Серж Лу - Легенда о механизме

• Название: Легенда о механизме
• Автор: Серж Лу
• Жанр: Прочий юмор

---

- Но я не хочу умирать! - закричала Глория. - Я тоже... Но взгляни на эти рожи! Персиваль указал на бандитов, окруживших лимузин. - Я не вынесу пыток! - с пафосом сказал он и попытался раскусить ампулу. Ампула не раскусывалась. - Ты трус! - вскричала Глория. - Трус, ничтожество, плохиш! Распахнув дверцу, она вытолкала несчастного Персиваля на асфальт. Персиваль тут же заполз под машину и притворился мертвым. Бандиты окружили лимузин с радостным гоготом. Глория гордо вышла, к ней тут же подкатил разболтанный "фольксваген", за рулем которого сидел Лино Труффино. Это был тонко рассчитанный ход: старая колымага вряд ли могла привлечь внимание полиции. - Молодцы! - похвалил Лино бандитов. - Толкайте бабу в багажник! Мафиози накинулись на гордую девушку, быстренько сложили ее втрое, и сунули в узкий багажник "Фолькса". Лино Труффино развернул машину и дал полный газ. Глава 12 ВТОРОЕ ПОХИЩЕНИЕ ГЛОРИИ На стол главы мафии Джимми Брэди легла только что расшифрованная депеша от Труффино: "Птичка в клетке". "Какой славный негодяй этот Лино! - мелькнуло в голове босса. - Повышу-ка я ему зарплату!". Босс радостно потер руки. Тем временем "Фольксваген" мчался по шоссе в сторону города. На поворотах из багажника доносилось легкое громыхание. "Утряслась, милашка!" - думал Лино и машинально все жал и жал на педаль газа, не замечая, что "Фольксваген" давно уже превысил свою предельную скорость и медленно приближался к сверхзвуковому барьеру. Автомобиль пулей пронесся мимо полицейского поста. У полицейских вытянулись лица. - Черт побери! - сказал один другому, когда рев "Фолькса" затих вдали. - Будь я проклят, если в этот драндулет не впихнули турбореактивный двигатель! Между тем негр Абу с нукерами исполнял зловещий замысел Аль-Гаруни. На шоссе по ходу "Фольксвагена" выкатили огромный рефрижератор и раскрыли задние дверцы. Фургон рефрижератора с приглашающе распахнутой пастью встал посередине шоссе. Оставшиеся боковые проходы заперли две танкетки. Оглядев получившееся сооружение, Абу удовлетворенно проурчал: - Кяфир сам заскочит в мою мышеловку! Так оно и произошло. Лино Труффино на той чудовищной скорости, с какой несся автомобиль, не успел среагировать: взвизгнув лохмотьями автопокрышек, "Фольксваген" влетел в фургон. - Аллах акбар! - нукеры захлопнули дверцы и рефрижератор помчался к городу. Сидя в темном салоне "Фольксвагена" Лино Труффино дрожащими руками включил рацию и доложил боссу о случившемся. Ответ не заставил себя ждать: "Приказ по мафии. Лино Труффино за проявленную халатность лишить зарплаты на месяц, перенести отпуск на зимнее время, проработать на общем собрании. Босс". Услышав приказ, Лино глухо зарыдал и уронил голову на руль. Глава 13 ТРЕТЬЕ И ПОСЛЕДНЕЕ ПОХИЩЕНИЕ ГЛОРИИ Рефрижератор с эскортом приближался к южным предместьям. Внезапно в ослепительно-синем небе мелькнуло что-то еще более ослепительное, наподобие ракеты. Ракета с ревом и грохотом вонзилась в асфальт перед самым кортежем и исчезла в образовавшейся воронке. Рефрижератор остановился. Люк передней танкетки открылся, над ним замаячило лиловое лицо Абу. Из воронки неслись шипение и треск, потом появилась коническая голова, напоминавшая кроватный набалдашник. Завращались глаза-телескопы, брызгая солнечными зайчиками в линзах, и вдруг остановились на Абу. Лицо Абу из лилового стало серым. - О, проклятые механизмы! - прогудело чудовище. - Грязные, ничтожные механизмы! Сделали такой крепкий асфальт!.. Абу втянул голову в плечи. Чудовище завозилось в воронке, вылезло с кряхтеньем. У него было металлическое, длинное, в пятнах окалины тело. - У-у! - загудел монстр, Вышедший Из Асфальта. - Где прекрасная Глория? Доктор велел похитить Глорию. Я похищу. Я люблю доктора. Он смажет меня маслом. У, добрый доктор, великий доктор! Чудище схватилось за бока и закачалось в религиозном трансе. - А-а-а!! - вдруг завопил Абу, нырнул в люк и немедленно завернул запорную гайку. - Гарун-бей! Гарун-бей! - Он схватился за переговорник. - На нас напал ифрит! - Что-о? - взвизгнул репродуктор. - Гнев аллаха поразил нас! Джинн из преисподней явился за Глорией! - Вах-вах-вах! Сквернавцы! Нечестивцы! Газават, газават! - закашлялся Гарун-бей.

