Рэмси Кэмпбелл - Ужасы: Последний пир Арлекина

• Название: Ужасы: Последний пир Арлекина
• Автор: Рэмси Кэмпбелл
• Издательство: Азбука, Азбука-Аттикус
• Жанр: Маньяки
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-389-01587-6

Самые страшные монстры, самые свирепые преступники, самые коварные злодеи и самые опасные происшествия — все самое жуткое и леденящее кровь — в новой антологии под редакцией Стивена Джонса и Рэмси Кемпбелла. Впервые на русском языке!

Произведения Харлана Эллисона, Томаса Лиготти, Дэвида Шоу, Питера Страуба, Джина Вулфа и других мастеров напустить зловещего туману и запугать до икоты — в ежегодной антологии серии «The Best New Horror». Двадцать восемь историй продемонстрируют вам все многообразие мира кошмаров. Не откажите себе в удовольствии пощекотать нервы и с безопасного расстояния полюбоваться его обитателями! Ну, или не очень безопасного…

---

— Деньги и власть, — размышлял вслух Джонатан. — Однако мне трудно представить, что даже такие мотивы способны побудить человека совершить…

— Убийство? Легко. — Хэскелл презрительно перебил друга, и на его лице заиграла горькая усмешка. — Ты можешь назвать хотя бы одного человека, чья жизнь для тебя дороже десяти миллионов? Или шести, девяти, двенадцати миллионов, потраченных на прессу и рекламу? Нет! Решить, что мужчина, женщина или ребенок должны умереть, — легко, если это принесет тебе деньги, а все вокруг будут обеспечены работой и улыбаться до ушей. Методы Конклава — классические и прагматичные. Страх — он делал подчиненных абсолютно безжалостными и лишал их всяких эмоций. Как пелось в песне голливудской сирены: «Соверши подлость, и мы сделаем тебя звездой. Но тогда тебе придется пойти на еще большие подлости».

— Сценаристы, как фокусники, сыпали разными идеями. Когда я ушел, дело стало принимать зловещий оборот. Приведу несколько примеров, чтобы ты получил более четкое представление о произошедшем. — Хэскелл говорил совершенно спокойно, словно речь шла не о человеческих жизнях, а о рыночных перспективах. В каком-то смысле так оно и было. — Итак, основа: фильм о гангстерах с романтическим уклоном. Мы организовали перестрелки и поножовщину в нескольких известных кинотеатрах. Комментаторы новостей хмурили лбы, и слухи сделали фильм блокбастером, обеспечили кассу. А помнишь споры о кровавых фильмах ужасов? Все в один голос твердили, что они женоненавистнические и сексистские! Это за ланчем придумала женщина — одна из сценаристов, с которыми я работал. Самые глупые критики поп-культуры заглотили наживку целиком и проели мозги своим читателям. Прошло более десяти лет, а эти чертовы фильмы по-прежнему популярны!

Время от времени Конклав голосует за то, что некий актер должен уйти, — они никогда не говорят «умереть». Рисуют график прибыли от фильмов за все время карьеры и извлекают последнюю, самую большую прибыль, убивая его. Например, Джон Уэйн умер от рака сразу после выхода фильма, в котором от такой же болезни умирает ковбой…[47] Смотрите последний фильм такого-то! Они — то есть мы — называли это формулой «Бабки со звезды».

— Смерть означает рост продаж, — прервал речь приятеля Джонатан. — Как в случае с Джимом Моррисоном[48] или…

— Ну, не знаю насчет Джона Леннона или Генри Фонды. Недавние происшествия, скажем история с Натали Вуд,[49] имеют признаки работы Конклава. Но черт меня побери, если я знаю точно, так ли это. Некоторое время спустя ты можешь распознать их почерк, но Конклав постоянно совершенствует методики — на случай, если посторонние люди начнут сопоставлять факты. Порой в дело вмешивается судьба. Думаю, именно так произошло с Ленноном. Иногда действуют и они. Смерть Леннона была выгодным событием, независимо от того, запрограммировал ее Конклав или сама судьба.

Джонатан промолчал.

— Опять у тебя на лице это выражение, Джон. То, о чем ты думаешь, я прокручивал в голове миллионы раз. Это холодный расчет. Ты должен выключить свои эмоции и действовать на уровне продолговатого мозга:[50] рассматривать проблему бесстрастно, как математик, решающий уравнение.

— Ты делал все это ради денег? — Внезапно Джонатан будто впервые увидел свои окна с витражами, эксклюзивный письменный стол, ковер сибарита и вспомнил все, что сам делал, желая приобрести блага. Его взгляд остановился на тысячедолларовом издании «Моби Дика», покоившемся на дорогой дубовой полке.

— Не только ради денег. Не знаю, смогу ли я объяснить, почему их предложение так меня привлекло. То есть найти разумное объяснение… — Хэскелл уронил руки на колени.

