Петр Карякин - Верный друг

• Название: Верный друг
• Автор: Петр Карякин
• Издательство: Омское областное книжное издательство
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1956

Сборник рассказов о собаках (1956 г.).

Состав:

1. Моим маленьким приятелям

2. Верный друг

3. Барбос

4. Мурзик

5. На охоте

6. На медведя

7. Ответственное задание

8. Дозор

9. Рассказ пограничника

10. Налёт

11. Беспокойный отец

---

— Неужели не найдёт? — проговорил он.

— Найдёт, — улыбнулся отец, разглаживая прокуренные усы. — Не такая собака Буран, чтобы не достать утку. Он чистокровный сеттер. Если даже утка на дне будет и то достанет.

Он не ошибся. Вскоре Володина добыча — два острохвоста лежали на берегу. Когда солнце выглянуло из-за ивняка, у охотников вышли почти все патроны.

— Давай собираться, — сказал отец, посмотрев на часы. — К восьми нужно успеть на работу.

К их приходу дома уже был готов завтрак. Володя, обжигаясь горячим чаем, захлёбываясь, рассказывал матери и сестрёнке про охоту и про то, как он подстрелил деревянную утку. Сестрёнка долго смеялась. А Володя сказал ей:

— Не смейся. Ты бы и в чучело не попала.

— Ну да, не попала бы! — возражала Надя, заливаясь смехом. — Я и не стала бы в него попадать.

— Ничего, — улыбнулся отец, — на охоте как на охоте. Всякое бывает.

На медведя

На ступеньках крыльца сидит крутоплечий дед. Серебристая, как степной ковыль, борода закрывает ему половину груди. Щуря под мохнатыми бровями выцветшие от времени глаза, посасывая коротенькую трубочку, он греется на солнышке.

А солнце то спрячется на минуту за край облака, то снова выглянет, разбрасывая зайчики на свежевыкрашенные ступеньки крыльца и на лысину деда.

Но вот облако уплыло, и яркие лучи солнца залили всё ровным тёплым светом. Благодать. Сняв с ног новые калоши, дед ставит пятки на горячий песок, ещё сильнее щурит глаза и улыбается.

Неподалёку от него играют дети. Возле двери амбара они поставили большой лист фанеры. На фанере нарисован углём зверь с когтистыми лапами и зубастой пастью. Зверь стоит на задних лапах. Это медведь. Ребятишек четверо. Они играют в охотников, по очереди подкрадываются к «медведю» и стреляют из лука. Командует ими, высокий загорелый парнишка в голубой майке — Федя Шмелёв — внук деда.

Он был с отцом на настоящей охоте и считает себя заправским таёжником. Его серые, широко открытые глаза под рыжими густыми бровями следят за движениями товарищей. И если он замечает ошибку, то тут же поправляет неумелого «охотника».

— Давай, Минька! Твоя очередь, — говорит он пухлому карапузу в кепке с длиннущим козырьком, из-под которого выглядывает только его облупившийся от загара нос.

Минька радостно улыбается, поправляет наехавшую на глаза кепку, поддёргивает за лямку штанишки и берёт лук. Согнувшись, то и дело поправляя кепку, он крадётся между деревьями. «Деревья» — это расставленные перед амбаром поленья: толстое сучковатое берёзовое полено — это берёза, сосновое — сосна.

Минька подполз совсем близко к амбару. Привстав на одно колено за «деревом», он накладывает на лук длинную стрелку из ивового прутика с блестящим наконечником. Он тщательно выцеливает «медведя», закрывая то левый, то правый глаз и прикусив кончик языка. Ребята лежат на траве и наблюдают за ним. Федя видит, что Минька замешкался, хмурится и кричит ему:

— Стреляй! Уснул, что ли? Медведь ждать не будет.

Минька сильней натягивает тугую тетиву и разжимает пальцы правой руки. Стрела, «вжикнув», унеслась к цели, но не долетела и уткнулась в землю.

— Э-э! Плохо, — говорит Федя.

Подбежав, он берёт у смущённого Миньки лук.

— Подходить к зверю надо вот так! — Федя, неслышно ступая, крадётся между «деревьями». Быстро вскинув лук, стреляет. Стрела впивается в чёрный кружок на груди «медведя».

— Хорошо! — кричат все ребята. — Прямо в сердце! — И осматривают попадание.

Минька зашёл с другой стороны фанеры, потрогал пальцем кончик высунувшейся стрелы, огорчённо шмыгнул носом, поддёрнул штаны. Сегодня он ни разу не попал в цель. От возбуждения и обиды его круглые щёки разгорелись, словно он долго сидел около огня.

Вслед за Федей стреляют Гриша и Лёнька. У одного стрела воткнулась в брюхо «медведя», у другого — в грудь.

— Неплохо — одобряет их главный охотник.

Минька, повернув кепку козырьком на затылок, чтобы не закрывала глаза, стреляет ещё три раза. Два раза — мимо, один раз попал в лапу.

— Ничего! Хоть в лапу, а всё-таки попал, — говорит вихрастый Лёнька, подбадривая малыша.

Минька доволен, сияет. Как же! Вчера даже в фанеру ни разу не попал, а сегодня вон — прямо в лапу!