Чудовище между тем перелезло через танкетку и проникло в фургон, не прибегая к посредству дверей. Из чрева фургона донеслось гудение: - У-у, проклятые механизмы! У, какие крепкие стены! Доктор, доктор! Вот, я похищаю для тебя Глорию!.. У, проклятые гнусные механизмы! У, как они сложили прекрасную Глорию втрое! Чудовище появилось в проломе рефрижератора. Бездыханную Глорию оно прижимало к стальной груди. - Газават! - завопил Абу из недр танкетки. В смотровой щели появилось дуло базуки. Выстрел! Ракета ударила чудовище в спину, отрикошетила и взорвалась далеко в поле. - У-у, какие злые механизмы! - запричитало чудовище, лягая танкетку ногой. Танкетка завалилась на бок и рухнула в кювет. - Ифрит! Ифрит! - завопили изнутри. Монстр неторопливо спустился в воронку и пропал, лишь далеко впереди вдруг вспучился и резко обмяк асфальт. - Гарун-бей, Гарун-бей! - хрипел в переговорник Абу. - Ифрит ушел под землю! - Собака! Для тебя уже приготовлен кол! И для твоих нукеров - тоже. Нукеры безутешно зарыдали. Глава 14 ГАЛОГЕНЫ ТОРЖЕСТВУЮТ В централе полицейского управления Вавилона бывали многие пакостники, но последнее приобретение комиссара О'Брайена - галогены - оказалось самым пакостным. В тюрьме им жилось неплохо. Они жирели, целыми днями играли в крестики-нолики на щелчки, плевками сбивали на лету мух и предавались другим нехитрым утехам. Их радостные вопли нарушали мрачное безмолвие казематов, мешая спать охране и смущая души других арестованных. Камера по соседству некоторое время оставалась свободной, но однажды на рассвете в нее с шумом и грохотом затолкали кого-то. Новый постоялец до полудня бросался то на дверь, то на стену, а потом беспрерывно ругался до самого ужина. Этим постояльцем был никто иной, как граф Анри Дебош, арестованный комиссаром О'Брайеном, заподозрившем графа в склонности к эксгибиционизму. Как ни возмущался граф, как ни пытался уверить полицейских, что это чудовищная несправедливость, Джефф несгибаемо твердил: "Я расколю этого молодчика!". Через несколько дней, проведенных в заточении, Дебош смирился, впал в апатию и на очередном допросе сознался в эксгибиционизме, а заодно в зоофилии, некрофилии, кровосмесительном сожительстве, педофилии и даже нарциссизме. Комиссар, не веря своим ушам, собственноручно писал протокол. Такого извращенца он видел впервые. К вечеру у комиссара распухла голова, онемела рука, разлилась желчь. - Уведите этого гнусного педика! - выкрикнул он из последних сил. - Дайте ему бумагу и карандаш - пусть сам описывает свои мерзкие преступления! Дебошу выдали бумагу и он засел за работу. Его больше никто не тревожил. Тюремщики прониклись к нему отвращением, сам комиссар не мог вспомнить о нем без дрожи. Даже арестованным делалось не по себе, когда речь заходила о графе-садисте. Дебош прилежно исписывал лист за листом, изобретая все более чудовищные и отвратительные злодеяния. Полицейские их давно уже не читали, зато у обитателей общей камеры опусы графа пользовались постоянным, хотя и несколько сомнительным, успехом. По какой-то случайности несколько листков с экзерсисами Дебоша попали в руки газетчиков и на следующий день все популярные издания Вавилона их опубликовали. Дебош вдруг стал знаменит. К его камере выстроилась очередь редакторов, издателей, литературных агентов и сценаристов. Все они жаждали получить права на "Мемуары" графа, как стали называться с легкой руки газетчиков эти богомерзкие опусы аристократа. Газеты, начавшие публиковать "Мемуары", резко увеличили тиражи. Книгоиздатели из самых нечистоплотных лямзили их у газет и выпускали в виде покет-буков с пометкой "Круто!