Рэмси Кэмпбелл - Ужасы: Последний пир Арлекина

• Название: Ужасы: Последний пир Арлекина
• Автор: Рэмси Кэмпбелл
• Издательство: Азбука, Азбука-Аттикус
• Жанр: Маньяки
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-389-01587-6

Самые страшные монстры, самые свирепые преступники, самые коварные злодеи и самые опасные происшествия — все самое жуткое и леденящее кровь — в новой антологии под редакцией Стивена Джонса и Рэмси Кемпбелла. Впервые на русском языке!

Произведения Харлана Эллисона, Томаса Лиготти, Дэвида Шоу, Питера Страуба, Джина Вулфа и других мастеров напустить зловещего туману и запугать до икоты — в ежегодной антологии серии «The Best New Horror». Двадцать восемь историй продемонстрируют вам все многообразие мира кошмаров. Не откажите себе в удовольствии пощекотать нервы и с безопасного расстояния полюбоваться его обитателями! Ну, или не очень безопасного…

---

Мальчик сам не знал, как выскочил на лесную дорогу. Крики за спиной затихали; должно быть, преследователи отстали.

Замедляя шаг, он добрался до дома. Родители все еще смотрели телевизор, и Робин старался вести себя как можно тише, пока взбирался по дереву и залезал в окно спальни.

Кровать была пуста.

Мальчика охватило ощущение падения в бездонную пропасть. Наверное, мать зашла проверить, как он спит, и обнаружила подмену. Бессмысленно делать вид, что ничего не случилось. Он открыл дверь и начал спускаться по лестнице; стекавшие по щекам вперемешку с кровью слезы оставляли во рту горький вкус.

По стенам и мебели плясали блики от телевизионного экрана, а в углах комнаты притаились глубокие тени. Лицом к телевизору, спиной к нему сидели отец с матерью и кто-то третий. Кто это? Незнакомец почувствовал, что на него смотрят, повернулся к Робину, затем обменялся взглядом с его матерью. Она кивнула в ответ, и тот встал.

Робин, как парализованный, стоял на пороге гостиной. Тот, другой, в его пижаме, приближался. Мальчик не хотел смотреть на его лицо. Некто остановился перед ним и протянул руку к горлу. Робин почувствовал, как смялась его плоть. Он вскинул руку — ее покрывали окровавленные перья. Его затрясло на краю бездны из теней. Подброшенные в воздух небрежным жестом перья медленно взлетели. Несколько мгновений они парили слабо перемигивающимися звездами в угасающем бархатном небе, а затем наступила темнота.

ДЖУДИТ Л. КОМО Жар-птица (Пер. В. Лушникова)

Джудит Линн Комо родилась в Вашингтоне, округ Колумбия, и занимается только писательским трудом. Ее интересуют старинная музыка, английские романы XVII и XIX веков, антропология и, конечно, «все мрачное и ужасное».

С 1987 года ее проза публиковалась в таких журналах и антологиях, как «Grue», «Haunts», «Twisted Night Slivers», «Dreams & Nightmares», «The Women Who Walk Through Fire», «Women of the West», «Borderlands II» и «The Year's Best Horror Stories». Ее первый роман назывался «Пейзаж с привидениями» («Haunted Landscapes»).

«Жар-птица» — это динамичный сплав детектива с триллером, от которого у вас ладони вспотеют…

Главное — концентрация внимания. Если хочешь справиться с задачей, забудь обо всем другом. Отныне я — Жар-птица, парящая над собственным пеплом.

Не обращая внимания на пот, заливающий лицо, я стою перед стеной в зеркалах, едва касаясь рукой балетного станка. Раз за разом поднимаю вверх колено и подвожу его к носу, потом очень медленно выпрямляю ногу и тяну носок к потолку.

Техника, линия, гармония и равновесие являются классическими элементами моего танца. Балет — это праздник тела, доведенного до совершенства инструмента, и торжество суровой дисциплины, благодаря которой рождается мастерство движения. Отталкиваясь от поручня и скользя к центру холодной, погруженной в тишину студии, я стараюсь думать исключительно о танце.

Как хочется сделать вид, что сейчас не четыре часа утра, я вовсе не измучена и что мне не грозят травмы из-за чрезмерных нагрузок. Встав на пуанты, делаю десяток безумных фуэте, вращений на одной ноге, от которых голова идет кругом и нарушается восприятие действительности.

Как хочется выкинуть из головы события прошлой ночи и заполнить танцем пустоту в душе.

Удерживать равновесие помогают силы света и земного тяготения. Стаккато балеток по твердой древесине пола поглощает все мое внимание. Я заставляю себя забыть, но, даже когда мое тело, преодолевая изнеможение, врывается в сферу высшего блаженства, я вспоминаю…

…всегда один и тот же сон: я бегу по длинному полутемному коридору в окружении призрачных голубых фигур. Кровь пульсирует в висках и почти заглушает звуки наших тяжелых ботинок, когда мы приближаемся к обшарпанной металлической двери в конце коридора. Среди гневных криков и шумной сутолоки дверь внезапно распахивается. (В этой части сна я отчаянно пытаюсь проснуться, настолько невыносимо зрелище, которое предстоит увидеть.) Мои пронзительные крики из сна проникают в подсознание. Я вскакиваю на ноги и просыпаюсь, охваченная слепым страхом.