— Я не такой глупец, как ты думаешь, — без выражения произнес Джонатан. — И прекрасно понимаю, почему ты или любой другой творческий человек мог согласиться на подобное: Голливуд выдохся. Это иссохший колодец в смысле творчества. Сценарии бесконечно переписываются, чтобы дать работу менеджерам среднего звена киностудий. Смонтированные версии лент правят пиарщики, а финальные кадры диктуют невежественные зрители закрытых просмотров. Все студии тесно связаны между собой и последние тридцать лет находятся под каблуком у финансистов. Сегодня люди смотрят не кино, а корпоративные сделки. Когда-то продюсеры делали фильмы и продавали их. Сейчас все наоборот: не кино снимают с помощью денег, а благодаря кино делают деньги. Сценарий, простой, как гамбургер, превратился в формальность — одну из множества других: «звездные имена», «звездные режиссеры» и «популярность». Бухгалтеры сводят это сырье по некой формуле, как математики, и присваивают результату название «продукт». В итоге фильм, не принесший ста миллионов долларов прибыли, считается провалом. В этой жесткой системе последним оплотом истинного творчества является парень, который придумывает, как сделать шаблонный мусор успешным и убедить миллионы зрителей в том, что появилось нечто новое, оригинальное и увлекательное.

Перед мысленным взором Джонатана промелькнул абсурдный образ типичной голливудской кинобанды. Хэскелл набросал сюжет настоящего короткометражного ужастика. Решить, бред это или страшная правда, было нелегко.

— Выходит, самым креативным человеком будет тот, кто сможет незаметно руководить общественной жизнью или привлекать внимание СМИ к нужным событиям. Реальная смерть притягивает обывателей, пресыщенных людей, и сценарии надо все время усложнять, чтобы они казались убедительными и реальными. Очевидно, это вызов для любого творческого человека: в то время как «обычные» сценарии и идеи остаются невостребованными, указания сценариста Конклава должны быть предельно точными и исключать ошибку или неповиновение, абсолютными! Понимаешь? Наконец творец контролирует хотя бы одну сторону киношного бизнеса!

Сердце Джонатана гулко стучало где-то в горле.

— Скажи мне, я близок к правде? — сказал он безрадостным тоном.

Взгляд Хэскелла снова устремился к шторам.

— Таков был первоначальный замысел. Но, как и все в Голливуде, очень скоро оригинальная идея была исковеркана.

— И поэтому тебе пришлось уйти?

— Поэтому мне пришлось сойти с ума. — Последние слова превратились в долгое шипение. Очевидно, алкоголь немного успокоил напряженные нервы беглеца. — А тебя подобная работа не свела бы с ума?

Джонатан покачал головой:

— Ты — не сумасшедший. Насколько я могу судить. А я — специалист по психам. Так говорят все мои дипломы. Кроме того, Хэскелл, я не верю, что ты действительно мог кого-то прикончить. Поэтому нахожусь в затруднительном положении. Если Конклав реален, ты лжешь насчет своего участия в нем: ты — не убийца.

— А вот теперь вернемся к зловещим авто. Сценаристы — всего лишь творцы идей. Грязную работу делают изверги в белых фургонах.

— Ты боишься, что к крыльцу подъедет машина, набитая киллерами? Никто не знает, что ты здесь.

— Можешь считать это осторожностью сумасшедшего. Понимаешь, именно так я вырвался из их когтей. Бежать не имеет смысла, поэтому я симулировал сумасшествие, чтобы выскользнуть и выиграть время. А потом убедиться, что Конклав не сможет меня ликвидировать.

— После того, как ты разочаровался в… исковерканных идеях. — Слова Джонатана прозвучали зловеще и мелодраматично, и он попытался говорить нормальным голосом — с сочувствием, но не снисходительно, как это свойственно психоаналитикам.

— На самом деле изменения в политике Конклава были фундаментальными и абсолютно предсказуемыми, — объяснил Хэскелл. — Их цели стали порочными. Люди, обладающие такой властью, никогда не признают авторитетов. Я понимаю — определение их изначальных целей как «чистых» звучит ужасно, но подобрать более точное слово нельзя.

— Ну, если смотреть объективно — с практической точки зрения, — цели Конклава были, осмелюсь сказать, чисты. Чисты и бескомпромиссны. — Джонатана заворожила эта мысль.

— Но, как всегда получается в проклятой индустрии кино, им вечно было мало. Жадность побудила начать эксперименты с наркотой. Добавки в фастфуд, который покупают зрители в барах кинотеатров. Крошечные порции легких транквилизаторов, делающие человека более восприимчивым к специальным кадрам, которые воздействуют на подсознание. Первые пробы коснулись товаров — футболок, игрушек, книг, кукол. Всего. В сценарии включали множество мелких деталей, влияющих на психику среднестатистического потребителя. Цель проста — заставить зрителей покупать связанную с фильмом продукцию, подобно тому как лабораторные мыши пьют «фиолетовый номер два». Достаточно побрызгать некой жидкостью на попкорн! А самое смешное то, что программа оказалась очень дешевой. Помнишь, как масло для попкорна в закусочных заменили оранжевой бурдой из растительного масла?