Порно!Мягко!", что означало, что речь идет об эротической литературе в мягкой обложке. А может быть, и что-то другое. Книжонки расходились, как хот-доги. Издатели безбожно перевирали текст и совершенно не заботились об авторском вознаграждении. Дебош тут же стал подавать на них в суд. Целая контора адвокатов беспрерывно трудилась над судебными делами Дебоша. Вавилон забурлил. Наступила, казалось, очередная сексуальная революция. Модным стало все, кроме того, что было свойственно человеческой природе. Даже в аристократических салонах стало модно как бы невзначай признаваться в своих связях с родственниками или любимыми собаками. Множество подражателей ринулось на кладбища, надеясь поживиться свеженькими мертвыми телами. Полиция устраивала засады возле свежих могил, но негодяи, в отместку, устраивали прямо на могилах дичайшие оргии. Словом, как выразился один малолетний преступник, уличенный в посягательстве на честь престарелого говорящего попугая, настали Содом и Геморрой. Звезда Дебоша всходила, и галогены, отодвинутые в тень, скисли. К ним в камеру уже не приходили репортеры с просьбой поделиться воспоминаниями детства. Никто не просил автографов и не предлагал сняться в рекламном ролике, рекламирующем рыболовные снасти. - Это все граф, такут-растакут... - ворчал Бром. - Попадись он нам раньше, уж мы б его... - Робяты! - шептал предприимчивый Йод. - А ежели мы это... того... А? Стенку, это, разберем, и это, а? Головой в очко? И кирпичом, кирпичом! Галогены вперяли безрадостные взоры в бетонную стену. - Не, такую не разберешь... И Фтор, как самый башковитый, стал думать. Фтор думал два дня и три ночи. А потом выпросил у охранника бумагу и огрызок карандаша и весь день корябал что-то, от напряжения высовывая язык. Он корябал всю ночь, а наутро представил на суд товарищей собственное сочинение под заголовком "Каг мы кайфавали и абтарчались да бливоты". Пораженные Бром и Йод читали несколько часов а потом Бром вдруг сказал: - Не. Гониво. - Сам ты гониво! - возмутился Фтор и передал написанное на волю. Как и следовало ожидать, опус Фтора не вызвал внимания газет. Клюнула на него лишь одна захудалая газетка, издававшаяся партией освобождения лошадей. Газетка отвела сочинению Фтора полный разворот и в первый и в последний раз за все время своего существования вышла тиражом в несколько тысяч экземпляров. Однако большая часть тиража была тут же арестована полицией нравов, а редактор был мгновенно привлечен к ответственности ассоциацией "За этику в журналистике". Редактор уплатил большой штраф, а партия защиты лошадей временно прекратила существование. Галогены окончательно приуныли. А граф Дебош продолжал свое стремительное восхождение на литературный Олимп. Завершив "Мемуары", он приступил к испечению серии дамских и мужских романов определенного жанра и пошиба. Романы были полны чудовищных фантазий и пользовались бешеной популярностью. Стены в его камере обшили звуконепроницаемыми панелями. Вместо железной койки установили широкую тахту. Табуреты уступили место креслам, решетку на окне заслонила бархатная портьера, появились электрическая пишущая машинка, небольшой музыкальный центр, телевизор и видеомагнитофон. Постоянную температуру в камере поддерживал врезанный в решетку кондиционер. Но настал и для галогенов час торжества. К ним в камеру однажды доставили пакет от неизвестного почитателя. В ковриге хлеба был спрятал набор пилок по металлу. В эту ночь галогены не смыкали глаз. Сопение галогенов сливалось с металлическим визгом: пилки визжали, как угорелые. Чтоб охладить их, галогены совали их в парашу. Параша пузырилась и страшно воняла. Однако все это не привлекло внимания охранника, давно уже привыкшего к странным и гнусным забавам прославленной троицы. Наконец, решетка со звоном обрушилась на пол. С радостным визгом, суетясь и отталкивая друг друга, галогены вылезли в окно и растворились во мраке. Глава 15 ОХОТА ЗА ДОКТОРОМ ЗАХХЕРСОМ ...