Валерий Барабашов - Золотая паутина

• Название: Золотая паутина
• Автор: Валерий Барабашов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1993
• ISBN: 5-203-01438-8

Новый роман воронежского писателя Валерия Барабашова посвящен проблемам, волнующим сейчас все наше общество, — борьбе с организованной преступностью. Действие его развивается в наши дни в одном из городов средней России. Роман отличается острым, динамичным сюжетом, здесь есть все присущие детективному жанру слагаемые — убийства, погони, угон самолета и т. д. Действующие лица — сотрудники КГБ, военнослужащие, работники местного завода «Электрон», а также преступные элементы. Действие романа разворачивается на фоне сложной внутриполитической и экономической обстановки в стране.

---

— Все может быть, Иван Александрович. Я об этом думаю теперь день и ночь.

— Ну, ночью все же надо спать, — скупо улыбнулся генерал. Они поднялись уже на третий этаж, стояли у двери приемной. — А иначе, какой из вас будет работник?

* * *

Оперуполномоченные Попов и Гладышев за короткое время установили прижизненные связи погибших (в больнице от ран умерла еще одна женщина), беседовали с ранеными и железнодорожниками, но это мало что дало. Военнослужащий Тафеев, к которому ехала жена, оказался майором, служил в штабе части, категорически отрицал даже саму мысль о мести. Он был подавлен случившимся, плакал, не стесняясь своих слез, говорил, глядя на стоявший на столе портрет миловидной женщины, что жили они с Любой душа в душу, вырастили сына, который пошел по его стопам и учится сейчас в военном училище…

Уезжали чекисты от майора Тафеева с тяжелым сердцем.

Отпала версия о мести еще одной женщине: она приезжала в гости к сыну в Придонск. Кто и почему мог ей мстить? За что? Женщина лежала в больнице в райцентре, недалеко от станции Лысуха, транспортировать ее в город было опасно. Говорила она с трудом, да и рассказать ничего существенного не могла: не видела, не обратила внимания, не помнила… Тем не менее мстить ей тоже никто не собирался, в этом она была убеждена.

Оставалась судья Буканова. Ее дочь рассказала Русанову (Виктор Иванович попросил женщину зайти в управление), что Галине Андреевне конечно же могли мстить. Судьей она была принципиальной, с подсудимыми держала себя строго. Но никто и никогда прямых угроз ей не высказывал, а что у людей на уме — одному богу известно.

Виктор Иванович слушал дочь судьи, зрелую уже женщину, мать двоих детей, с заплаканными глазами и черной косынкой на голове, сочувствовал ей, пытался утешить.

…Спустя несколько дней Попов и Гладышев принесли из суда несколько дел, которые прошли через руки Букановой. Виктор Иванович внимательно читал их — и обвинительные заключения, и решения суда. Дела были как дела — и убийства, и крупные хищения с завода, и изнасилование, и хулиганство. Таких дел в любом суде — десятки, сотни. Осужденные отбывали наказание, кое-кто из них уже вернулся. Русанов вглядывался в лица на фотографиях — неужели кто-то из этих людей поднял руку на народного судью, да еще уничтожил при этом невинных людей?

Лица на фотографиях были малосимпатичны, если не сказать большего, и все же Виктор Иванович сдерживал эмоции — он не имел на них права. Нужны факты, доказательства. Он, начальник отдела госбезопасности, должен иметь прежде всего их, а его личные симпатии и антипатии к осужденным ни при чем.

Виктор Иванович решил, что нужно проверить в первую очередь тех, кто вернулся из колонии. Их набралось пятеро. Выписал столбиком фамилии:

1. Иванов А. Б.

2. Пьяных И. И.

3. Дюбелев Г. И.

4. Скворцов В. М.

5. Сидякин М. Я.

Потом позвонил в фотолабораторию, попросил старшего лейтенанта Баранова зайти, и тот скоро явился к нему в кабинет, выжидательно и спокойно смотрел на Виктора Ивановича, ждал.

Русанов положил перед ним пять фотографий.

— Нужны копии, Николай Васильевич. Сделай, пожалуйста.

Баранов сказал: «Сделаю, товарищ подполковник», забрал фотографии, ушел, а примерно через полчаса Виктор Иванович рассматривал одну из фотографий, снова задавая себе вопрос: где и когда он видел уже это лицо? Ведь попадалось где-то, это совершенно точно!

Он выдвинул нижний ящик стола, стал перебирать снимки, которых набралось уже немало за эти последние два-три месяца. Вот и митинг на площади Ленина, перед зданием обкома КПСС, где был снят его Сергей, вот какая-то группа молодежи с раскрытыми, кричащими ртами; вот еще группа — один пьет из горлышка водку, двое других смотрят на него, хохочут… Стоп! Вот же он, этот парень!

Виктор Иванович сравнил снимки: да, сомнений не оставалось, лицо одно и то же. Только на одной из фотографий парень стриженый, приготовленный уже для отсидки, а на этой — с короткой, но все же нормальной прической.

На фотографии, взятой из суда, значилось на обороте:

«Дюбелев Геннадий Иванович. Осужден н/с Промышленного района г. Придонска на семь лет по статьям 146 и 108 УК РСФСР. 12.2.82 г. Судья Буканова».

