М. Томара - Бабек

• Название: Бабек
• Автор: М. Томара
• Издательство: Журнально газетное объединение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1936

В настоящем издании представлен биографический роман о Бабеке (ок. 798 или 800–838), предводителе антиарабского народного восстания в Азербайджане и Западном Иране.

---

В северо-западных областях Ирана, в Азербайджане, в Арране, Мукане, Гамадане, крупных феодалов было мало, и многие из них погибли во время войны, зато был многочислен класс мелких помещиков-крепостников, дехканов. Часть их оказала арабам сопротивление, земли их были завоеваны и стали государственной собственностью, на крестьян был наложен оброк и подушная; часть же дехканов предпочла покориться без боя и заключить мирные договоры на условиях уплаты дани. Впрочем и там, где дехканы потеряли свои земли, они приспособились к новому строю. Арабы-завоеватели, большей частью из кочевых племен, были неграмотны, незнакомы ни с земледелием, ни с ведением каких-либо книг и отчетностей, не знали к тому же языка подвластных им народов. Дехканы перешли в мусульманство и стали посредниками между населением и новыми хозяевами; из них набирались агенты по сбору оброков и податей, счетоводы, управители селений.

Таким образом, в этих областях положение крестьян ухудшилось. Где действовали договоры, им приходилось нести двойное бремя: выплачивать дань арабам и нести обычные повинности своим дехканам; там, где земли стали государственными, помимо уплаты хараджа и подушной правительству, им приходилось выносить всяческие утеснения и вымогательства со стороны сборщиков. Если по местным условиям харадж взимался деньгами, с крестьян требовали уплаты полновесным серебром, между тем как в обращении были почти исключительно старые потертые монеты сассанидских времен; если харадж взимался в виде части урожая (половина с орошенных естественно и четверть или треть с орошенных искусственно земель), сборщики обвешивали и обмеривали крестьян при приемке продуктов и кроме того прижимали их тем, что не позволяли расходовать ничего из урожая, пока он полностью не собран и доля правительства не выделена.

Самый взнос платежа являлся поводом к унижениям и оскорблениям. Установился, например, обычай: после того, как плательщик опускал деньги в руку принимавшего платежи, прислужник последнего ударом кулака в шею выталкивал крестьянина из комнаты. Впрочем и дехканам и старшинам, ответственным за сбор налогов с своих селений, жилось не сладко. Если платежи не были собраны и внесены полностью к сроку, арабские чиновники подвергали их истязаниям: подвешивали им на шею тяжелые камни или кувшины с водой, выставляли голыми на полуденное солнце, заставляли часами стоять на одной ноге и т. д.

Чем дальше, тем больше ухудшалось положение крестьянства. Когда халифов, живших в Медине и опиравшихся на мединских землевладельцев, сменили халифы дома Оммайядов, ставленников арабской родовой знати, перенесших столицу в далекий Дамаск, — положение крестьянства Ирана стало невыносимым. Арабская знать требовала денег и денег, халифы осыпали ее золотом, и миллионы, стекавшиеся в Дамаск, расходились тут же на подачки знати, на роскошь двора, на постройки дворцов и мечетей. В провинции ничего из этих богатств не возвращалось. В странах, где земледелие основано на искусственном орошении, халифы не тратили ничего на прорытие каналов, на очистку их, возлагая эту работу на само население, а нередко одно только поддержание уже существующих каналов требовало от крестьян половину их рабочего времени.

В непрерывном стремлении увеличивать доходы с иранских областей халифы придирались ко всякому поводу, чтобы возбудить против феодалов и дехканов обвинение в нарушении мирных договоров. Тогда население какого-либо феодального поместья признавалось мятежным, посылались войска для его «усмирения», движимость побежденных отбиралась как военная добыча, земли поступали в казну, а с крестьян, ограбленных войском, выколачивались немедленно и подушная и харадж.

И все более и более усиливались в крестьянстве Азербайджана, Аррана, Гамадана, прикаспийских провинций, Хорасана древние мечты и надежды на возвращение золотого века, когда не будет господ и не будет налогов; не забытое еще учение Маздака о свободной земле все сильнее овладевало умами. Один из основных элементов древних анимистических верований крестьянства, мало затронутых религией Зороастра, — вера в переселение душ — окрыляла их надежды на то, что скоро придет время, когда душа доброго царя Ширвина, прошедшая через многие воплощения, вселится в могучего вождя, который избавит их от ужасов голода и унижения.