Натренированный глаз Гектора Блейка выхватил из толпы фигуру человека, неотступно следовавшего за ним. "Однако... - подумал резидент Дремля. - За мной, аспид, следит!". Блейк резко остановился перед витриной, в которой красовалось ажурное, с выкрутасами, женское исподнее. "Хвост" по инерции пронесся мимо, притормозил и замер как вкопанный перед рекламным щитом. Блейк только сейчас разглядел выставленные в витрине женские трусы. "Тьфу! Срамота!" - он сплюнул на витрину и свернул в подворотню. "Хвост" - за ним. Блейк заскочил в подъезд. "Хвост" шмыгнул следом. Блейк шагнул из-за входной двери, истово перекрестился, плюнул на ладонь, широко размахнулся... Изумленная улыбка навечно застыла на лице снесенного с ног богатырским ударом шпика. - Так тебе, идолу! - проворчал резидент, выбираясь на улицу. Оказавшись на улице он вдруг понял, что заблудился. Вокруг кипела чужая, враждебная жизнь. Выждав время для перебежки, Блейк метнулся через дорогу, юркнул в темный переулок. Ему навстречу с пением псалмов Давида вышла троица слепых. Замерли посохи, прекратив перестук. Три пары зеленых очков уставились на Блейка. Три руки потянулись за подаянием... - Дяденька, подайте юродивым на излечение!.. - заныл было один из них. Гектор Блейк плечом отпихнул его. Калека покатился по мостовой, очки разбились, обнаруживая вполне зрячие поросячьи глазки Брома. - Ишь, байстрюки! - и Блейк зашагал было дальше. Но не тут-то было. - Братцы, чего он, а? - завыл Бром. - Калек калечит! - Денег не дает, да еще и дерется! - гнусными голосами подхватили Фтор и Йод. Лупи яво!! Подскочивший к разведчику Йод едва успел присесть: над ним что -то свистнуло. Это был полупудовый кулак резидента. Просвистев над Йодом, кулак вонзился Фтору прямо в отсутствие носа. Мелькнули в воздухе грязные пятки: Фтор исчез. Хитроумный Бром кинулся резиденту под коленки, и Гектор Блейк упал навзничь. Йод сорвал с Блейка сидор и кинулся наутек. За ним, хромая и охая, потянулись остальные. - Дяржи-и!! - Блейк рванулся за похитителями. Он добежал до угла, но вместо троих негодяев вдруг обнаружил круглую фигуру полицейского. Этим полицейским был никто иной как комиссар Джефф О'Брайен. При виде зипуна и картуза Джефф радостно улыбнулся. Этой встречи он ждал давно. Торжествуя, Джефф полез в карман и вытянул длинную гирлянду наручников. Но вместо того, чтобы покорно подставить руки (как это было заведено у вавилонских уголовников), зипун закряхтел и повернулся задом. Потом оглянулся, схватил комиссара за руку и с криком "Эй, ухнем!" - бросил через плечо приемом страшной и сокрушительной борьбы "самбо". * * * Пока Гектор Блейк проходил полосу препятствий на улицах Вавилона агент ВРУ Сэм Джефферсон не сидел сложа руки. Ему удалось обнаружить местонахождение таинственного доктора Заххерса. ...