Белинда Бауэр - Черные Земли

• Название: Черные Земли
• Автор: Белинда Бауэр
• Издательство: Фантом Пресс
• Жанр: Детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-86471-598-7

Стивен живет на угрюмом, насквозь продуваемом плато в самом центре Англии. Куда ни глянь, везде лишь вереск и утесник. Вечный дождь и рвущий душу ветер. Не самое лучшее место для детских игр. Но Стивен и не играет. Он пытается раскрыть давнюю тайну. Много лет назад его дядя Билли, которому тогда было столько же, сколько Стивену, вышел из дома и больше не вернулся. С тех пор в семье все пошло наперекосяк. Бабушка Стивена дни напролет стоит у кухонного окна, не замечая ничего и никого, она ждет, не появится ли вдруг на дорожке ее Билли… А Стивен мечтает о нормальной семье, о милых домашних глупостях, которых у него никогда не было. Но, узнав о трагедии, он понял, что, пока тело Билли не будет найдено, ничего в их жизни не наладится. И одиннадцатилетний мальчик вступает в сложную и опасную игру с убийцей, который даже за решеткой чрезвычайно опасен. Удивительно напряженный, наполненный готической атмосферой, обаятельный и чрезвычайно оригинальный детектив Белинды Бауэр получил в 2010 году «Золотой кинжал» и еще три престижные детективные премии.

---

Вздрагивая от скрипа шагов внизу и поплотнее заворачиваясь в одеяльный кокон, Стивен узнал об убийцах больше, чем следовало бы в его возрасте.

Он узнал, что преступники бывают организованные и неорганизованные; преследующие свою жертву подолгу и совершающие преступление случайно, под настроение. Он читал о задушенных щенках и расчлененных кошках, о моббинге[4] и его жертвах, об эксгибиционизме, о сумасшедших хакерах и анатомическом вскрытии.

Запойное чтение дало двойной результат. Во-первых, читательский возраст Стивена подскочил в течение полугодия с семи лет до двенадцати — это выяснилось во время очередной школьной проверки; во-вторых, Стивен понял, что маньяки, подобные Арнольду Эйвери, действуют весьма методично. И следовательно, Эйвери, если только он не исключение из правила, должен помнить убитых достаточно хорошо.

Все жертвы выбирались Эйвери неслучайно, и даже если он не знал имен и фамилий во время убийства, то потом узнавал их из газет.

За пятнадцать минут бесплатного Интернета, предоставляемых ежедневно школьной библиотекой, Стивен успел найти только пару репортажей о суде над Эйвери. Согласно репортажам, Эйвери узнал имя Ясмин Грегори из «Брэкнелла и окрестностей»: Ясмин преподносила букет уродливых оранжевых лилий принцессе Анне. Фотографию Ясмин, присевшей в реверансе, позднее нашли в доме, где проживал Эйвери со своей вдовствующей матерью. Там же, в коробке из-под обуви, обнаружились и остальные газетные вырезки, в которых родители умоляли сообщить о местонахождении ребенка, и желтые детские трусики с блестящей вышивкой «Вторник». Трусики были тщательно выстираны. В репортаже упоминалось, что Эйвери «не выносил физиологических выделений».

В репортаже говорилось и о том, что Ясмин оставалась жива по меньшей мере два дня. Стивен поискал еще и нашел фотографию Ясмин в васильковом платье — светловолосая щербатая девочка с легким косоглазием. Снимок обрезали так, что Ясмин была в кадре одна, но видно было, что одной рукой она обнимает собаку, оставшуюся за кадром.

Стивен поежился, несмотря на стоявшую в школьной библиотеке духоту.

Ясмин Грегори, обнимающая большую белую собаку. Ясмин Грегори, которую наверняка дразнили в школе из-за ее косоглазия, и это было ее самой большой неприятностью. Ясмин Грегори, не вернувшаяся домой во вторник и убитая только в четверг. Стивен поспешно выключил компьютер.

А сколько Билли оставался в живых?

За спиной раздался голос библиотекаря:

— Выключать компьютер нельзя, ты разве не знаешь? Надо завершить сеанс. Я перестану тебя пускать, раз ты не соблюдаешь правила.

— Извините, — пробормотал Стивен.

Он медленно зашагал домой. Его разум бурлил.

Попирая все законы общества, с фантастической легкостью ускользая от правосудия, преследуя слабых, беззащитных и доверчивых, Эйвери пронесся мимо, вырвав чеку из его семьи и даже не остановившись посмотреть на последующий взрыв.

Разум Стивена мог осмыслить преступления, совершенные Эйвери, лишь частично. Он понимал все слова, которые читал, но, когда начинал обдумывать их, сама суть ускользала, слишком страшная и лишенная логики. Эйвери играл по каким-то иным правилам — у нормального человека они не укладывались в голове. Это были правила из другого мира.

Однажды — случайно — Стивен краем глаза узрел этот мир и похолодел от увиденного.

Миссис Джеймс принесла на географию фото Млечного Пути. Когда она показала на этом снимке их Солнечную систему, Стивена точно подбросило в воздух. Какая крошечная! Какая ничтожная! И где-то в этом световом пятнышке крутилась точечка-планета, а на ее поверхности суетились крохотные ничтожные существа.

