Жан-Франсуа Паро - Дело Николя Ле Флока

• Название: Дело Николя Ле Флока
• Автор: Жан-Франсуа Паро
• Издательство: Вече
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9533-3812-7

Январь 1774 года, знаменитый комиссар Шатле Николя Ле Флок пребывает в мрачном настроении. Его возлюбленная, прекрасная и своенравная Жюли де Ластерье найдена мертвой: ее отравили, и все улики против Николя. Чтобы доказать свою невиновность и распутать клубок интриг, которые ставят под удар безопасность государства, Николя должен отправиться в Лондон и расстроить козни врагов…

«Дело Николя Ле Флока» — четвертый том о приключениях знаменитого комиссара Шатле из цикла романов популярного французского автора Жана-Франсуа Паро.

---

— Будем надеяться, что те, кому надо, услышали его предупреждение, — вздохнул Николя. — Шевалье д'Эон поручил мне передать послание Его Величеству, касающееся господина Флинта и наших дел в Китае.

Сартин резким движением поправил парик. По этому жесту Николя понял, что, затронув вопрос, не относящийся к компетенции Сартина, он невольно разозлил своего начальника.

— Вы увидите короля, — произнес Сартин. — Его нужно развлечь, а вы это умеете. А теперь вернемся к улице Верней: как обстоят дела там?

Николя полагал, что начальник мог бы сообщить ему несколько больше относительно совершенных на него покушений, но, зная, что Сартину приходится бдительно следить за придворными интригами, дабы сохранить свой пост, зависевший от благорасположения вышестоящих особ, не стал на него обижаться. Не вдаваясь в подробности, он изложил ему последние события: начальник не любил копаться в мелочах следовательской «кухни». Значение имели только результаты. Упомянув в конце о письме Жюли де Ластерье, он, в подтверждение своих слов, протянул ему текст; но Сартин даже не взглянул на него.

— Это лишнее, я уже ознакомился с его содержанием.

— Инспектор Бурдо всегда был скор в принятии решений! — с горечью в голосе воскликнул Николя.

Сартин улыбнулся.

— Вы несправедливы к нему! Я получаю нужные мне сведения отнюдь не от него. Но кто бы ни был мой осведомитель, он исполняет свой долг, сообщая мне обо всем. Вы прекрасно знаете, что ради блага Государства и безопасности Его Величества, я, пребывая на своей должности, обязан быть в курсе частной переписки. И, поверьте, это мучительная привилегия.

Он вышел из-за стола и широким шагом заходил по кабинету; настроение его явно портилось.

— Мои служащие из департамента, именуемого глупым народом черным кабинетом, передали мне это вдвойне интригующее письмо. С одной стороны, оно написано платным полицейским осведомителем — госпожой де Ластерье, хотя на конверте и нет ее имени, а с другой, оно является важной уликой для следствия, ведущегося втайне, ибо на положении главного подозреваемого находится — хочет он того или нет — человек, пользующийся моим безграничным доверием. Мне вы не должны ничего доказывать, но я не могу сказать того же про судью уголовного суда, чью обычную… м-м-м… осторожность вы подвергли испытанию. Если бы вы по недосмотру или сознательно скрыли свои чувства, забыли сообщить об этом письме, ни я, ни король не смогли бы и дальше оказывать вам свое покровительство. Следовательно, мы правы, и ваши поступки подтверждают наши суждения. А господин Тестар дю Ли, принимая во внимание вашу должность, придал следствию по настоящему делу степень государственной важности и подал свое nihil obstat, то есть официальное прошение, где излагает свои соображения о необходимости вашего участия в расследовании. По крайней мере, — произнес он со смехом, — будем надеяться, что ваша искренность — не макиавеллев маневр виновного, почувствовавшего, что может послужить ему к выгоде. Ну же, не делайте такое унылое лицо, я шучу.

— Я сказал, не подумав, — вздохнул Николя.

— В этом-то и заключается ваше очарование! Я понимаю, две последние недели стали непростым испытанием для вашей верности и постоянства. И я очень рад, что вы проявили себя достойно. Но еще больше я рад тому, что сумел заткнуть пасть судье по уголовным делам. Продолжайте вести расследование и время от времени приходите ко мне с отчетом.

Выйдя из кабинета начальника полиции, Николя увидел человека, весело поднимавшегося по лестнице, насвистывая арию из оперы, и узнал в нем Карона де Бомарше, модного персонажа и фактотума королевских дочерей. Они уже встречались у Мадам Аделаиды. Бомарше даже пригласил его на ужин, убеждая, что он может прийти, когда ему будет удобно. Стихийно возникшее чувство симпатии влекло комиссара к этому человеку с открытым и выразительным лицом. Николя направился к экипажу. Предвидя ужин у Семакгюса, он решил не обедать и попросил отвезти его к мэтру Вашону, портному с улицы Вьей-дю-Тампль. Путешествие отрицательно сказалось на состоянии его костюма, который, как он ранее предполагал, мог служить ему очень долго. Он привыкал к одежде и расставался с ней с тяжелым сердцем. Чтобы смягчить горечь расставания с любимым фраком, отныне он решил заказывать по две одинаковые пары.

