Юрий Самсонов - Глагол времен

• Название: Глагол времен
• Автор: Юрий Самсонов
• Жанр: Научная Фантастика

---

Способ, конечно, держался в секрете, но Хинократ, вероятно, рассчитывал добром или худом выведать этот секрет.

Однако, хотя Птоломей сделались живыми египетскими богами, для египтян и они, и Хинократ оставались иностранными захватчиками. Если Хинократ в самом деле узнал тайну храмов, его должны были прикончить египтяне — большие мастаки по этой части. Если же не узнал, его, скорее всего, придушили по приказу Филадельфа — чтоб не подрывал престижа: никак нельзя было допустить, чтобы широко разрекламированное дело сорвалось из-за неумелости грека-строителя па глазах мастеровитого населения!

В том же III веке до и. э. в Китае жил император Ципь Шпхуанди. пуще всего озабоченный вопросами личной безопасности. Это при кем началось строительство Великой стены, а собственный его дворец имел ворота, не позволяющие пройти вооруженным людям.

И замысел Хинократа, и загадку ворот объясняют применением магнита, и в том, и в другом сомневаются: "Небольшой кусок магнитной руды легко притянет к себе стальную иголку или перо, но не удержит даже стограммовую гирьку. И как бы ни был велик магнитный камень, он все равно не мог бы удержать тяжелую статую Арсинои или остановить вооруженного врага в воротах", — пишет один наш современный автор. И правильно пишет. Пускай применялся даже искусственный магнит, который намного сильнее природного.

Однако и то, и другое становилось вполне возможно в случае применения электромагнита.

Электромагнит Старджена — ближайший современник громоотвода и вольтова столба. Один из' первых его экземпляров, изготовленный Джоулем, 'при собственном весе 5,5 кг, мог удерживать больше тонны груза. Древним обладателям громоотвода и "батарейки" можно было также без особого труда сделать и этот короткий шажок — и очень похоже, что они его сделали.

Точность хроник Древнего Китая общепризнана. Стоит ли позволять себе в ней сомневаться ради личного удобства?

Замысел Хинократа был слишком ответственным — не тот случай, когда можно морочить кому-то голову или схалтурить: речь шла о собственной голове архитектора, его судьба зависела от исполнения замысла, несомненно основанного на технических находках египтян.

Если бы речь шла о левитации — проявлении телекинеза, на которое, как уверяют, способны иные йоги т. е., если бы жрецы взлетали на "моторе" волн, Хинократ с этим и связываться бы не стал: статую уж вовсе не научишь левитировать. Необходимо участие техники; при наличии электромагнита жрецу бы ничего не стоило взлететь, надев предварительно под хламиду, например, железные штаны!..

Наверное, бесполезно искать в египетских храмах провода и рубильники. Контакт мог быть замкнут вполне неожиданным образом — хоть при помощи точно отмеренной дозы соленой воды, влитой в неприметное отверстие, — и тогда понятно, почему жрец не висел под потолком в течение всей службы, а возносился в заданный момент, не валился, как клоун, а совершал благопристойную мягкую посадку. В долине Нила сохранилось достаточно храмов, которые стоило бы обследовать толковым инженерам, не ища лишь знакомого и ожидая неожиданного.

И все-таки слабовата, произвольна у автора аргументация, что он с прискорбием сознает. Да, между вольтовой батареей, электромагнитом и машинами Фарадея в Европе лежит всего тридцатилетний промежуток, египтяне и вавилоняне обладали достаточными знания-, ми, располагали более чем достаточным временем, не говоря уж о способностях, чтобы того же достигнуть, но из этого вовсе не следует, что достигли фактически! А только то, что могли — или могли бы достигнуть. Прямых же доказательств пет, существуют только отдельные признаки — почти что призраки…

Бесполезно основываться на сослагательном наклонении. Могли сравняться с Майклом Фарадеем, могли и превзойти Фарадея — в конце концов Герц тоже его современник. Кому сделалось доступно электричество, не запретны все способы его применения. Клеопатра каталась бы па персональном трамвае и вела лирические разговоры с Юлием Цезарем по междугородному телефону, феодал бы смотрел по телевизору репортаж о ходе посевной в его владениях на голубом Ниле. Где же у древних турбины, линии электропередачи и связи и прочее оборудование — ведь все это тоже могло бы у них быть, а вот почему-то не было!

Но. кстати, почему не было? Что препятствовало?

