар уже трубил отбой, оставляя поле битвы противнику.

Девятнадцать тысяч восемьсот компаньоны «выложили на бочку» сразу. Подобная покладистость произвела благоприятное впечатление на собравшихся; кавказцы даже скостили сумму на... двести долларов. Оставалось внести еще одиннадцать тысяч. На сбор недостающей суммы приятелям отвели три дня. Спорить больше не имело смысла.

Одиннадцать тысяч поначалу не показались непомерной цифрой. Одних материалов хранилось в Витькином гараже тысяч на пять. Пять с гаком должен был заплатить на днях владелец булочной, которую недавно закончили «МИВов-цы». Полторы штуки лежало в заначках. Четыре тысячи старых долгов числилось за знакомыми и партнерами. Оставалась надежда починить и сбыть забракованные Цорхия прилавки: пусть и за полцены. В конце концов, недостающее можно перезанять — не миллион ведь!

К исходу второго дня оптимизма существенно поубавилось. За материал никто нормальной цены не давал, у всех или уже было запасено, или была возможность стащить. Кое-кто изъявил желание купить, но просил поверить в долг. Владелец булочной предпочитал называть себя свиньей, но не платить, клянчил еще неделю, чтобы собрать деньги. С должников удалось получить чуть больше тысячи. Такое впечатление, что они с булочником посетили семинар «Как не возвращать долги»: все кляли себя последними словами, каясь в своей необязательности и ненадежности. Забавно, что эти «последние слова» оказывались весьма схожи. Что же касается варианта занять деньги*, то тут компаньонов поджидал полный облом. Никто не давал больше полусотни долларов. Кто-то вдохновенно врал, что сидит на мели, кто-то признавался, что да, мол, есть кое-что на черный день, но времена нынче тяжелые и непредсказуемые, а ну как черный день наступит уже завтра?

Короче говоря, деньги не находились. На утро последнего дня приятели наскребли четыре тысячи. Еще восемьсот баксов готов был заплатить за один из сломанных прилавков земляк Цорхия. Все резервы оказались задействованными, а не набралось и половины необходимой суммы.

Витек носился шальной кометой по Москве, пытаясь найти деньги. Впервые за годы коммерческой деятельности он ощутил, как близко вращаются те жернова, под неумолимой тяжестью которых обращаются в ничто многие и многие из тех, кто вообразил, что может жить сам по себе. Не повезло, говорят о них знакомые. Пали жертвами, заключают газеты. Таких были сотни, тысячи, успевших приподняться над себе подобными, хлебнувших от благ земных, а ныне выпотрошенных, выжатых, как лимон в опустевшей чашке, или сгинувших без следа. Нормальный процесс, ничего необычного, с каждым может случиться.

Витька статистика не интересовала. Не хотел он попадать в списки безвременно перемолотых во благо уцелевших. Он изобретал, лгал, просил, требовал, унижался и унижал. Только бы расквитаться сейчас с кавказцами! А там будут новые заказы, новые объекты, новые деньги. Только бы сейчас увернуться от жерновов, отойти от них на лишний шаг!

Макар повел себя иначе. Быстро убедившись, что найти деньги ему не под силу, он занял привычную в экстремальных ситуациях позицию заинтересованного наблюдателя, предоставив Витьку полную свободу действий по вытягиванию их из трясины, в которой они увязли из-за его же окаянного «пузырька» — идеи.