Небольшой пансионат "Для воздержанных мужчин" на улице Дефектов, ранее отнюдь не избалованный вниманием туристов, вызвал к себе неожиданный и странный интерес. С утра группы людей в топорных белых плащах и черных шляпах усиленно щелкали фотоаппаратами. Трещали кинокамеры - туристы, казалось, торопились запечатлеть на вечную память этот архитектурный шедевр. Когда наступили сумерки, туристы рассеялись и рассредоточились в близлежащем зеленом массиве. Пансионат как бы замер в недобром предчувствии. Хуго Заххерс сидел на веранде в кресле-качалке и курил свой вонючий штрафной табак. Его нордическое лицо, полускрытое очками-зеркалками, не выражало ни тени беспокойства. На крыше веранды раздался подозрительный шорох. Доктор поднял глаза. С улицы на него глядел свесившийся с крыши человек. Доктор затянулся сигаретой. В бледном сиянии фонарей мелькнули ноги в бутсах, с подошвами, утыканными отравленными иглами. На веранде приземлился здоровенный жлоб. Он бросился к Заххерсу. Но почему-то промахнулся, снес ограждение и вонзился в розовый куст. Доктор, слегка покачиваясь, ожидал продолжения. Оно последовало. Жлоб вылез из куста и снова бросился на Заххерса, полагая, что в первый раз ему просто не повезло. Кресло доктора слегка вильнуло. Жлоб врезался в стену и со стоном повалился на пол. Но тут же раздался топот бесчисленных ног: на веранду одновременно протискивались несколько топорных белых плащей. Заххерс сильно качнулся, оттолкнулся, и вылетел с веранды. Описав над садом полукруг, он шлепнулся в канал и поплыл королевским брассом. Перескакивая через парапет, за доктором горохом посыпались агенты, на лету надувая резиновые штаны. Из-под моста вынырнули два прогулочных катера. Между ними была натянута мелкоячеистая сеть. Заххерс вовремя заметил опасность, пофыркал, зажал нос пальцами и нырнул. На катерах заработали лебедки, вытягивая невод. В глубине канала, среди сбитых в табун рыбешек и ржавых консервных банок доктор Заххерс орудовал большим кухонным мессером. На палубу вытянули поруганную сеть, а доктор всплыл у противоположного берега. - Каспадын! Скорее сюда! - послышался из темноты вкрадчивый голос. - Мы поможем каспадыну! В машину! Схватившись за протянутые лиловые руки, Заххерс вылез на берег. С него ручьями стекала вода. - В машину прошу! В машину! - услужливо кланяясь, человек в тюрбане подталкивал доктора к автомобилю, стоявшему на набережной с погашенными огнями. В колымаге сидели еще четыре тюрбана. Во тьме блестели глаза и зубы. Радостно лучась, доктор бросился к открытой дверце, ухватился за нее - и непринужденно произвел сальто через машину. И, быстро удаляясь, в полутьме дробно застучали его каблуки. На набережной еще долго дребезжал мотор и слышались гневные крики: "У, шайтан! Кяфир!..". * * * ...Доктор мчался по пустынному переулку, притормаживая на перекрестках, чтобы сориентироваться. На одном из перекрестков кто-то ласково тронул его за плечо. Доктор обернулся. - Ты есть гуд! Бабилонишен - бэд! - Огромный ласковый человек в зипуне накинул на доктора добротный рогожный мешок из-под картошки. Снова заработал кухонный мессер. Голова Заххерса, поблескивая очками, на ходу высунулась из мешка. Доктор стащил с шеи длинный шарф, связал петлей и накинул на ногу бородатому резиденту. Гектор Блейк с грохотом рухнул на булыжник. "Мать-перемать!.." - раздался страшный хрип. Доктор выскочил из мешка, быстро-быстро обмотал свободный конец шарфа вокруг фонарного столба и унесся, высоко подпрыгивая. ...