Тони Моррисон - Песнь Соломона

• Название: Песнь Соломона
• Автор: Тони Моррисон
• Жанр: Современная проза
• Год: 1982

Роман принадлежит к числу наиболее интересных произведений амери¬канской прозы 70-х гг. и впервые знакомит советского читателя с творчеством талантливой писательницы. Центральный конфликт, воплощенный в судьбе главного героя Мейкона Помера, отражает стремление автора понять исторические судьбы негритян¬ской Америки. Мейкон — герой-искатель, которому важно обрести себя как личность, попить и выразить заложенные в нем духовные стремления.

---

Где же Гитара? Найти его, найти, ведь только он один всегда и неизменно ясен, и, если он находится в пределах их штата, Молочник его непременно разыщет.

Он нашел его именно там, где ожидал, — в парикмахерской Томми. Кроме Гитары, там оказалось еще несколько человек, и все они стояли, напряженно вытянув шеи, иные слегка пригнувшись, а некоторые подавшись всем телом вперед, и что-то слушали.

Войдя в комнату и увидев спину своего приятеля, Молочник так обрадовался, что тут же гаркнул:

— Гитара, привет!

— Тсс, — шикнул Железнодорожный Томми. Гитара оглянулся и сделал Молочнику знак: мол, подойди поближе, только тихо. Все собравшиеся в комнате слушали радио и что-то бормотали себе под нос и покачивали головами. Молочник не сразу понял, что их так взволновало. Сообщали, что в округе Санфлауэр, штат Миссисипи, найден труп юноши-негра, его забили до смерти ногами. Искать преступников не было необходимости: убийцы, не скрываясь, похвалялись своим подвигом, — да и мотивы убийства не являлись тайной. Парень свистнул вслед какой-то белой женщине и не стал запираться, сказал: спал, мол, и с другими. Он был северянин, на Юг приехал ненадолго. Фамилия его Тилл.

Железнодорожный Томми все шикал, чтобы не шумели и дали ему дослушать все сообщение до последнего звука. Закончилось оно быстро, так как, кроме нескольких предположений и еще меньшего количества фактов, диктору было нечего сообщить. Как только он перешел к следующей теме, парикмахерская загудела громкими голосами. Железнодорожный Томми, который раньше так старался всех утихомирить, в этом общем гомоне оставался безмолвным. Он подошел к ремню для правки бритв, а Больничный Томми в это время удерживал клиента, который порывался встать с кресла. Портер, Гитара, привратник Фредди и еще трое или четверо посетителей, стоявшие кто посредине комнаты, кто по углам, негодовали яростно и бурно, понося убийц последними словами. Кроме Молочника, молчали только Железнодорожный Томми да Имперский Штат: Железнодорожный Томми потому, что правил бритву, Имперский же Штат потому, что был придурковатым, а может, и немым, впрочем, в последнем уверенности не было. Вот насчет его придурковатости ни у кого не возникало сомнений.

Говорили все сразу, и Молочнику с трудом удавалось определить, кто на чью реплику отвечает.

— Завтра это будет в утренних газетах.

— То ли будет, то ли нет, — заметил Портер.

— По радио же передали! В газетах точно должно быть! — сказал Фредди.

— Белые в своих газетах не печатают таких известий. Вот если бы изнасиловали кого.

— Спорим, напечатают. На что поспорим? — настаивал Фредди.

— Чего тебе не жалко, на то и спорь, — отозвался Портер.

— Ставлю пять бумажек.

— Нет, погоди, — крикнул Портер. — Мы не обговорили где.

— Что значит «где»? Я ставлю пять бумажек, что это напечатают завтра в утренней газете.

— На спортивной странице? — спросил Больничный Томми.

— На страничке юмора? — добавил Нерон Браун.

— Нет, друг любезный, на первой странице. Я спорю на пять долларов, что это сообщение напечатают на первой странице.

— Да какая же, к чертовой матери, разница? — заорал Гитара. — Парнишку до смерти затоптали ногами, а вас тревожит только одно — напечатает ли про это какой-нибудь говнюк в своей газете. Затоптали его, спрашиваю, а? До смерти, а? За то, что парень свистнул вслед какой-то Скарлетт О'Хара[10]… белой дешевке.

— А зачем он это сделал? — спросил Фредди. — Он же знал, что он в Миссисипи. Он думал, какие там люди живут? Как в книжке про Тома Сойера?

— Ну свистнул! Ну и что? — ощерился Гитара. — Убить его за это надо?

— Он северянин, — ответил Фредди. — Приехал в южный штат, так смирненько себя веди. Чего он о себе вообразил-то? Да кто он такой, как он думает?

— Он думал, что он человек, так-то вот, — сказал Железнодорожный Томми.

— Ну и неправильно думал, — не сдавался Фредди. — В южных штатах черные — не люди.

— Не. бреши. Там и черные — люди, — сказал Гитара.

— Это кто же, например? — спросил Фредди.

— Тилл. Вот кто.

— Он мертвый. Мертвец — это уже не человек. Мертвец — это труп. Просто труп, и все тут.

— Живой трус — тоже не человек, — сказал Портер.

— Ты о ком это? — Фредди мигом смекнул, что оскорбление относится к нему лично.

— Угомонитесь-ка вы оба, — сказал Больничный Томми.

— О тебе! — гаркнул Портер.