Этот сон — отголосок другой стороны моей жизни. Для большинства танцоров двойная жизнь неизбежна. Прежде всего — великая страсть к танцу, но, если ты не ведущий исполнитель в труппе, всегда есть работа на полный день, которая позволяет платить за жилье и балетки.

Когда не танцую, я работаю на город в составе тактической штурмовой команды, которую полицейское управление Детройта за глаза именует «Полицией психов». Нас привлекают, если правонарушители баррикадируются. Нередко это люди с психическими расстройствами. Отсюда и прозвище.

Меня зовут Джулианна Кристина Ларкин. В танцевальной студии я — просто Джулианна, а в полицейском управлении — Шустроножка или Леденцовая Фея (клички, конечно). Первое время парни из нашей команды осложняли мне жизнь, отпуская шуточки про балерин и грубо прохаживаясь по поводу моего пола. Теперь они зовут меня Ларкин, что весьма разумно с их стороны.

Когда я выезжаю на задание, меняются снаряжение и форма одежды. На работе вместо обтягивающего трико и балеток я ношу накладки из гибкой брони, прикрывающие мои грудь, спину и область паха, и тяжелые ботинки. Паукообразные наушники двусторонней многоканальной радиосвязи позволяют нам переговариваться. Имеется разное оружие: дробовик — для огня поддержки, автоматическая винтовка М16 А-2 — для ближнего боя, штурмовая винтовка 223-го калибра — для дальнего. Обычно я ношу А-2 — относительно легкую и эффективную. Также у команды есть гидравлические домкраты для взлома запертых дверей, системы заброски баллонов со слезоточивым газом и хитроумное приспособление, стреляющее взрывными устройствами для отвлечения внимания («громовспышки»).

Служба в тактическом подразделении полиции, как и балет, требует скорости, силы, выносливости и неукоснительного соблюдения расписания тренировок. Эти две, казалось бы, разные сферы вполне сопоставимы. В них-то я и блистаю. А вот овладеть навыками общения мне пока не удается.

Юность была для меня кошмаром. Девочки, которые уже в младших классах средней школы вымахали под метр восемьдесят, чувствуют себя прокаженными. Впрочем, после целого дня в школе, где сверстники демонстративно обходили меня стороной, а то и откровенно презирали, я попадала в танцевальный класс и превращалась в лебедя — моим длинным рукам и ногам все завидовали.

— Выпрямись, Джулианна! Тянись ввысь! — рявкала из дальнего конца студии мадам Джединов, стуча своим жезлом в такт музыке. — Выгни шею! Протяни руку!

Изящество и красота танца позволяли мне быть самой собой.

На жестоких улицах центральных районов Детройта тоже можно найти изящество и красоту. Но вместо радостного танца жизни это отчаянная и невыносимо прекрасная пляска смерти…

Моим первым заданием в полиции стал тип, который забаррикадировался в бедном и полном наркоты квартале в центре города. Когда я прибыла на место, здание было пришпилено к ночному небу прожекторами и окружено вооруженными полицейскими.

Лейтенант Стивен Брофи, командир моей группы и ветеран Вьетнама, отслуживший там два срока, заявил: «Я хочу, чтобы ты держалась сзади, юная леди. Проблемы на этом задании мне не нужны. И так забот полон рот, нянчиться с тобой некогда!»

Его сомнения в моей компетентности не раздражали, наоборот, я сама испытывала опасения. Все в управлении знали, что я получила место в команде, чтобы пресечь иски против города с обвинениями в дискриминации по половому признаку. Я подумала, что смогу проявить себя, когда придет время, но в тот момент трусила, как заяц.

Прилаживая свои радионаушники, я услышала пронзительный крик, доносившийся из окна квартиры на четвертом этаже: там что-то свешивалось с подоконника. Убрав волосы под каску, я увидела, что это ребенок — младенец. Его держали за лодыжку, и тельце опасно раскачивалось в десяти метрах над унылой пустотой двора.

Малыш кричал от ужаса, размахивая ручками и выгибая спинку. У меня замерло сердце. Через несколько секунд ребенка грубым рывком втянули в окно, и он исчез из виду. Но детский плач еще долго носился эхом в холодном ночном воздухе.

— Да-да, — произнес Брофи, сделав знак следовать за ним к грузовику с оборудованием. — У нас тут маньяк, малышка.

Он вручил мне тяжеленный гидравлический домкрат, который я должна была нести во время штурма, и мы присоединились к остальным членам команды для короткого инструктажа. Сведения оказались устрашающими. По неподтвержденным данным, в триста второй квартире находится психопат по имени Ральф Эспозито. Он взял в заложники свою бывшую жену и детей. Несколько ранее в квартире раздались выстрелы, после чего из окна вышвырнули предмет, в котором опознали голову несчастной женщины. Сколько выжило детей из шестерых, предположительно находившихся в квартире, неизвестно. Ситуация быстро ухудшалась, и теперь жизнь младенца, возможно единственного выжившего заложника, находится под угрозой.