Ричард Касл - В жару

• Название: В жару
• Автор: Ричард Касл
• Жанр: Полицейский детектив

Нью-Йоркский магнат, сколотивший состояние в сфере недвижимости, встретил свою смерть на тротуаре в Манхэттене. Его жена, которой достались все его богатства, подвергается нападению. У всех подозреваемых есть алиби. И затем, в удушающем зное рекордно жаркого лета, происходит ещё одно шокирующее убийство, вовлекающее в грязный мир секретов настоящего богатства. Фатальных секретов. Секретов, спрятанных в тени, пока одна из детективов полиции Нью-Йорка не проливает на них свет. Сенсация в детективном жанре, Ричард Касл, представляет свою новую героиню — детектива полиции Нью-Йорка — Никки Хит. Упорная, сексуальная и профессиональная — она борется за справедливость и возглавляет один из лучших убойных отделов Нью-Йорка. Она сталкивается с неожиданным испытанием, когда к ней приставляют известного журналиста Джеймсона Рука, который проводит исследования для журнала. Рук надоедлив настолько, насколько и красив. Его остроты и постоянное вмешательство — не единственная её проблема. Наряду с раскрытием преступления, ей приходится противостоять искре, возникшей между ними. Той, которая порождает пламя.

---

Жара оставила Райли и Очоа демонстрировать множество добытых ими фотографий швейцару, пока она и Рук отправились в задние на встречу с Кимберли Старр.

Когда дверь лифта закрылась, он начал:

— Можешь меня не благодарить.

— С чего мне тебя благодарить? Я тебе прямо сказала не звонить тому судье. Ты как всегда делаешь, что тебе вздумается, в противоположность тому, что я говорю.

Он остановился, чтобы осознать всю правду сказанного ею и произнес: Всегда пожалуйста!

После чего выказал свое самодовольство. — Это c подтекстом. Оо, сегодня утром воздух просто кишит им, детектив Жара.

Смотрит ли он на нее? Нет, он откинул голову назад, любуясь увеличивающимся числом на индикаторе этажа, и все равно она чувствовала себя просвеченной рентгеном, обнаженной и потерявшей дар речи.

Звонок издал спасительный сигнал на шестом этаже.

Черт с ним.

Когда открывшим дверь в квартиру Кимберли Старр оказался Ноа Пакстон, Никки сделала себе мысленную пометку узнать, не спала ли вдова с бухгалтером.

В расследовании убийства все имеет значение, и что может быть более подозрительным, чем молоденькая вдова жадная до наличных и человек распоряжающийся деньгами, замышляющие заговор лежа в постели? Никки оторвалась от этой мысли и сказала:

— Какой сюрприз.

— Кимберли опаздывает с приема у косметолога, — объяснил Пэкстон.

Я забрасывал некоторые документы ей на подпись, а она позвонила и попросила занять вас до ее возвращения.

— Приятно видеть, что она сосредоточилась на поисках убийцы ее мужа, сказал Рук.

— Добро пожаловать в мой мир. Поверьте, Кимберли никогда не сосредотачивается.

Детектив Жара пыталась прочесть его тон. Это искреннее раздражение или прекрытие?

— Пока мы ждем, я хочу, чтоб вы взглянули на кое-какие снимки.

Жара села на тот же самый обитый стул, что и в свой прошлый визит, и вытащила конверт.

Пакстон сел напротив неё на диван, и она разложила в два ряда снимки 4 X 6 на лакированном красном кофейном столике напротив него.

— Посмотрите внимательно на каждого из этих людей. Скажите, если кто-то покажется знакомым.

Пакстон изучил каждый из 12 снимков.

Ники делала то же что и обычно при фотоопознании, изучала изучающего фото.

Он был методичен, двигался с права на лево, верхний ряд, затем нижний, никаких необычных пауз, всё очень равномерно.

Сама не желая этого, Никки заинтересовалась, был ли он таким же в постели, и еще раз подумала о своей возможной, но несостоявшейся жизни в пригороде с более приятными рутинными занятиями.

Когда Пакстон закончил, он сказал:

— Извините, но я не узнаю никого из этих людей.

Потом он задал вопрос, который все задают, оказавшись с пустыми руками.

— Один из них убийца?

А потом взглянув снова, как все они делают, желая узнать, который из них, будто они могут сказать взглядом.

— Можно я задам очевидный вопрос? — спросил Рук, пока Жара складывала фотографии в конверт.

Как обычно, он не стал ждать разрешения, чтобы начать говорить.

— Если Мэттью Старр был так разорён, почему он не продал что-то из своего имущества? Я смотрю на всю эту антикварную мебель, коллекции искусства…

Одна только люстра могла бы обеспечивать развивающуюся нацию в течении года.

Жара осмотрела итальянскую фарфоровую люстру, французские подсвечники, развешенные от пола и до кафедральных сводов картины, позолоченное зеркало в стиле Луи XV, богато украшенную мебель, и подумала — что ж, иногда Пишущая Обезьянка вытаскивает жемчужину.

— Послушайте, мне неудобно говорить об этом.

Он взглянул Никки через плечо, как будто Кимберли Старр могла войти.

— Это простой вопрос—, сказала детектив.