— Так это ты меня трусом назвал? — Фредди решил для начала уточнить факты.

— Подходит тебе такое название — забирай и пользуйся на здоровье.

— Если вы и дальше собираетесь так галдеть, выметайтесь из моего заведения, — сказал Больничный Томми.

— Объясни ты ему, дураку, — сказал Портер.

— Я вполне серьезно, — продолжал Больничный Томми. — Не о чем вам тут больше орать. Парень умер. Мама его плачет. Не может с ним расстаться, не дает его похоронить. Хватит уже, не слишком ли много пролито негритянской крови? Пусть и они заплатят своей кровью, те сволочи, что раздробили каблуками его череп.

— Ну, этих то поймают, — сказал Уолтерс.

— Поймают? Их поймают? — в изумлении переспрашивал Портер. — Ты что же, совсем дурачок? Ну да, поймают, доставят в муниципалитет, устроят в их честь банкет и выдадут медали.

— Во-во. Весь город готовится к параду, — сказал Нерон.

— Ну должны же их поймать!

— Должны, значит, поймают. А толку-то? Ты думаешь, им срок дадут? Да никогда!

— Как же можно не дать им срок? — Голос Уолтерса стал звонким, напряженным.

— Как? Да не дадут, и все, вот как. — Портер нервно теребил цепочку от часов.

— Так ведь об этом же теперь все знают. Везде и каждому известно. Что ни говори, а закон есть закон.

— Поспорим? Вот уж верный выигрыш, без риска!

— Дурак ты. Форменный дурак. Для цветных законов нет, кроме одного закона — сажать их на электрический стул, — сказал Гитара.

— Они говорили, у Тилла был с собой нож.

— Они всегда так говорят. Если бы у него вынули из руки жевательную резинку, они бы поклялись, что он гранату нес.

— И все равно ему следовало держать язык за зубами, — сказал Фредди.

— Это тебе следует язык за зубами держать, — отрезал Гитара.

— Эй, ты что это? — Фредди опять почувствовал: запахло угрозой.

— Мерзко на Юге, — сказал Портер. — Паршиво там. Ни хрена не изменилось в добрых старых Соединенных Штатах нашей Америки. Голову наотрез, отец этого парня в свое время отправился на тот свет где-нибудь в районе Тихого океана.

— А если до сих пор не отправился, то его теперь отправит какая-нибудь сволочь. Не забыл тех солдат, в восемнадцатом году?

— Ууу! Лучше и не вспоминать…

И пошли истории о зверствах, сперва истории, услышанные от кого-то, потом случившиеся у них на глазах, а под конец и то, что с ними самими случилось. Длинный перечень унижений, насилий, оскорблений пролился стремительным потоком и, серповидно изогнувшись, уткнулся острием юмора в самих рассказчиков. Они вспоминали, с какой скоростью неслись, какие позы принимали, на какие пускались уловки, хохоча как сумасшедшие и таким образом доказывая, сколь возможно, что не такие уж они страшные трусы, просто люди как люди. Молчал только Имперский Штат, стоя с метлой в руке и выпятив губы, и был похож на умненького мальчика десяти лет.

И Гитара. Оживление его прошло, лишь в глазах посверкивали искорки.

Выждав некоторое время, Молочник поманил его к дверям. Они вышли и, не говоря ни слова, зашагали по улице.

— Что стряслось? Когда ты вошел, вид у тебя был паршивый.

— Ничего, — сказал Молочник. — Выпить бы куда зайти.

— К Мэри?

— Нет! Там слишком много девок.

— Сейчас только полдевятого. «Кедровник» не откроют до девяти.

— А, черт! Придумай сам. У меня башка устала.

— Пошли ко мне, найдется кое-что.

— Это мысль. А ящик твой работает?

— Чего захотел! Никак не соберусь починить.

— Мне хочется музыки. Музыки и выпить.

— Тогда придется посетить мисс Мэри. А ее девушек я устраню.

— Правда? Интересно поглядеть, как ты будешь этими дамочками распоряжаться.

— Пошли, пошли. Здесь тебе не Нью-Йорк, выбор ограничен.

— Ладно, уговорил. Потопали к Мэри. Прошагав несколько кварталов, они добрались до угла Рэй-стрит и Десятой. Проходя мимо маленькой булочной, Гитара проглотил слюну и ускорил шаг. Заведение Мэри, выполняющее функции ресторанчика-бара, было самым процветающим на Донорском пункте — хотя на каждом из остальных трех углов имелись аналогичные забегаловки, — и причиной этого успехи была сама Мэри, смазливая, хотя и чересчур накрашенная официантка, она же совладелица бара, бойкая, игривая, острая на язык, приятная и занятная собеседница. Шлюхи чувствовали себя здесь в безопасности; одинокие пьянчуги имели возможность нализаться без всяких тревог; фраера там находили все — от желторотых цыплят до видавших виды стервятников и даже подсадных уток; неугомонные домашние хозяйки упивались комплиментами и плясали так, что каблуки от туфель отлетали; подростки постигали здесь «правила жизни» — и никто из посетителей не скучал. Ибо освещение у Мэри было подобрано так, что все женщины выглядели красавицами, а если и не красавицами, то очень привлекательными. Музыка придавала особый тон и стиль разговорам, от которых в другом месте мухи дохли бы со скуки. А напитки и еда побуждали посетителей к поступкам самого драматического свойства.