Борис Комар - Векша

• Название: Векша
• Автор: Борис Комар
• Издательство: Издательство "Веселка"
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1984

Творчество  украинского  советского  писателя  Бориса  Комара   хорошо известно на  Украине.  Его  произведения  для  детей  и  юношества  получили признание  -  в  1984  году   Борису   Комару   присуждена   Республиканская литературная премия им. Леси Украинки.

---

Пошел дождик. Старик завернул отару от леса, залез с Векшей в шалаш, вынул из торбы пресный корж, круг сыру, куски жареной баранины.

Разломив надвое корж, протянул половину Векше, спросил, усмехаясь:

- Царевы харчи, небось, получше наших, пастушьих?

- Мне они в горло не лезли, - вздохнул Векша.- Отцовы - те всех вкуснее.

- Правду речешь, - согласно закивал старик.- Свой черный хлеб лучше чужих пирогов. Вот хотя бы и зверь или птица... Случилось как-то мне вепренка поймать. Кормил, лелеял, чего бы ему еще надо? Так нет же - только выпустил, сразу в лес свой улепетнул. И что бы там его ни донимало: голод, зверье посильнее, а никогда в неволю не вернется.

- Что - зверь!.. Вот я иногда думаю: ну, если уж так мне суждено, смирюсь, забуду отчий дом, мать, отца. Жить буду как придется. Но не смог... Еще пока на часах стоишь или с товарищами, ничего. А как ночь настанет, такая тоска щемящая навалится, криком бы кричал... Да если бы и из родни у меня никого не было на Руси, и тогда бежал бы к ней. Не пели для меня в Греччине пташки, не цвели цветы, не сияли звезды... И чего оно так, что своя земля всего милее?.. .

- О-хо-хо, - вздохнул болгарин.- Сказано же: по отчизне и кости плачут... Глянь-ка, где овцы, я поведаю тебе одну старую не то сказку, не то быль...

Векша выглянул из шалаша. Отара, сбившись в кучу, стояла под раскидистым дубом. К ней жались вымокшие под дождем собаки...

- Так слушай мою сказку, - начал пастух.

Давным-давно у одного князя было два сына. Когда князь состарился, то посадил на княжеский стол не старшего, как это заведено, а младшего. Говорят, будто он недолюбливал старшего" сына, потому так и поступил.

Это очень обидело старшего княжича, и он, прокляв родню, землю свою, бежал к врагу отчему, соседнему князю, и дал зарок себе никогда не возвращаться домой.

Там, на чужой земле, его хорошо приняли, князь даже дочь свою выдал за него. Роскошествует княжич, почет ему большой, уважение.

Но минуло немного времени, и он затосковал по родной стороне. Если раньше всегда был весел, улыбка приветливая не сходила с лица, то теперь ходил, опустив голову, молчаливый, понурый, если кто и заговорит с ним, ответа не услышит. Сохнул, как стебель без воды. Есть не ел, пить не пил, жена-красавица немила ему стала.

Что уж ни делал княжич-беглец! Был в том чужом княжестве в какой-то пещере необычный камень. Если кто ложился на него ниц, сразу же забывал о своем горе. Ложился на этот камень княжич и подолгу лежал на нем, но и после этого не наступало облегчение, тоска не покидала, а напротив, еще сильнее охватывала его. Но о том, чтобы раскаяться, вернуться домой, упасть отцу и родне в ноги, попросить прощения - и не помышлял.

Твердый был на слово и на дело. Видит его тоску князь, отец жены, созывает мужей мудрейших со всей своей земли, совета у них спрашивает, как отогнать от княжича те муки-страдания.

Долго думали-гадали те мужи и наконец ответствовали князю: "Много мы знаем всяких недугов: и малых, и больших, и легких, и тяжелых, но сильнее и тяжелее недуга, чем тоска по родной стороне никто из нас не знает. Немало знаем мы и способов разных, чтобы недуги те одолеть, но способа такого, чтобы эту тоску одолеть, не ведаем. Слышали, где-то в горах высоких, в лесах дремучих живет кудесник столетний, который зелья всякие знает. Спроси у него, властитель, глядишь, он и поможет в твоем горе...".

Долго гоняли-искали княжьи люди, пока нашли того седого, как лунь, кудесника.

И молвил князю кудесник столетний: "Есть у меня зелье чудодейственное, одолевающее и лихорадку, и сглаз, и головокрут, и падоног... Но одолеет ли оно тоску человека по дому родному, того не знаю, потому что зелье это всесильно лишь против лихого недуга. Если же он, недуг тот, не от злых духов, а праведный или его и совсем нет, - зелье отравой становится..."

"Вари его поскорее! - повелел сердито князь. - Не видишь разве - княжич гибнет от тоски-недуга обманного? Нечего ему по той стороне тосковать, чужая, ненавистная она ему. У меня он нашел дом родной!"

Подчинился кудесник, сварил зелье и дал его выпить княжичу. Но не успел тот и чаши от губ отнять, как встрепенулся раз, будто гад какой-то его ужалил внезапно, в корчах и муках упал на землю и околел... Умолк пастух. Векша сидит - не шевельнется. До самого сердца дошло это повествование.