Что удивительного в том, что Эйвери творил то, что творил? Что значил его поступок для Вселенной? Это он, Стивен Лам, оказывался в дураках, пытаясь выяснить, что же случилось с одним из микробов, проживавших когда-то на планете-точке внутри светового пятнышка! Кому было до этого дело? А Эйвери, напротив, работал с большими масштабами. Он понимал, что истинная ценность человеческой жизни — ничто. Отнять или не отнять ее — какая разница? Совесть — лишь искусственно возведенная преграда на пути к удовольствию. Страдание столь мимолетно, что можно замучить миллионы детей в одно мгновение космического ока.

Уши и щеки закололо от ужаса. Казалось, что-то чуждое пробралось в мозг и теперь пытается оторвать от реальности и зашвырнуть в черный океан небытия. Стивен поднял глаза и обнаружил, что миссис Джеймс и одноклассники смотрят на него с насмешливым интересом. Стивен так и не узнал, что он пропустил и чем вызван этот интерес; впрочем, ему было наплевать. Он просто порадовался своему возвращению в нормальный мир.

Отчасти поэтому Стивен не стал никому рассказывать о письме. Написать маньяку — это похлеще, чем писать поп-звезде или футболисту. Он писал призраку. Санта-Клаусу. Инопланетянину. Человеку, которого нет.

Он писал дьяволу, взывая о милосердии.

Но, прочитав это все и пережив на уроке географии погружение в астрал, Стивен полагал, что он знает об Арнольде Эйвери достаточно.

И он не сомневался, что Эйвери прекрасно понял, о чем речь. Что-то заставило убийцу солгать. И пожелание удачи выглядело более чем подозрительно. Стивен решил докопаться до истины.

«Удачи вам» — эти слова, похоже, не означали окончательного отказа. Стивен никогда не изучал семантики, он и слова-то такого не слышал, но письмо Эйвери оказалось отличным введением в материал. Миссис О'Лири осталась бы довольна его логикой.

Стивен, хоть и жил в Сомерсете, неотесанной деревенщиной вовсе не был. У него имелся диск Эминема, и он посмотрел целую кучу нашпигованных убийствами голливудских боевиков. Полагаясь на опыт этих странных людей из странного мира, Стивен сделал вывод: окончательный отказ должен звучать по-другому. «Больше мне не пиши, ублюдок» или «Отвали», что-нибудь в этом роде. Что такое ирония, Стивен тоже не знал, но что-то в этом листке заставляло почувствовать — эти два слова означали вовсе не то, что призваны означать.

На третий день Стивен решил, что «Удачи вам» переводится как «Ты смелый парень». На пятый — «Я восхищен твоей попыткой добыть информацию». На седьмой — «Попробуй еще раз».

9

Весна взяла отгул, и Барнстепль, залитый дождем, превратился в хаос, с каким не справился бы даже самый умелый градостроитель.

Порывистый ветер швырял пригоршни воды прохожим в лицо, широкая грязно-бурая река казалась нагромождением волн. Даже магазины на главной улице словно попали в осаду, съежившись в своих обветшалых викторианских фасадах. На пороге «Маркса и Спенсера», временно приютившего полосатые новинки сезона, одноногий пьянчужка выкрикивал: «Кому сраный „Большой выпуск“![5]»

С висячих клумб капало на мокрых и без того покупателей, лепестки примул и зимних анютиных глазок жались к листьям или отрывались под собственной тяжестью.

Стивен понимал, каково им. Ветер прибивал ко лбу челку и забирался под воротник. Бабушка не одобряла бейсболок, а носить смехотворную желтую, похожую на зюйдвестку шляпу — как у Дэйви — Стивен отказывался. Он пытался втиснуться под зонтик Летти так, чтобы это не очень бросалось в глаза.

На самой бабушке был прозрачный синтетический шарф, завязанный под подбородком. Как правило, человек успевает надеть подобные вещи пару раз — потом они рвутся или теряются. Бабушка носила шарфик с тех пор, как Стивен себя помнил, — а может, и дольше. Он знал, что по возвращении она аккуратно просушит тряпицу, разложив на батарее, а потом свернет в рулончик, как сворачивают ленты, и перевяжет эластичной тесьмой, чтобы не болтался в сумке.

Когда последние кроссовки Стивена, отслужив свое, отправились в мусорный контейнер, бабушка очень жалела, что не успела вынуть «вполне еще годные» шнурки.

Летти порылась в сумочке, вытащила список и принялась хмуро изучать его. Мимо, толкаясь, сновали люди.

— Так, — сказала она, — мне надо к мяснику, на рынок и в «Банберис».

До Тивертона было ближе и легче добираться, зато в Барнстепле был «Банберис».

— И что тебе нужно в «Банберис»? — с подозрением осведомилась бабушка.

— Хочу купить нижнее белье. — Стивен заметил, что голос у матери сделался напряженным.

— А что, старое уже не годится?

— Ma, я не собираюсь это сейчас обсуждать. — Летти улыбнулась одними губами. Голос ее уже почти звенел, вот-вот сорвется.

Бабушка пожала плечами — дескать, если Летти охота транжирить деньги на исподнее, это ее дело.

Летти убрала список в сумочку и повернулась к Стивену:

— А ты пойди с Дэйви, пусть он купит себе на день рождения что захочет. Встретимся в половине первого.

Дэйви просиял.

— В кафе?

— В кафе.

Бабушка, стоявшая позади Летти, решила все-таки высказаться: