Карло Мартильи - 999. Последний хранитель

• Название: 999. Последний хранитель
• Автор: Карло Мартильи
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-52077-0

Щедро одаренный природой, несметно богатый Джованни Пико граф делла Мирандола — один из величайших мыслителей Возрождения.

Однако бурная личная жизнь Пико навлекает на него гнев семьи Медичи, а необычные философские взгляды приводят в бешенство Папу Римского. От всех невзгод Мирандолу оберегает прямой потомок великого магистра ордена тамплиеров Ферруччо де Мола. Но философ не слишком дорожит своей жизнью. Пико больше заботит сохранность его неопубликованных трудов.

XX век. Вот уже около 500 лет узкий круг ученых «Омега» оберегает рукопись Мирандолы, в которой содержится ответ на вопрос: кем же был на самом деле тот, кого называют источником жизни, тот, кто всегда управлял Вселенной? Неожиданно за обладание манускриптом разворачивается смертельная схватка…

Этот роман, автора которого критики назвали «итальянским Деном Брауном», переведен на 16 языков.

---

Но все это была чепуха, глупости, хотя и с претензией на значительность. Ядовитая тирада о расовой принадлежности, явно позаимствованная у немцев и вдохновленная их взглядами, — вот что было гораздо опаснее и несло в себе разрушительный заряд. Однако Джакомо понимал, что не стоит себя слишком выставлять. Если его возьмут на заметку, то вся миссия может оказаться под угрозой, а этого нельзя было позволить после почти пяти веков ожидания.

Он должен прежде всего думать о книге, последним Хранителем которой является. Этой книге он посвятил всю свою жизнь. Таково было его предназначение, как и у всех де Мола до него. И у всех де Мола, что придут после, пока не наступит момент, когда станет возможным открыть то, что спрятано ныне. Уже почти пятьсот лет тайна хранилась и передавалась в его семье, и он стал последним Хранителем. Следующим будет Джованни, когда он его усыновит и мальчик получит фамилию де Мола. Настанет время, и книга будет опубликована. И когда все, вне зависимости от религии, пола и общественного положения, от мнения политиков и власть предержащих, смогут ее прочесть, тогда сбудется мечта графа делла Мирандолы.

Несколько лет назад, когда фашизм отстаивал социальные идеи, а национал-социализм еще не показал своего настоящего лица, Джакомо решил, что это время близко. Именно ему удастся освободиться от гнета, избавить от него своих детей и внуков. Но в последнее время, несмотря на то что еще живы были в памяти ужасы мировой войны, на мир снова накатило помрачение.