И опять доктор мчался по глухим закоулкам каменных джунглей. Его бег к свободе снова был прерван - на этот раз веревкой, протянутой поперек тротуара и предательски выкрашенной в черный цвет. Зазвенели сигнальные бубенчики, подвешенные к концам веревки. На звон прибежала неразлучная троица галогенов. - Ось, чего забагрили! - Карась попался! Карась баковый! - Ну, мы ему клистир сделаем! Веревка быстро и прочно опутала доктора с головы до ног. Галогены потащили добычу в подворотню. Доктор вслух выразил сожаление о пропаже кошелька, туго набитого деньгами. Кошелек он случайно выронил всего за два квартала отсюда. Галогены тут же уронили доктора лицом в грязь и с радостными воплями унеслись на поиски чужого имущества. Когда, возмущенно галдя, они возвратились, доктор был уже далеко. Заххерс торопился. Он делал чудовищные скачки, продвигаясь к центру города. Уже была видна Сущность полицейского, стоявшего под фонарем. Еще несколько прыжков! Скорбный удар по голове - и улица растаяла во мраке. Умелые руки гангстеров затолкали доктора в чемодан и швырнули в кузов грузовика. Грузовик помчался прочь, страшно визжа покрышками на поворотах. Заххерс скребся в чемодане, пытаясь освободиться. Энергия батареек подходила к концу. К тому же на чемодане сверху сидело человек десять. Заххерс сомкнул глаза и устало вытянулся в своем гробу. Длинная антенна выскочила из головы доктора. В эфир понеслись кодированные прощальные слова. - Я дубль-один, я дубль-один. Положение безвыходное. Самоуничтожаюсь! Раздался чудовищной силы взрыв. Обломки грузовика в течение доброй минуты падали на окрестности. * * * - Шеф! Я чудом остался жив! Этот идиот покончил с собой! - верещал в эфире открытым текстом голос Лино Труффино. - Гарун-бей! Не надо на кол! Это все Абдуррахман! Его на кол, пожалуйста! вопил другой голос, похожий на голос негра Абу. ...- Вас понял! Ага! И маме привет передайте, ага? И родной землице от меня поклонитесь, ага? Скажите - соскучился. Скоро, мол, буду! - Закончив сеанс радиосвязи с далекой Родиной, Гектор Блейк торопливо закапывал рацию в саду старого дюка Уинсборо. В особняке дюка вспыхнул свет. С треском распахнулось окно. Высунулось дуло двустволки и бахнуло дуплетом. Затрещали кусты: Гектор Блейк рванул напрямик. - И которую ночь спать не дает! - плачущим голосом ругался старый дюк. - И все копает, копает... И чего копает?.. Окно с треском захлопнулось. Свет погас. Глава 16 ДЕЛА СУПЕРМЕНСКИЕ - Свадьба? - спросил Серж О'Коннор у Франсуаз. Они мчались на изящном велотандеме по прогулочным дорожкам Центрального парка. - О нет! Только секс! - обворожительно улыбнулась Франсуаз. Серж взглянул на спутницу. Их взгляды скрестились. Серж раздул тонкие ноздри. Франсуаз вспыхнула. Тандем полетел в траву. Изящные кусты жасмина и лаванды скрыли влюбленных от посторонних глаз. - Руки вверх! - из-за кустов высунулись мрачные рожи местных грабителей. - Негодяи! - прорычал Серж, вынул свой безотказный мини-узи и дал очередь. Бандиты залегли и принялись беспомощно отстреливаться. Франсуаз с непринужденной грацией швыряла в негодяев шариковые бомбы. Через минуту-другую все было кончено: трупы мерзавцев усеяли окрестный ландшафт. Снова сверкнули глаза. Послышался шум раздуваемых ноздрей. Серж и Франсуаз упали в кусты олеандра и покатились вверх по склону холма. Тяжелые капли росы медленно падали на плавки Сержа и трусики Франсуаз, отделанные богатой инкрустацией. * * * ...Любовь захватила Сержа. Однако он не забывал и о деле. Его новое шоу называлось "Человек против тигра". В день представления шапито был забит до отказа. За толстой металлической решеткой метался голодный тигр. Его глаза сверкали бешеным огнем. Ноздри раздувались. Вот служитель поднял дверцу - и на арене одновременно с голодным хищником появился Серж. Его глаза сверкали, ноздри бешено раздувались. Серж замер. Тигр тоже. Их взгляды скрестились. Посыпались искры. Тигр напружинился. - Злодей! - рявкнул Серж и бросился на животное. От мощного хука у зверя помутилось в голове. Еще удар! Тигр потерял над собой управление и рухнул замертво. Овация