Хосе Карлос Сомоса - Афинские убийства, или Пещера идей

• Название: Афинские убийства, или Пещера идей
• Автор: Хосе Карлос Сомоса
• Издательство: ACT, Транзиткнига
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-026953-6

Афины времен Платона.

Эпоха расцвета философии – и серии жестоких, непонятных убийств, жертвами которых становятся юноши-эфебы.

Снова и снова находят в уединенной роще останки тел, на первый взгляд, растерзанных волками…

Снова и снова уходит от расплаты истинный убийца…

Наконец, расследование преступлений начинают двое друзей-философов, способных подойти к нему с самой неожиданной стороны…

---

– Ну а теперь? Что нам теперь делать? Почему мы идем дальше? Она скрылась. Убежала. Ты что, думаешь догнать ее таким шагом? – Гераклес буркнул и спокойно достал из сумки еще одну смокву. Совершенно выведенный из себя философ остановился и обратил к нему яростные слова: – Да послушай же ты! Целый день мы искали эту гетеру в портовых улицах, в городских кварталах, в домах с дурной славой, в богатых и бедных районах, тут и там, второпях, доверяясь лживым словам презренных душ, необразованного духа, грязных сводней, порочных жен… Л теперь, когда, казалось, Зевс позволил нам найти ее, она снова исчезла! А ты идешь вразвалку как ни в чем не бывало, как довольный пес, тогда как…

– Успокойся, Диагор. Хочешь смокву? Она придаст тебе сил, чтобы…

– Оставь меня в покое с твоими смоквами! Я хочу знать, почему мы идем дальше! По-моему, мы должны попытаться поговорить с женщинами, которые вошли в дом, и…

– Нет: та женщина, которую мы искали, сбежала, – невозмутимо заметил Разгадыватель.

– А почему мы не бежим за ней?

– Потому что мы устали. По крайней мере я. Ты не устал?

– Если это так, – Диагор все больше выходил из себя, – почему мы идем дальше?

Гераклес, не замедляя шаг, позволил себе немного помолчать, пока не прожевал.

– Иногда устатость может побороть усталость, – сказал он. – Таким образом, устал много раз подряд – и стал неутомимым.

На глазах у Диагора он, не сбавляя темпа, уходил вниз по улице, и скрепя сердце философ последовал за ним.

– И ты еще смеешь говорить, что тебе не нравится философия! – фыркнул он.

Какое-то время они шагали молча в тишине близящейся Ночи. Улица, по которой убежала женщина, беспрерывно тянулась вдоль двух рядов ветхих домишек. Очень скоро опустится полная темнота, и не будет видно даже домов.

– Эти старые мрачные улочки… – проворчат Диагор. – Только Афине известно, куда могла деться эта женщина! Она молода и проворна… Мне кажется, она могла бы бежать без передышки до края Аттики…

Он и в самом деле представил себе, как она бежит в соседние леса, оставляя в грязи следы босых ног, озаряемая светом луны, белоснежной, как лилия в руках девы, не обращая внимание на темноту (ибо она, несомненно, знает дорогу), проносясь над лилиями, и дыхание волнует ей грудь, звук ее шагов скрадывается расстоянием, ее оленьи очи широко раскрыты. Быть может, она сбросит с себя одежду, чтобы ускорить свой бег, и лилейная белизна ее обнаженного тела прорежет чащу, как молния, не замечая деревьев, распущенные волосы едва коснутся рогов ветвей, тонких, как травяные стебли или девичьи пальцы, легка, нага и бледна, словно цветок слоновой кости в руках убегающей девы.[14]

Они вышли на распутье. Улица вилась вперед узким проходом, усеянным камнями; налево ответвлялась другая улочка; справа мостик, соединяющий два высоких здания, образовывал тесный туннель, конец которого терялся в темноте.

– Что теперь? – вспылил Диагор. – Будем бросать жребий, чтобы найти дорогу?

Он почувствовал, как его руку сжали, и покорно и молча дал быстро отвести себя к ближнему к туннелю углу дома.

– Подождем здесь, – прошептал Гераклес.

– А как же та женщина?

– Иногда выжидание – это способ преследования.

– Неужели ты думаешь, что она вернется назад?

– Конечно. – Гераклес поймал еще одну смокву. – Все возвращаются. И говори потише: можешь спугнуть добычу.

Они ждали. Луна обнажила свой белый рог. Стремительный порыв ветра оживил спокойствие ночи. Мужчины поплотнее закутались в плащи; Диагор подавил дрожь, хотя температура тут была терпимее, чем в Городе, из-за смягчающей близости моря.

– Кто-то идет, – прошептал Диагор.

Послышался медленный такт шагов босых девичьих ног. Но из дальних улочек за перекрестком к ним приблизился не человек, а цветок: лилия, смятая крепкими руками ветра; ее лепестки коснулись камней вблизи того места, где притаились Гераклес и Диагор, и, распластавшись, понеслась она дальше по воздуху, пахнущему пеной и солью, теряясь в глубине улицы, несомая ветром, как изумительной девой – мореподобные очи, луноподобные волосы, – на бегу зажавшей лилию в руках.