Так-так. Значит, судя по фотографии, этот самый Дюбелев — в Придонске, и занялся политической деятельностью? Уголовник и политика — ничего себе, сочетание! Правда, Дюбелев мог оказаться на площади случайно. Отчего не похулиганить, не порезвиться на свежем воздухе, тем более что есть о собой бутылка водки?!

На этот раз Виктор Иванович сам спустился в цокольный этаж здания, в фотолабораторию, спросил Баранова: почему он снял именно этих людей, с водкой? Чем они привлекли его внимание?

— Да кричали эти парни громче всех, Виктор Иванович, — сказал с улыбкой старший лейтенант. — Я имею в виду, конечно, экстремистские лозунги. Ну, и пили тут же. Словом, бросались в глаза. Как было не снять.

— Понятно. Благодарю.

Русанов вернулся к себе, еще раз просмотрел дело Дюбелева. Тип, разумеется, малоприятный — рецидивист, судим дважды. Такой может выкинуть что угодно.

Виктор Иванович вызвал Попова с Гладышевым, велел им съездить на железную дорогу, показать фотографию Дюбелева проводнице вагона, в котором был взрыв. А сам отправился домой (время обеда как раз подоспело) — пусть глянет на фотографию и Зоя.

Она, посмотрев на снимок несколько секунд, сказала уверенно:

— Нет, Витя, это не он. Того парня я бы узнала.

Неутешительные вести привезли и Попов с Гладышевым.

Одна за другой отпадали и другие «кандидатуры» — у всех оказывалось железное алиби. Неужели версия о мести ошибочна?! Голова Виктора Ивановича раскалывалась от дум.

Определенные надежды он связывал с экспертизами. По просьбе чекистов их проводили несколько, но криминалисты могли ответить лишь на технические вопросы: из чего было сделано взрывное устройство, в чем оно находилось, какая мощность заряда, из чего нарублена «начинка». Это, безусловно, очень важно, ибо дает нити дальнейших поисков, но все же эксперты не могли сказать главного — кто именно принес в вагон портфель со взрывным устройством. На этот вопрос должны были ответить они, чекисты.

…Попов и Гладышев побывали все же у Дюбеля на квартире. Генка, увидев их, переменился в лице. Но скоро понял, что ничего серьезного ему пока не грозит. Чекисты «сеяли», то есть отрабатывали свою версию среди уголовного элемента, это было знакомо по некоторым книжкам, которые Дюбель прочитал в колонии, да и в разговорах с корешами не раз говорилось о таких вот методах работы как чекистов, так и парней из угро. Загребали в сети как можно больше тех, кто мог бы выкинуть тот или иной финт, а там работали с каждым. Генка сообразил, что у чекистов никаких доказательств его вины пет, вопросы были обычные: где был в ночь с первого на второе августа? Кто может подтвердить? с кем встречался в этот вечер? и прочие. Ответы на такие вопросы у Дюбеля уже были приготовлены: он-то хорошо знал, что к нему могут прийти менты. Чекистов, по правде говоря, не ждал. Но — что в лоб, что по лбу, хрен редьки не слаще.

Чекисты также ушли ни с чем. Они не сказали ему ничего о взрыве в поезде, а он, разумеется, и намеком не дал понять, что что-то знает. Пусть ищут. А он, Дюбель, примет кое-какие меры. Щегол ни при каких обстоятельствах не должен попадаться оперативникам на глаза. Не дай бог, проговорится. Урка еще зеленый, не тертый жизнью и мало битый, за таким глаз да глаз нужен. А остальные кореша из его двора ничего не знают. Даже мать ни о чем не догадывается. Правильно он поступил, что мастерил бомбу в тайне от всех — вон как пригодилось.

Вечером он отыскал Щегла, сказал ему с глазу на глаз, что приходили из КГБ, интересовались, где он, Генка, был такого-то числа и с кем…

— Ну? — напряженно спрашивал Игорек, и губы его тряслись.

— Что «ну»? Сказал, что гулял, в кино ходил… Да ты не трясись, Игорек. Придумай что-нибудь и стой на этом мертво. Понял? Твердые показания — это, я тебе скажу, могила! Стена!

— А что там было, Геныч? В поезде?

— Ну, шарахнуло… Черт его знает, не пойдешь же спрашивать. Слышал я, что кто-то с полки упал, кто-то нос разбил…

— А-а… А мне говорили, что кого-то там убило. Женщины…

— Брехня! Не слушай ты никого. У нас наговорят — с воз и малую тележку… Ты вот что, Игорек. На-ка червонец, смотай в гастроном, еще час до закрытия. Попроси у Надьки бутылку водки, скажи: Дюбель, мол, просил. А потом придешь в скверик, за баней. Я тебя там ждать буду. Выпьем, поговорим. Усек?

— Усек, — мотнул головой немного повеселевший Щегол и умчался за спиртным.

Генка напоил его в тот вечер до помутнения, вдалбливал парню:

— Ничего страшного не случилось, если даже и отбросили копыта две-три дуры, а вякнешь где — вот! — И приставил к горлу Игорька колючее острие финки.