приподняла шапито и опустила. Но Серж ничего не замечал: он видел одну лишь Франсуаз, глаза которой алмазами сверкали из служебной ложи. Начались зарубежные гастроли. Тигров не хватало, их заменяли львы, пантеры, медведи, анаконды. Франсуаз иногда присоединялась к Сержу и они вместе с удовольствием крушили челюсти горилл, крокодилов и носорогов. Когда гастроли подошли к концу и на счет Сержа легла кругленькая сумма, влюбленные вернулись в Вавилон, в скромный холостяцкий коттеджик Сержа. Начались будни. Началось настоящее испытание их Любви. Но провидение не дремало. Оба были созданы для подвигов, а не для прозябания в трехэтажном буржуазном особняке. В один отвратительный ненастный день Сержу пришло письмо. Слуга, подававший утренний кофий, с инкрустированным кофейником в одной руке и с конвертом в другой вошел в спальню и, забывшись, приблизился к кровати. Франсуаз вспыхнула. Слуга уронил кофейник на Сержа. - Негодяй! - вспылил Серж. Мошенник кинулся бежать, но пустой кофейник настиг его у лестницы. Слуга потерял над собой управление и рухнул вниз с инкрустированной лестницы. Франсуаз вскрыла конверт. "Господин О'Коннор! - было нацарапано на мелованной бумаге левой рукой - Обращаюсь к вам за помощью, поскольку знаю вас как честного и непримиримого борца с международной мафией. Мне грозит смертельная опасность. Подробности готов сообщить вам при личной встрече. Надеюсь увидеть вас сегодня в восемь пополудни в ресторане "Месопотамия". С почтением популярный вагант Саймон Прайт". Ровно в восемь Серж вошел в ресторан и наметанным глазом оценил обстановку. Обстановка отличалась изысканностью. Популярный вагант ожидал его в отдельном кабинете. Он был бледен и трясся от страха. Во время его гастролей в Страну Заходящего и Выходящего Солнца его шантажировала местная мафия, известная под названием "тыкудза". Негодяи подложили в инструмент Прайта два килограмма героина. Ни о чем не подозревавший Прайт с инструментом перевез в Вавилон и героин. Здесь его встретили двое громил и объяснили ситуацию на ломаном вавилонском. При этом они, по обычаю своей страны, беспрерывно кланялись и улыбались. У тыкудзы были далекоидущие планы в отношении ваганта, но вагант наотрез отказался сотрудничать. Тогда ему был предъявлен героин и видеоролик, запечатлевший процесс упаковки наркотика в инструмент. В кадры был вмонтирован сам популярный вагант. В этот момент в кабинет вошли два желтолицых человека. У каждого не хватало одного из мизинцев. - Вы нарушили наш договор, Саймона-сан, - кланяясь и улыбаясь, сообщил один из азиатов. - Мы вынуждены убрать вам один мизинец. Он вытащил машинку для обрезки сигар... И это было последним движением в его жизни. Серж обрушил на обоих страшной силы удары, от которых они мгновенно потеряли управление над собой раз и навсегда. Наутро Серж и Франсуаз самолетом отбыли в Нетокио. Для тыкудзы наступили черные дни. * * * Операцию по ликвидации суперменов глава мафии Нагава-сан разработал лично. В гостинице "То восходящее, то не восходящее солнце", где остановились Серж и Франсуаз, все было заранее подготовлено. В ночь "икс" всех портье, горничных и коридорных заменили наемные убийцы. Снаружи отель был взят в тройное кольцо блокады. Супермены собирались заняться любовью, когда в их номер с трех сторон - с балкона, от входной двери, и из туалета - стали просачиваться толпы вооруженных до зубов головорезов. - Негодяи! - взревел страшный голос. Приемы каратэ не сработали: все гангстеры тут же потеряли управление над собой, попадали и поплыли в потоках крови. Супермены прорвались к выходу из