Но недовольство правлением Оммайядов царило не только у иранских крестьян. Недовольны были и жители городов, как Куфа, Басра, расположенных по нижнему течению Тигра и Евфрата, в области, называвшейся Савад. Арабы, завоевав Иран, создали тут два военных лагеря: Басру у Персидского залива и Куфу на Евфрате. Эти лагери разрослись скоро в большие города, и поселившиеся в них воины, разбогатевшие от грабежа, занялись прибыльной торговлей с Дальним Востоком, издревле поставлявшим свои товары в Персидский залив.

Торговля умножала богатства жителей этих городов, но политика Оммайядов тормозила дальнейшее развитие этой торговли. Ежегодное выкачивание из самого Савада многих миллионов, пренебрежение к ирригации, приводившее в упадок земледелие, понижало покупную способность населения восточных провинций. Беспрерывные войны, которые вели Оммайяды с Византией на суше и на море, закрывали торговой буржуазии Савада выход к Средиземному морю, делали рискованной, а то и невозможной торговлю с Европой и с самой Византией. Наконец, ее раздражали и разоряли постоянные наборы в войско, которым подлежали мусульмане. А строгие правители Савада не допускали уклонений от этой повинности. Когда жители Куфы вздумали отказаться от похода в далекие страны, правитель, присланный халифом Абдал Меликом, Хаджадне об'явил, что уклоняющихся постигнет смертная казнь, и эта мера не оказалась пустой угрозой.

Еще большее недовольство царило среди иранских феодалов, привыкших играть первую роль при дворе Сассанидов, занимать командные посты. Если они сохраняли свою старую веру и не переходили в ислам, то считались неполноправными гражданами, платили подушную; если же, благодаря мирным договорам, они сохраняли свое положение во главе округа или области, то ежечасно рисковали оказаться мятежниками и лишиться всего; если же они принимали ислам, то приходилось записываться клиентом (мевла) и становиться в подчиненное положение к патрону — арабу. Правда, богатому и влиятельному феодалу удавалось обычно избрать своим патроном самого халифа, все же и такое подчинение оскорбляло их гордость.

Была еще одна группировка, арабского происхождения, которая ненавидела Оммайядов и их опору — арабскую родовую знать, группировка опасная и энергичная: то были многочисленные потомки родственников Мохаммеда, ветвь его дяди Аббаса и ветвь одного из его двоюродных братьев, Али, мужа его дочери Фатимы. Они считали себя обойденными Оммайядами, считали, что престол халифов принадлежит по праву им, сынам дома Гашима. Из них потомки Аббаса были очень богаты, кроме того эту группировку поддерживала буржуазия Савада, которая финансировала широкую пропаганду, развитую ими в провинциях, с лозунгом «долой нечестивых Оммайядов, убийц сынов дома (пророка), угнетающих народ и нарушающих законы ислама». И пропаганда имела громадный успех. Крестьяне возлагали надежды на восстание, которое облегчит их положение, иранские феодалы рассчитывали вернуть себе первое место в государстве, торговая буржуазия Савада надеялась на переворот, который откроет ей торговые пути на запад и поднимет производительные силы страны и покупную способность населения.

Этой пропаганде удалось сыграть решающую роль, когда на дальнем востоке халифата, в Хорасане, выступил с проповедью в пользу сынов дома Гашима сын седельника, иранец Абу Муслим. На зов его откликнулись сотни тысяч; вся масса иранского крестьянства стекалась под черное знамя пророка, развернутое Абу Муслимом. Популярность его была огромна; многие иранцы самого Абу Муслима считали воплощением Ширвина, тем спасителем, который пришел дать угнетенным свободу и землю. Деньги на вооружение, на транспорт давала буржуазия Савада. Примкнули к движению и иранские феодалы. Их по существу реакционные стремления в данное время имели одну и ту же цель, что и стремления крестьян и буржуазии, имели одного и того же врага — арабскую родовую знать и ее ставленников Оммайядов. Опытность феодалов в военном деле давала им значительное преимущество перед остальными приверженцами Абу Муслима, который поддался их влиянию и ничего не предпринимал без совещания с ними. Хорасан изгнал арабов; войска Абу Муслима лавиной прошли по территории Ирана, уничтожая сторонников правительства, вторглись в Месопотамию, разгромили войско халифа Мервана II, которому удалось бежать в Египет, где вскоре он был убит. За немногими исключениями был истреблен весь род Оммайядов и вместе с ними все их приверженцы. Всего, по свидетельству арабских историков, погибло до 500 тысяч человек. На престол халифов взошла «богом благословенная» династия Аббасидов, которая должна была принести счастье и благополучие всем классам, боровшимся за нее.