Элизабет Моул - Когда торжествует любовь

• Название: Когда торжествует любовь
• Автор: Элизабет Моул
• Издательство: Издательский Дом «Панорама»
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-7024-1450-0

Букетик фиалок, что в течение года получала знаменитая актриса от неизвестного поклонника — бедного музыканта, положил начало их роману. Непреодолимая преграда, суть которой сословные предрассудки, заставила их расстаться. Прошло пять долгих лет, прежде чем оба поняли: истинная любовь ценнее золота и положения в обществе.

---

Не дожидаясь окончания спектакля, я бросился к выходу, чтобы раздобыть цветов. Выскреб последние монеты, купил букетик фиалок, побежал обратно в театр, но меня не впустили! Привратник сказал, что так не положено. Я умолял передать тебе фиалки, но он остался непреклонен. Тогда я решил во что бы то ни стало преподнести тебе цветы. Каждый день я тратил почти все, что зарабатывал, на входной билет и цветы, потому что видеть тебя, слышать твой незабываемый голос стало для меня смыслом жизни. Однако подойти к тебе я не решался. Мне казалось, ты можешь побрезговать мной и моим скромным даром, если увидишь перед собой нищего музыканта… Прости, Сильвия, я думал о тебе дурно, но это было всего лишь оправданием моей трусости. Теперь я понимаю, что ты никогда бы не прогнала меня прочь только потому, что я не… толстый, лысый, но жутко богатый Отто. Ведь так?

Сильвия улыбнулась его почти детскому восприятию жизни. Он боялся подойти! Он думал, что она отвернется от него… Но кто знает, может, тогда все именно так и случилось бы. Ведь только теперь маска, которую она постоянно носила даже наедине с собой, постепенно начала спадать, открывая настоящее лицо Сильвии — той самой, о которой говорил этот удивительный молодой человек.

— Милый мой Мартин, — Сильвия взъерошила его густые волосы, — какой ты смешной!.. Ну хорошо, пусть все будет так, как ты говоришь. Мне нравится, что ты называешь меня возвышенной и одухотворенной. Я буду такой, если ты этого хочешь.

— Нет, ты такая на самом деле! — упрямо повторил Мартин.

— А ты? Какой ты на самом деле?.. Хочешь, скажу? — лукаво посмотрев на молодого человека, спросила Сильвия. — Ты лучший мужчина, которого я когда-либо встречала. Честный, открытый, добрый, сильный, независимый… А самое главное, свободный! Да, Мартин, у тебя нет денег, славы и признания. Но есть нечто большее, чего не хватает таким людям, как Отто, как… я. Ты волен выбирать, какую музыку тебе сочинять или играть. Ты можешь наплевать на своих «слушателей», спешащих по переходу и кидающих тебе на ходу монеты. По большому счету ты не зависишь от их переменчивой любви. Тебе не надо постоянно беспокоиться о том, как ты выглядишь. Тебя никто не заставляет каждый день, болен ты или нет, плохое у тебя настроение или хорошее, выходить на сцену и жить чужой жизнью. Твои друзья всегда примут тебя таким, какой ты есть… Да и вообще у тебя впереди целая вечность! А я…

— А ты имеешь огромные возможности. Неужели ты не заработала достаточно денег, чтобы больше не думать о них? Неужели ты не можешь послать все к черту и жить в свое удовольствие? — Мартин пристально посмотрел на Сильвию. — Нет, не можешь. Потому что твоя жизнь — театр, ты не представляешь себя вне сцены. В этом твоя несвобода. Но, что бы ты ни говорила, этот плен для тебя сладок. Ты актриса, и этим все сказано.

— Но я несчастна, Мартин! — Эти слова вырвались из израненной души Сильвии. — У меня нет того, что составляет простое женское счастье. Я каждый вечер возвращаюсь в мою роскошную квартиру, в которой можно заблудиться, снимаю с себя дорогой наряд, бесценные побрякушки, смываю косметику. И остаюсь наедине со своей тоской. Ты не поверишь, но порой мне хочется выть от одиночества. Я засыпаю и благодарю Бога, что еще один день закончился. А когда просыпаюсь, молюсь, чтобы следующий побыстрее прошел. Я давно уже не живу, а существую. Только театр помогает мне держаться на плаву. Только на сцене — ты прав — я забываю обо всем и становлюсь счастливой. Но, к сожалению, ненадолго… Затем все повторяется сначала. И самое ужасное, что так будет всегда!

— Но ведь ты была замужем за Отто, — осторожно сказал Мартин, боясь оживить воспоминания, которые, возможно, были бы Сильвии неприятны.

— О да! — Она рассмеялась, развеяв его сомнения. — Отто был моим вторым мужем. Между прочим, быть дважды замужем — по нашим, театральным, меркам это верх благопристойности! Первый муж был импресарио театра, в котором я когда-то начинала. Благодаря ему я приобрела известность. Он посоветовал мне сменить имя, ведь Даймонд — это лишь сценический псевдоним. Мою настоящую фамилию я уже забыла, так что не спрашивай о ней. — Сильвия замолчала, грустно глядя мимо Мартина.

— А дети? — Спросив это, Мартин осекся, так как Сильвия вздрогнула от его слов.