- А ты говоришь - забыть родную сторону, - заговорил немного погодя старик.- Добрый сын никогда не забудет мать-отчизну, и силы нет на свете такой, чтобы она переборола в нем тоску-печаль по ней. Недаром же говорится: разлученный с любимой плачет семь лет, разлученный с отчизной плачет всю жизнь.

- Да, это так, - кивнул Векша.- Лучше быть нищим дома, чем царем на чужбине, потому что чужой огонь холоднее льда...

Целую седмицу пробыл Векша у пастуха. Тот за ним, как за сыном своим, ходил, лечил, готовил в дорогу. Полную торбу харчей наложил. Свитку свою, ногавицы подарил, шапку высокую из овчины сшил, ходаки кожаные на ноги изготовил.

- Ну вылитый болгарин! - смеялся радостно пастух, когда молодец во все это оделся.

А Векша, только раны стали подживать, помогал старику пасти отару, бурелом в лесу собирал на топливо, шалаш поправил. На восьмой день вывел его пастух чуть свет на луг, тропку извилистую показал:

- Вот так иди по ней до самого Дуная. Потом все берегом, берегом, до самого моря река тебя доведет. Возле моря город стоит. Селином зовется. В нем ваши гости, когда в Греччину и из Греччины плывут, всегда останавливаются. Может, тебе повезет, кто-нибудь из своих встретится. Но только не заговаривай с каждым встречным, среди наших тоже всякие есть: и хорошие, и плохие. Хоть ты и похож на болгарина, но речь твоя выдает, что ты чужестранец. Еще схватят, станут допытывать - кто ты, да откуда, куда путь держишь. А наш царь Петр (болгарский царь. Царствовал с 927 по 968 год. Был женат на внучке византийского императора Романа Лакапина) в дружбе с ромея-ми. Даже царицу себе взял из ромеек, царя Романа внучку. Лучше бедняков спрашивай, если что понадобится. Они тебя и накормят, и путь дальше укажут.

Поблагодарил Векша старика, поклялся вспоминать всю жизнь, как отца родного.

Хотел отдать ему те монеты греческие, что у него в поясе зашиты были, но пастух не взял, еще и обиделся:

- Спрячь, спрячь их, они тебе понадобятся. А мне, коли хочешь что-нибудь на память оставить, давай этот нож, - указал на меч, висевший у Векши на поясе.- Злые люди на разбой такое выдумали, а мне будет чем бревно расщеплять, чтобы огнем себя в стужу согреть. Тебе же он только повредит.

Отцепил Векша меч, протянул его доброму болгарину, поклонился в ноги и отправился в путь-дорогу.

Глава тринадцатая НА ДНЕПР ЗА РЫБОЙ

 Катит свои волны привольный Дунай по широкой долине. Как и на Днепре, вербы тут, осокори, яворы на берегу растут, левады, луга зеленые по обе стороны реки стелятся. Нет только на Дунае в земле болгарской ни порогов грозных, ни берегов крутых, гористых. Захочет он - в поле свернет, кус земли отхватит, пожелает - вдоль рощи зеленой проляжет, вербу пышную подмоет, на забаву с собой умыкнет.

Плывут по реке челны, ладьи, плоты - счету им нет. А еще больше прохожих-проезжих по дороге прибрежной: и днем и ночью курится она пылью от возов и скота, днем и ночью не утихает на ней гомон людской. И все то гомон понятный, как бы родной Векше.

Идет он и идет, спешит, земли под ногами не чует. Такая она ему легкая, эта дорога.

Кончились харчи, свернул к дому придорожному - купить что-нибудь поесть. Замахала на него руками, не взяла платы молодица за буханочку житного, еще и квасом напоила, ягод в шапку насыпала.

- Грех великий, - сказала, - со странника брать за харч.

Придет вечер, не хочет Векша людей тревожить, под кустом выспится, а с рассветом снова в путь.

Пришел в Селин. Город хоть и небольшой, но красивый. Подался Векша сразу же к причалу, надеясь гостей русских встретить. Судов много стояло, но своих ни одного не увидел.

Невеселые мысли начали приходить в голову: как же ему теперь море одолеть, до Днепра добраться? Может, попутчики какие встретятся - гребцом бы к ним напросился. Но как узнать - кто и куда плывет. Заговорил бы с кем-нибудь из горожан, так не знает, как и подступиться к ним.

Попал, блуждая, на торжище. Людей там, как и на киевском, - не пробиться. А скоморохов - что комарья! Ходит Векша между рядами, ко всему приглядывается, прислушивается. Глядь - в будочке, где хлеб продается, человек скучает, покупателей дожидается. Подошел, сторговал маленький каравай. Потом отважился, спросил:

- Не скажешь, добрый человек, где бы работу какую найти?

- А ты вон к тому обратись, если мошки не боишься, - показал на седобородого старика, окруженного гурьбой простоволосых голодранцев. Векша стал в сторонке, прислушался. Голодранцы требовали от старика платы за работу, а тот упирался. Больше всего наседал на него долговязый рябой мужик. Наконец старик сунул им что-то, и толпа отправилась в пивницу напротив.