отеля, выскочили на улицу, пробив заслон из дюжины борцов сумо. Из-за автомобилей, окружавших отель, засверкали выстрелы. - Злодеи! - зарычал Серж, вытаскивая из кальсон огромный ржавый смит-вессон и принялся палить. Автомобили вспыхивали, как свечки. "Их дерьмовыми "то то, то йотами" только камины топить!" - злорадно подумал Серж. Он был настоящим патриотом. Из-за автомобилей появилась туча ниньдзя с самурайскими мечами в руках. С криками "Банзай!" они устремились на смельчаков. - Ах вы бездельники! - вскричали Серж и Франсуаз. Завязалась отчаянная схватка, завершившаяся полным поражением негодяев: кучи трупов, как водится, плавали в лужах крови, сверкая глазами и инкрустацией. Раздался скрежет. Подминая гусеницами чайные домики, выкатились танки и бронемашины. За ними бежали пехотинцы. Сверху стали пикировать камикадзе. Справа сидел засадный полк: Нагава-сан в самоходке с резервной хоругвью. Шквал огня! - Негодяи, злодеи, мошенники!! - гремел Серж, уворачиваясь от рвавшихся вокруг камикадзе. Его смит-вессон поджигал танки и бронемашины, косил пехоту. Выкатился засадный полк. Франсуаз с криком "Бездельники!" подскочила к ней и тут же завязала дуло морским узлом. Внутри самоходки стали рваться снаряды. Побоище продолжалось еще полчаса. Могущественной тыкудзы больше не существовало. Сам Нагава-сан бежал с мечом с поля боя с гордо поднятой головой. Он бежал на Фудзияму, намереваясь на вершине распороть себе живот. Шальная шимоза, взорвавшаяся рядом, помешала самураю исполнить долг чести. Несмываемый позор пал отныне на весь род Нагавы. Утренним самолетом супермены вылетели в Вавилон. Глава 17 ГРАФ ДЕБОШ СХОДИТ С УМА Мрачное пророчество Заххерса, брошенное Дебошу в номере отеля "Риц", стало неожиданно сбываться. Граф уже прослыл известным сочинителем, его романы печатались в журналах и выходили огромными тиражами в книжках в мягкой обложке. И никто не знал, что автор прославленных сочинений неотвратимо катится в бездну безумия. Расстройство началось внезапно, когда в камеру графа вдруг явилась Глория. - Своей гнусной пачкотней, которую ты называешь литературой, ты убил свою репутацию и бросил тень на весь аристократический Вавилон! - Гневно заявила красотка. - То, что ты пишешь - невероятная гадость! Теперь-то я точно не хочу тебя знать! Прощай навсегда! И Глория пропала. Дебош очнулся. Была ночь. Тюрьма молчала, забывшись судорожным, тяжелым сном. "Я подлец! - вдруг понял Дебош. - Я служу Маммоне! Гогу и Магогу!" Он предался тягостным раздумьям. А под утро окончательно понял, что сам Сатана избрал его своим орудием, дабы совратить невинных вавилонцев. - Я анафема! Я недостоин Глории! - завыл он, вцепившись в решетку. - Я сугубый подлец и нет мне прощения! Вошедшие тюремщики с трудом оторвали литератора от решетки, уложили в постель и вызвали доктора. Доктор прописал успокоительное и длительные прогулки. Между тем болезнь графа прогрессировала. Дебош вызвал священника для исповеди, заказал в тюремной библиотеке душеспасительную литературу и пожертвовал кучу денег адвентистам седьмого дня. Сознание его с каждым днем угасало. Он гнал от себя посетителей, отказывался разговаривать со всеми, включая адвокатов. Граф перестал умываться, брить бороду и менять белье. Он худел и все более впадал в кататонию. Шли дни. Мир Дебоша постепенно трансформировался, изменялся. И вот однажды граф проснулся не в камере - на берегу моря. На нем было травяное бубу, в нечесаной шевелюре торчали перья дивного попугая какаду. Шумели волны, покачивались пальмы, ветерок посвистывал в халтурных стенах самодельного шалаша.