— Я актриса, мне нельзя иметь детей. Это невозможно — надолго оставить сцену, потерять форму… У нас ведь очень серьезная конкуренция, чуть зазеваешься и окажешься не у дел, — скороговоркой, будто оправдываясь, произнесла она.

— Невеселый разговор у нас получился, — негромко произнес Мартин после неловкой паузы.

— Послушай, — оживилась вдруг Сильвия, — ты не хотел бы поиграть еще немного на флейте? Мне так приятно слушать твою музыку!

Она потянулась за футляром, лежащим на столике возле кровати, одеяло скользнуло по ее изящной спине, наполовину обнажая ягодицы, и Мартину захотелось схватить Сильвию, вернуть обратно в постель, и…

— Хочу, хочу сыграть, — быстро произнес он. — Но только на другом инструменте… больше похожем на… гитару…

Сильвия повернулась к нему, так и не дотянувшись до флейты, и изумленно взглянула на Мартина, который медленно, чувственно поглаживал ее стройное тело.

Ах, сколько раз Сильвия страстно желала узнать, что «чувствует» инструмент, оказавшийся во власти музыканта, извлекающего из него божественные звуки. И сейчас она поняла это! Ласковые руки Мартина заставляли ее тело дрожать, словно струну, под их прикосновениями она изгибалась в сладостной неге. Женщина представляла себя гитарой, забыв обо всех различиях, которые разъединяли их с Мартином в обыденной жизни. Ей хотелось бы не вспоминать о них никогда. О, если бы это было возможно!

5

Мартин уснул, положив голову на руку Сильвии и обняв ее за талию. Он так мило посапывал, уткнувшись носом в ее плечо, что женщина нежно, словно ребенка, поцеловала его в лоб. В этом поцелуе не было и намека на страсть, совсем недавно бушевавшую в них. Что-то неуловимо родное, но давно забытое почудилось Сильвии, когда она коснулась теплого виска Мартина. Внезапная тоска, сдавив сердце, накатила тяжелой волной, заставив ее посмотреть правде в глаза.

Скоро настанет утро. Меня ждет театр, а Мартина — его музыка в подземном переходе, обреченно вздохнула Сильвия. Вот и закончился этот сумасшедший день. Всего лишь день моей жизни… Но как много он мне дал! Милый Мартин, ты и не знаешь, что теперь значишь для меня. Как я благодарна судьбе за то, что она свела меня с таким замечательным человеком, как ты! И почему я не встретила тебя раньше? Будь ты лет на десять постарше, между нами не было бы этой зияющей пропасти. Возраст и деньги — вот что неумолимо отдаляет меня от тебя. Деньги, деньги… Что деньги? В конце концов тот, кто сегодня богат, завтра может стать бедным. Бывает и наоборот…

Сильвия погрузилась в воспоминания, которые неожиданно начали возникать в ее сознании в виде разноцветных картинок, сменяющих друг друга, как в калейдоскопе.

Она совсем еще юная. Ей только исполнилось семнадцать лет. Провинциальный городок на окраине южного штата кажется ей центром вселенной. Она вместе со всеми жителями с нетерпением ждет приезда в их город театра, как обычно дети ждут Рождества. Она мечтает о том, что артисты привезут с собой праздник, жизнь станет другой, все пойдет по-новому. Пыльные улицы оживут, летний ливень смоет с мостовых остатки серости и уныния, грянет музыка. Это непременно случится!

— Сильвия! — раздается голос матери, бедной, измученной болезнями и бытом женщины, которая воспитывает дочь одна. — Где ты? Немедленно домой!

Наскоро простившись с подружками, только что обсуждавшими предстоящее грандиозное событие, Сильвия со всех ног бросается к матери… Сейчас в это трудно поверить, но когда-то она жила в доме, мало чем отличающемся от нынешнего жилища Мартина. Ветер треплет ее длинные черные косы, платье испачкано, туфли… Их давно пора выбросить, но денег на обновку все равно нет.

— Что, снова языком молола?! — возмущается мать. — Будешь ты мне помогать или нет? Иди-ка помой посуду.

Сильвия покорно идет в дом.

— Слава Богу, она у меня одна, — тоскливо глядя ей вслед, вздыхает женщина. — Как жить дальше? Ни одеться, ни обуться, что уж говорить об учебе…

Вечером городок преображается: повсюду развешены яркие афиши, цветные фонарики, флажки. Артистов встречают с шиком. Для них освободили несколько номеров в отеле, а сцену оборудовали в местном ресторане. Пришлось пожертвовать привычками горожан, но ведь дело того стоит! Когда еще театр посетит их забытый Богом уголок?

Отпросившись у матери, Сильвия надевает самое нарядное — и единственное — платье, желтое в крупный зеленый горох, закалывает на затылке волосы в пучок, распушает челку и вместе с подругами отправляется встречать артистов. Их немного, человек десять. Вместе с ними прибывают режиссер, осветители и прочие работники сцены. Они приезжают в большом автобусе, а другой грузовик, подъехавший следом, доставляет реквизит и декорации. Эти новые слова девушки произносят медленно, со значением, будто общаясь друг с другом на чужом языке.