Отсутствовала потребность? Но все древние государства испытывали колоссальную потребность в скорой и надежной связи, от радио, телефона и телеграфа там только дурной бы отказался, читайте, как было поставлено почтовое дело у персов! А военное дело? Примени электричество — осаждающие посыплются со стен, как ошпаренные, не надо расходовать кипящую смолу!

Войны именно и виноваты? А Европа спокойно жила в 1800 году, когда был изобретен вольтов столб? Египет знал периоды стабильности — такие длительные, каких Европа, кажется, вообще никогда не видала.

Так почему же не было сделано коротенького шага к электромотору, не говоря обо всем прочем?

Причина одна, и она нам прекрасно известна: в древних обществах наука не имела никакой возможности развиваться, находилась в смертоносных удушающих условиях.

Средоточием науки был храм. Но он же был ее тюрьмой.

Секретность здорово вредит науке нынче. Как же она вредила в древности, когда вся наука была засекречена, когда научными сведениями нельзя было обменяться не только с соседней страной, а с соседним храмом, ежели он посвящен другому богу!

Для развития европейской науки об электричестве потребовались усилия ученых многих разных стран, объединённость и доступность информации, всеобщий интерес к проблеме — даже светские дамы и монахи принимали участие в увлекательных опытах, трудилась, можно сказать, вся Европа, частично Америка, без таких международных массовых усилий не знать бы нам ни электролиза, ни электромотора…

Древность знала только изоляцию — одного этого довольно, чтоб прогресс науки прекратился. Действительно, усилия ученых каст были направлены не па приобретение новых знаний, а на консервировании прежних. Межкультовая конкуренция усугубляла дело, секретность становилась самоцелью. Ограничить круг посвященных, обработать их психологически при помощи странных жутких обрядов, чтобы навеки отбить охоту к болтовне, зашифровать сведения, до самых пустяковых, тайными знаками, требующими специального изучения, на которое у иных уходила вся жизнь.

Нет приобретения — неминуемы утраты. Отсутствует развитие — развивается упадок. Даже внутри жреческого сословия число по-настоящему знающих должно было сокращаться от одной только возрастающей трудности и длительности освоения знаний. До вершин успевало добраться вес меньше людей в каждом следующем поколении, старость, болезни, несчастные случаи, мятежи и нашествия неприятеля вели к потерям, которые некому было восполнить, и они становились необратимыми. Научные документы погибали не только от порчи, пожаров и наводнений, но н от попыток укрыть их, сохранить так надежно, что после никто никогда не найдет.

Ослабленные позиции легко захватывал религиозный обскурант, корыстный невежда, наука, как под лед, уходила под их власть, вырождалась, вымирала, утрачивалась.

Так не глупо ли вели себя эти мудрые халдеи а египтяне со своей изоляцией, секретностью и. прочим, не знали разве, что это — прямая дорога к гибели? Не могли ведь не знать. Слишком были умны. Слишком опытны. Почему бы им не вести себя подобно афинянам времени Платона, что радовались знанию самозабвенно, поглощали его жадно, приветствовали новые идеи — даже торговали ими: идею, Tie сулящую никакой практической пользы, можно было продать за хорошие деньги — представьте, находились покупатели!

Но усмешкой встречали на берегах Хиддекеля и Нила приезжих молодых эллинов, жаждущих знания, требующих знания, выпрашивающих знания.

Это ведь для нас эллины — древние. Для египтян они были новорожденным народом, симпатичными веселыми щенками, не обученными самому необходимому- осторожности, не замечающими очевидного!

Да, в древности науку уважали. Но ее вдобавок боялись. И ее смертельно ненавидели! В чем кое-кому из греков скоро пришлось убедиться на собственном опыте.

Надо осторожнее применять европейские мерки: история древней науки — это не только древняя, это другая история. Наука была вынуждена окружить себя крепостной стеной, и наилучшей крепостью оказывался храм — тюрьма древней науки.

… И все-таки иногда разжимались эти скупые уста! Лучшим из греков — Пифагору, Солопу — сказано было такое, над чем мы по сей день ломаем голову.

Восток не пожелал научить их всему, что знал сам, не пожелал и предостеречь — возможно, в этом была своя мудрость.

Эллины были молодым народом древности; молодость и старость извилисто и прихотливо переплетались в Древней Элладе, давая самые причудливые созвездия и соцветия, не зря мифотворцы, почти по Мичурину, так охотно сочетали то, что в природе сочетаться не могло — в образах кентавров и минотавров!