Она знала, что пожалеет, что поддержала Рука, но добавила, — и хороший.

Вы ведь человек при деньгах, так?

— Если бы всё было так просто.

— Попробуйте объяснить.

— Вы ведь мне говорите, что он был полностью разорен, компания потерпела крах, личные деньги утекают, как нефть из того танкера на Аляске. И в то же время я вижу здесь все это.

Сколько, кстати, это стоит?—

— На это я могу ответить, — сказал Пэкстон.

— П.С.Э. от сорока восьми до шестидесяти миллионов.

— П.С.Э.

На ее вопрос ответил Рук.

— При сегодняшней экономике.

— Даже если распродавать в спешке, сорок восемь миллионов могут решить много проблем.

— Я показал вам все документы, я объяснил финансовую картину, я просмотрел ваши фотографии, разве этого недостаточно?

— Нет, и знаете почему? — упершись руками в колени, она подалась вперед и просверлила его взглядом.

— Потому что вы о чем-то недоговариваете. И вам придется рассказать либо здесь, либо в участке.

Она дала ему время обдумать, и через несколько секунд он сказал — Просто неудобно очернять его в его же собственном доме, когда он только что умер.

Она подождала еще, и он сдался.

— У Мэттью было чудовищное эго.

Без эго вы и не сможете добиться того, чего добился он, но у Мэттью оно просто зашкаливало.

Его нарциссизм сделал коллекцию неприкасаемой.—

— Но он ведь тонул финансово, — сказала она.

— И именно поэтому он игнорировал мой совет — к черту совет, я упорно настаивал — расстаться с коллекцией.

Я хотел, чтобы он продал ее прежде, чем кредиторы опишут имущество, но эта комната была его дворцом. Доказательством для него самого и всего мира, что он все еще король.

Теперь, когда это было сказано, Пэкстон сделался более оживленным и прошелся вдоль стен.

— Вы видели вчера наши оффисы.

Разумеется, Мэттью не мог принимать там клиентов. Так что он приводил их сюда, чтобы вести переговоры сидя на троне в своем маленьком Версале.

Коллекция Старра.

Он любил, когда важные тузы стояли возле одного из этих кресел в стиле Королевы Анны и спрашивали, можно ли в него сесть. Или разглядывали картину, зная сколько за нее заплачено.

А если те не спрашивали о цене, он сам им о ней сообщал.

Иногда я отворачивался, это было так неловко.

— И что со всем этим будет теперь?

— Теперь, конечно, я могу начать распродажу. Нужно платить по долгам, и кроме того Кимберли любит быть обеспеченной.

Думаю она будет более склонна расстаться с несколькими безделушками, чтобы сохранить свой стиль жизни.

— А после выплаты долгов, того что останется будет достаточно, чтобы покрыть отсутствие страховки у мужа?

— О, не думаю, что Кимберли придется проводить телемарофоны по собиранию средств, — ответил Пэкстон.

Никки обдумывала услышанное, бродя по комнате. В ее прошлый визит сюда, это было местом преступления. Сейчас же она была просто поглощена окружавшей ее роскошью.

Хрусталь, гобелены, книжный шкаф в стиле Кента, с резнымы фруктами и цветами…

Она увидела картину, которая ей нравилась, пейзаж с яхтами Рауля Дюфи, и наклонилась чтобы рассмотреть поближе.

Бостонский Музей Изящных Искуств был в десяти минутах хотьбы от ее общежития, когда она училась в Северо-Восточном Университете.

Хотя часы, проведенные там будучи любительницей искусства, и не делали ее экспертом, она узнала некоторые из работ собранных Мэттью Старром.

Они были дорогими, но на ее взгляд, комната была двухэтажным складом случайных вещей.

Импрессионисты висели рядом с полотнами классиков, германские плакаты 30-ых годов терлись бок о бок с итальянскими религиозными триптихами 15-го века.

Она помедлила перед этюдом Джона Сингера Сарджента, одной из ее самых любимых картин — Гвоздика, Лилия, Лилия, Роза.

Хотя это был предварительный набросок маслом, один из многих сделанных Сарджентом перед завершением каждого полотна, она замерла перед знакомыми маленькими девочками, такими восхитительно невинными в своих белых платьицах, зажигающие китайские фонарики в саду в нежном свечении сумерек.

И тут же она удивилась, что этот этюд делает рядом с дорогим, без сомненья, но кричащим полотном маслом и блестками дерзкого Джино Северини.

— У всех виденных мной коллекций была… не знаю, какая-то тема, или общее ощущение, или, что я пытаюсь сказать…

— Вкус? — помог Пэкстон.

Теперь, переступив черту, он мог говорить свободно. И все равно, он понизил голос до шепота и осмотрелся по сторонам, как-будто укрываясь от молний причитающихся за то, что он дурно отзывается о мертвом.

Но дурно отзываться он не перестал.

— Если вы ищите какую-то поэзию или мотив у этой коллекции, вы их не найдете, по причине одного неоспоримого факта. Мэттью был вульгарен. Он не разбирался в исскусстве. Он разбирался в ценах.

Рук подошел к Жаре и сказал — Думаю если поискать можно найти здесь "Собак Играющих в Покер", — что заставило ее рассмеяться.