Ему надо быть внимательным, очень внимательным и терпеливым, укрывая книгу от старых и новых демонов, вновь обретающих былую силу.

~~~

Рим

Четверг, 7 декабря 1486 г.

Граф Джованни Пико делла Мирандола и Конкордия рассеянно погладил по корешкам стопку книг, которые печатник Эвхариус Зильбер, «сиречь Франк», аккуратно разложил по ящикам. Он взял одну из них и с гордостью прочел на титульном листе:

Johannes Pico Mi.

Conclusiones Sive Theses DCCCC

Publice disputandae, sed non admissae

Потом Джованни стал перелистывать страницы, набранные готическим шрифтом с мягким, легким для чтения наклоном, похожим на тот, с которым переписывали книги монахи.

— Прекрасная работа, Эвхариус. Думаю, мы оба можем ею гордиться.

— Форма мало что значит, как говорит Платон. В этом случае она не более чем тень содержания.

— А ты сам прочел?

— Нет, эччелленца. Я должен был выбирать — либо печатать, либо читать. Знаю, что в данный момент вы заинтересованы в том, чтобы я занялся первым, но обязательно прочту, если позволите. Мне очень интересно.

— Буду весьма признателен, — ответил Джованни Пико. — Надеюсь, что в следующем издании не будет этого «alias» в твоей фамилии, которое тебе явно не к лицу.

— Ох, синьор, я смогу его убрать, когда ослы научатся летать, а луна засияет ярче солнца. Вы же знаете, что «alias» для меня щит, который и прячет, и защищает мое происхождение.

— Эвхариус, ты же не сомневаешься в том, что я посещаю службы в церкви.

— Я тоже, эччелленца, — поспешил уточнить печатник.

— Конечно, перед лицом христианского Бога я заслуживаю гораздо меньшего, чем ты, — заметил Пико и слегка улыбнулся.

Эвхариус взглянул на него с сомнением.

— Да, — продолжил Джованни. — У тебя, по сравнению со мной, огромное преимущество перед лицом Всемогущего.

— Не понял. Растолкуйте, пожалуйста.

— Ты принадлежишь к той же еврейской расе, что и твой сын, которым стоит гордиться.

— Ах, синьор, похоже, вы решили надо мной подшутить. На меня смотрят как на того, кто распял Его, а не как на брата Господня. В глазах мира я должен замаливать этот грех, каждый день слушать святую мессу, публично исповедоваться и жертвовать Церкви крупные суммы.

— Я тебя понимаю, но вспомни, что Иисус был евреем и принял смерть от своих соплеменников. Саул из Тарса, то есть Павел Священного Писания, придал Христу тот облик, который отличался от истинного. И сделал это из политических соображений, друг мой.

— Прошу вас, синьор граф, мне бы не хотелось это слушать. Как вы можете считать себя христианином, если говорите такие вещи?

— Я христианин, ибо слово Христа было и есть изумительно.

— Не понимаю, синьор, а может, не хочу понять.

— Эвхариус, Эвхариус, не затыкай уши при звуке истины. Ты прекрасно знаешь, что Павел был римским гражданином, а евреи представляли опасность для империи, и самым опасным евреем был как раз Иисус из Назарета. Задачей будущего апостола, а тогда — римского офицера, было отвратить Иисуса от веры предков, и ему это удалось. Тебе известно, что Павел был осужден старейшинами еврейской общины за колдовство, а римляне его спасли? А ты знаешь, что он защищал изверга Нерона и объявлял его власть данной от Бога?

— Но он святой, мученик за Церковь! — с убеждением произнес Эвхариус.

— За какую Церковь? За великую блудницу? Саул из Тарса — мученик? А кто это сказал? Его страдание окутано тайной, потому что никогда не существовало.

Вспомни, ведь никто в точности не знает, где и какую муку он принял, да и принял ли вообще. Скорее всего, просто бродил в одеждах римлянина по каким-то дальним провинциям, наслаждался почтенной старостью и чередовал возлияния с видениями, посещавшими его во время припадков эпилепсии.

— Перестаньте, граф, прошу вас. Вы рассуждаете как еретик!

— Ересь… — вздохнул граф, покачав головой. — Под этим названием подразумеваются всяческие мерзости. Но ты же знаешь, что «eresia» означает «выбор». Я свой выбор сделал, но и не думал тебя пугать. Веруй, жизнь у нас одна, и это сразу оценят.

— Но что такое вы там написали в ваших «Тезисах»? — спросил Эвхариус, не скрывая тревоги.

— Не волнуйся, ничего такого, о чем я тебе не говорил бы. «Тезисы» написаны честно и… по-христиански, в твоем понимании. Однако когда их публично обсудят в самом крупном в мире научном сообществе и объявят истинными…

— Что еще за обсуждение? Что вы предполагаете сделать с помощью этих книг? Я думал…

— Сядь, Эвхариус. Я хочу рассказать тебе о моем проекте. Ты вполне это заслужил.

Зильбер Франк сел напротив него, и, по мере того как он вслушивался в разъяснения своего знатного собеседника, первоначальный страх сменялся в нем чувством тревоги и тоски.

— Но Папа ничего не знает о вашем замысле, — сказал он наконец, перебив Джованни. — Вам надо было сначала поставить его в известность! Ведь книга не разрешена. Господи! Уверяю вас, граф, если бы я знал об этом, то никогда не согласился бы ее печатать.

— Чего ты боишься, Эвхариус? Ни один из моих тезисов не идет вразрез с волей того, кого ты называешь Богом. Напротив, они доказывают Его существование. Хотя… здесь Он — не то, во что нас заставляли верить в течение многих веков невежества. Обсуждать Его слово — значит не богохульствовать, а идти навстречу Его воле. А Его воля состоит в том, чтобы объединить всех людей и чтобы все люди жили в мире и согласии в одном общем доме.

— И сыны Магомета тоже?..

— Конечно! Почему они этого не достойны? Эти люди тоже верят в Благую Весть. Псалмы и Тора — суть плоды божественного вдохновения. Чем же мы друг от друга отличаемся?

Эвхариус быстро перекрестился. Этот жест ему, еврею, явно дался с трудом, но с годами вошел в привычку. Он взглянул в глаза человеку, который с полным спокойствием говорил ужасные и опасные вещи. Может, происхождение поставило графа выше законов или в нем все еще говорил юный возраст, несмотря на немалую мудрость? Он выглядел человеком мягким и смиренным, почти по-женски нежным, с белокурыми локонами до плеч. Но его слова падали, как молнии, разрывающие небо.

— Я не могу с вами спорить и не осмелюсь давать советы, но умоляю хотя бы прислушаться к моей просьбе. Будьте осторожны!

— Буду-буду, мой дорогой друг!

Джованни Пико поднялся, положил руку на плечо печатника, взял дорожную сумку, вынул из нее три рукописи и с нежностью спросил:

— Ты переплел в кожу и эти копии, как я заказал?

— Да, эччелленца. Как вы и просили, я занялся ими лично. Как вы их находите?

Пико полюбовался прекрасно выполненной, утонченной работой Зильбера Франка. Массивный переплет в итальянском стиле сиял безупречной ярко-красной кожей с тонким золотым тиснением по краям. Шестижильный корешок делал том более крепким, способным выдержать вес двух металлических инкрустированных замков. Ключики к ним представляли собой настоящие шедевры. Ручка в виде кольца, на двух сторонах резного диска изображены альфа и омега. Короткие изукрашенные стержни кончались бородками с частыми, как у расчески, зубцами, загнутыми и неравномерными. Без ключа ни один замок не открыть, все выполнено точно по заказу, включая свободное пространство внутри переплетов, предназначенное для дополнительных листов рукописи.