Охота окончена. Ребята собирают стрелы, переносят дрова к поленнице.

Наведя полный порядок, они подходят к деду, усаживаются — кто на крыльцо, кто прямо на песок и просят рассказать что-нибудь про охоту.

— Да что рассказать, — говорит дед, зевая, и выбивает трубку о резные перила. — Вот, разве про то, что опасно ранить медведя. Я за вами наблюдал — Минька попал в лапу. Стало быть, ранил. А если ранил, то надо непременно добивать, потому что раненый зверь опасен. Так и прёт прямо на охотника и подминает под себя. А у него ведь сила медвежья. Охотиться же нужно всем вместе. А то у вас Минька стреляет, а вы разлеглись. Это не дело. Надо помогать друг другу.

Дед снова набивает трубку и, раскурив её, продолжает:

— Был у меня такой случай. Лет сорок пять назад. Состоял я в батраках тогда у местного купца Патрикеева. Патрикеев этот скупал у охотников по дешёвке пушнину и увозил в город. Там продавал дороже. Из города привозил порох, дробь и все охотничьи припасы. И опять продавал охотникам дороже, чем сам покупал. Страшно разбогател на этом. А у меня батька в ту пору умер. Осталась мать да три сестрёнки. Всем надо есть, всех надо обуть, одеть, а я — самый старший. Вот, думаю, поработаю на купца, скоплю денег и куплю ружьё. Буду охотиться. Ну, было мне годов двадцать с небольшим. Сила была, и ворочал я, как лошадь. Прошёл год, а заработок мой кот наплакал. Только семье кое-как на хлеб. Вижу, прирабатывать надо, а то никогда ружья не купишь. Стал я по праздникам в лес бегать, ловушки, капканы на зверьков ставить. То зайца поймаю, то белку. Шкурки коплю. Думаю, после продам Патрикееву.

Однажды наткнулся я на берлогу. Снежок выпал и «босоногий мужик» в берлогу залёг. Стал я думать, как его взять? Да как-то проговорился. Узнал Патрикеев про мою находку и решил сам поднять зверя. А мне пообещал рубль серебром, чтобы я показал, где зверь лежит.

Дед опять выбил трубку, засунул её в карман, подвигал лохматыми бровями и продолжал:

— Значит, собрался Патрикеев на охоту, взял своего сына. А сын, хотя и здоровенный дылда был, но с заскоком, как говорится, — покрутил дед узловатым пальцем около виска. — Вот и говорит мне хозяин: «Веди, Микишка, заработаешь. Одному тебе всё равно не осилить зверя». Ну, делать было нечего, пришлось вести.

Федя вставил:

— А ты бы не вёл, дедушка.

— Да как же не поведёшь? — горько усмехнулся дед, — хозяин мог с работы выгнать. Да… Вот, значит, встали мы утром на лыжи и к обеду подошли к берлоге. У хозяина с сыном ружья, у меня рогатина. Оно, конечно, нужно было народ собрать, чтобы легче взять зверя, да всё жадность купеческая, одному добычей завладеть надо. А я из-за этого чуть жизни не решился.

Старик на минуту умолк, пожевал губами, глядя куда-то вдаль, и продолжал:

— Была с нами хозяйская собачонка, Дамка. Вот Дамка почуяла зверя и ну лаять, ну лаять. А «босоногий-то мужик» услышал и выскочил из берлоги. Он с осени чутко лежит, если какая опасность — сразу уходит. Ну, значит, Патрикеев-то стоит за разлапистой пихтой, сын — за другой. А я с противоположной стороны за толстый кедр затаился. Патрикеев хлоп из ружья и попал вот так же, как Минька, в лапу медведя. Тот и взревел диким рёвом на весь лес! Да и попёр на хозяина. Патрикеев дёргает, дёргает затвор у берданки, а перезарядить не может. Или со страху это, или патрон в стволе раздуло — не знаю. А сын — чик, чик! — осечка. Купец видит, что медведь его сейчас под себя подомнёт, и кричит мне: Никитушка, выручай! Подкатывайся, голубь, подкатывайся. Никитушкой меня назвал, а раньше всё Микишкой кликал. Я оттолкнулся от кедра-то и покатил на лыжах к медведю. Целю в него рогатиной.

Ребята, раскрыв рты, внимательно слушали. От других они слыхали, что дед в молодости побывал под медведем, но сам дед рассказывал об этом впервые. Миньке, видимо, сделалось страшно. Он подсел ближе к деду и, скосив глаза, посматривал на стоящего возле амбара «медведя».

— Так вот. Целю я в медведя, а он увидел меня и кинулся в мою сторону. Бежит быстро. Он только кажется неуклюжим, но его на лошади не догонишь. Голова у него опущена и грудь закрыта, потому, что на задние лапы он ещё не поднялся.

Мне колоть-то и некуда. А в голову ведь не уколешь, она у него, как чугунная. Подкатился я к нему, а он ка-ак лапой даст! У меня рогатина пополам. Я остановиться не могу, — немного под горку было. И приехал таким макаром прямо к нему в лапы.

Тут словно целая гора на меня навалилась. Придавил он меня, как котёнка, и давай рвать когтями. Я было к ножу, а и рукой не могу под ним шевельнуть.