– Показалось. Это просто ветер, – сказал Гераклес.[15]

На какое-то мгновение время исчезло. Диагор, уже закоченевший от холода, вдруг осознал, что он тихонько говорит с массивной тенью Разгадывателя, лица которого он не видел:

– Я представить себе не мог, что Трамах… Ну, ты понимаешь, о чем я… Никогда не думал, что… Целомудрие было одной из первейших его добродетелей, или по крайней мере так мне казалось. Никогда бы не поверил, услышав о нем такое… Связаться с низкой!.. Да он же еще и мужчиной-то не был!.. Мне даже в голову не пришло, что у него могут быть желания эфеба… Когда Лисил сказал мне…

– Тихо, – сказала вдруг тень Гераклеса. – Слушай. Послышалось стремительное царапанье по камням. Диагор почувствовал теплое дыхание Разгадывателя у уха и тут же услышал его голос:

– Быстро набросься на нее. Прикрой рукой чресла и не спускай глаз с ее колен… Постарайся успокоить ее.

– Но…

– Делай что говорят, а то она снова убежит. Я приду на подмогу.

«Что значит «я приду на подмогу»?» – нерешительно подумал Диагор. Но времени на раздумья у него не было.

Очерченный светом луны, быстрый, легкий, бесшумный силуэт расстелился по перекрестку, будто ковер. Диагор кинулся на нее, когда она, ни о чем не подозревая, материализовалась рядом с ним. Копна надушенных волос резко заметалась перед его лицом, и мускулистое тело забилось в руках. Диагор толкнул это существо к стене перед ним.

– Хватит, Аполлона ради! – воскликнул он и прижал ее собой. – Мы ничего тебе не сделаем! Мы хотим лишь поговорить… Спокойно… – Существо перестало двигаться, и Диагор немного отстранился. Лица видно не было: его закрыли руки; меж пальцев, длинных и тонких, как стебли лилии, мерцал взгляд. – Мы только зададим тебе пару вопросов… Об эфебе по имени Трамах. Ты ведь знала его, правда? – Он думал, что она отворит ему двери рук, отведет тонкую завесу ветвей и, успокоившись, откроет лицо. Но тут он почувствовал удар молнии внизу живота. Прежде чем почувствовать боль, он увидел свет: слепящий, безупречный свет залил ему глаза, как жидкость, стремительно наполнившая кувшин. Боль задержалась немного, сжавшись между ног, потом бешено расправилась и внезапно взмыла до самого сознания, как поток наполненной стеклянными осколками рвоты. Закашлявшись, он рухнул на землю, не ощутив даже удара коленями о камень.

Началась возня. Гераклес Понтор бросился на существо. Он не стал с ней любезничать, как Диагор, а схватил за тощие руки и быстро толкнул к стене; послышался женский стон, мужское прерывистое дыхание, и он вновь воспользовался стеной, как оружием. Существо не сдавалось, но он притиснул ее всем своим толстым телом, чтобы не дать воспользоваться коленями. Гераклес увидел, что Диагор с трудом встает. Тогда он быстро заговорил со своей добычей:

– Мы не сделаем тебе ничего дурного, если ты нас не вынудишь. Но если ты снова ударишь моего приятеля, другого выхода у меня не будет. – Диагор поспешил ему на помощь. Гераклес сказал: – Теперь держи ее хорошенько. Я тебе уже говорил, чтобы ты остерегался коленей.

– Мой друг… сказал правду… – Диагор ловил дыхание на каждом слове. – Я не хочу делать тебе ничего плохого… Поняла? – Существо кивнуло головой, но Диагор не ослабил хватку на ее руках. – Всего несколько вопросов…

Борьба внезапно затихла, как затихает ощущение холода, когда мышцы напрягаются в быстром беге. Диагор вдруг заметил, как существо необратимо превратилось в женщину. Впервые ощутил он твердую выпуклость грудей, тонкую талию, странный запах, упругость тела; заметил, как рождаются темные завитки волос, как вытекают стройные руки, как образуется абрис. Наконец он уловил черты ее лица. Какая она странная – была первая мысль, оказывается, он представлял ее себе красавицей, сам не зная почему. Но красавицей она не была: ее кудри походили на растрепанную шерсть, глаза были слишком большими и очень светлыми, как у животного, хоть цвета он в темноте и не различил; худые скулы обрисовывали линии черепа под тугой кожей. Он в замешательстве отстранился от нее, все еще ощущая медленную пульсацию боли в животе.

– Ты – Ясинтра? – произнес он, и слова заволоклись паром его дыхания.

Оба они тяжело дышали. Она не ответила.

– Ты знала Трамаха… Он приходил к тебе.

– Осторожно с коленями… – Послышался голос Гераклеса где-то вдалеке.

Девушка молча глядела на него.

– Он платил тебе за встречи? – Он и сам толком не знал, зачем задал этот вопрос.

– Ясное дело, платил, – ответила она. Оба мужчины подумали, что не у многих эфебов услышишь такой низкий голос, как отзвук гобоя в пещере. – Плата за обряды Бромия – пеаны, за обряды Киприды – оболы.

Непонятно почему, Диагор почувствовал обиду; возможно, из-за того, что девушка не казалась напуганной. Не почудилось ли ему даже, что ее толстые губы насмехались над ним в темноте?