Мэтр Вашон пребывал в своем репертуаре: согбенный в три погибели, худой до прозрачности и необычайно говорливый, он по-прежнему правил подмастерьями то окриком, то отеческим наставлением, а стайка насмешливых учеников при первом же хмуром взгляде мэтра с готовностью направляла иглу в нужную сторону. Снимая с Николя мерки и не преминув ехидно заметить, что размеры его несколько увеличились, портной, как обычно, рассказывал последние городские сплетни. Николя выбрал ткань для фрака — шелк цвета сухого листа с переливами красного золота, и темную коричневую шерсть для плаща. Оба цвета сочетались на удивление удачно. Потом мэтр Вашон увел его подальше от подмастерьев, в уголок лавки, где их никто не мог услышать.

— Господин комиссар, — начал он, — в последнее время умонастроения парижан меня тревожат. Народ все чаще выражает недовольство Его Величеством. Дурные люди распространяют о нашем короле ужасные слухи. О, я полагаю, вы догадываетесь, о чем идет речь. Но дело не в этом: народ привык к частной жизни короля, и она уже давно никого не возмущает. Всех интересует его сокровищница. Говорят, у него имеется особый сундук, откуда он черпает золото, дабы осыпать щедротами свою новую наложницу, а пополняет он этот сундук, играя на курсе акций как простой негоциант, только с меньшим риском, ибо, осведомленный о состоянии финансов, он легко предугадывает повышение или понижение курса. Еще говорят, что Его Величество спекулирует зерном, а вскоре и вовсе заберет под свое начало злосчастную монополию на торговлю зерном, из-за которой, по мнению народа, происходит нехватка хлеба и его дороговизна. Вот так! Сообщите об этом господину де Сартину. Я же, как добрый гражданин и верный подданный, полагаю себя обязанным рассказать об этом вам.

Николя поблагодарил портного, и тот с удрученным видом проводил его до дверей. Речи мэтра не удивили комиссара. Он лишь подтвердил слухи, о которых полицейские агенты и осведомители сообщали из месяца в месяц, не имея возможности ни пресечь их, ни добраться до их источника. Он вспомнил, как осведомители, потолкавшись в общественных местах и гостиных, доставляли в полицию очередные сведения о том, что занимает умы подданных, и полицейские, тщательно рассортировав полученную информацию, относили ее в потайной кабинет Сартина, составлявшего доклады для министров, коих данные сведения могли интересовать.

Плотная сеть улочек, расположенных между кварталами Марэ и Аль, куда с трудом мог втиснуться всего один экипаж, не позволила ему быстро проехать на улицу Монмартр. Некоторые улочки были настолько узки, что, не выходя из кареты, Николя не только мог коснуться рукой стен стоявших по обеим сторонам домов, но и прочесть объявления, расклеенные кое-как, несмотря на ряд постановлений о правилах расклейки афиш на стенах домов. Налепленные на стены листки извещали о новых ордонансах правительства, содержали объявления шарлатанов, постановления Парламента, приговоры, вынесенные в Шатле, извещали о продаже с торгов имущества должников. Здесь же теснились увещевательные послания, объявления о пропаже собак и кошек, извещения о кончине, афишки «необыкновенного спектакля» по мотивам «Неистового Роланда» Ариосто, привезенного кукольным театром из Сицилии, а также десятки раз повторенный адрес фабриканта мягких бандажей для грыжи. Службы Сартина предписывали наклеивать объявления в определенных местах, и не долее, чем на один день; затем их срывали, освобождая место для новых сообщений, и следили за тем, чтобы обрывки их не усыпали улицы. В результате одна и та же рука сначала расклеивала афиши, а через несколько часов уже сдирала их со стен.

На фиакр обрушивались то потоки воды пополам со снегом, то снесенные с крыш сильным ветром куски черепицы, штукатурки или свинца. Возница в страхе вертел головой в разные стороны, уворачиваясь от падающих осколков. Николя забавлялся, глядя, как, невзирая на отвратительную погоду, парижане, побуждаемые природным любопытством, останавливались и пытались рассмотреть, что же сыплется на них с крыш. Стоило одному прохожему посмотреть вверх, как вокруг него тут же выстраивалось множество зевак, задиравших головы, дабы понять, что привлекло внимание их собрата. Несговорчивый и подозрительный, этот народ, невзирая ни на что, в глубине души чувствовал себя счастливым, ибо никогда не терял бодрости духа, думал Николя.

Внезапно его охватило искушение приказать кучеру свернуть на улицу Фобур-Сент-Оноре. Он уже представлял себе, как неожиданно заявится в «Коронованный дельфин» и, преисполнившись обиды за давнюю ложь, с видом оскорбленного достоинства задаст роковой вопрос перепуганной Сатин. По причине своего живого воображения, всегда готового представить ему любые картины, он часто заранее переживал то, что еще не произошло, а только могло произойти, но эти переживания никогда не шли ему на пользу. Вот и сейчас он уже слышал ответы своей подруги и внимал им. Воображаемый диалог настолько захватил его, что, побуждаемый истерзанным разумом, он начал выбирать варианты будущих реплик, тщательно их сортировать, словно раскладывая по полицейским досье, продумывать, как сменить тон, как придать разговору неожиданное для собеседника направление и какие выводы — счастливые или же плачевные — ждут его в конце разговора. Вымысел приобретал столь зримые очертания, что сцены уже чередовались вне зависимости от его настроения и неосознанных желаний. Встревоженный нараставшим в нем возбуждением, он неимоверным усилием воли заставил себя прекратить жестокую игру, бередившую его глубокую сердечную рану. И хотя он до сих пор не смел признаться себе, что случайная встреча с Президентшей нанесла ему удар прямо в сердце, рана, полученная на лондонской улице, причиняла ему неимоверные страдания, и чем дальше он откладывал неизбежный разговор, тем сильнее она кровоточила.